Дон Амбросио произнес перед собравшимися речь. В этой столь же пышной, сколь и путаной речи он заявил, что филиппинцы ведут себя нечестно по отношению к американцам, и указал на голову моего отца, выставленную, как жупел, в центре площади. Он расписал, какие радости ждут филиппинцев, чью судьбу отныне будут решать американцы. А чтобы еще больше утвердить нашу веру в счастливое будущее Филиппин, рассказал о создании федеральной партии, которая будет защищать наше право стать частью Соединенных Штатов.
Я был тогда совсем ребенком и поэтому ничего не понял из того, что говорили и что случилось в тот день, но я хорошо помню, как пыталась бороться моя мать. Когда дон Амбросио Вентура перечислял блага, которые получат Филиппины от присоединения к Соединенным Штатам, моя мать вдруг выскочила на середину площади, оставив меня одного. Я посмотрел на дона Вентуру и громко заплакал. Между тем мать изо всех сил ударила по шесту, на который была надета голова отца. Когда шест упал, она с криком схватила голову, вокруг которой уже роились жадные мухи, и устремилась, как раненая лань, к церкви. Люди на площади начали креститься. Они поняли, что мать хочет спрятать хоть какую-то часть тела отца в святом месте и похоронить ее по-христиански.
Чиновники муниципалитета заволновались, американцы пришли в ярость. Глаза дона Амбросио Вентуры метали громы и молнии. Он закричал, приказывая остановить мать, пока она не успела скрыться в церкви. Два солдата кинулись за обезумевшей матерью и схватили ее перед самым кладбищем, рядом с церковью. Голова отца покатилась по улице. Его угнетали всю жизнь, и даже мертвого лишили упокоения.
Я был вне себя от горя. В сердце осталась рана, которая никогда не заживет. Мать сразу же посадили в тюрьму, а меня на несколько дней приютил дядя. Затем, как говорят, по просьбе моей матери, я был отправлен сюда, в Манилу, в дом моего двоюродного дяди Сальвадора Макато.
С тех пор я и живу с ним. Он уже совсем старенький, наполовину слепой. Дядя усыновил меня, обо всем рассказал, все объяснил. Женился он уже старым, детей своих у него не было, и он относился ко мне как к родному сыну. Дядя наполнил смыслом мою жизнь, стал моей совестью.
Мне было тринадцать лет, когда он поведал мне о смерти моей матери. По рассказам людей, к тому времени, когда ее выпустили из тюрьмы, она совсем потеряла рассудок. Мать бродила с мешком по дороге от Ликау к Сарате и собирала в него ветки и камни: она думала, что собирает части тела моего отца. Однажды вечером во время сильной грозы мать увидела призрак отца. Он велел ей идти туда, куда дует ветер, и она долго шла, пока не взобралась на вершину холма. Твердо веря, что непременно соединится с отцом, она обняла его призрак и шагнула в пропасть.
Дядюшка Сальвадор был очень добр ко мне, и это скрашивало мое сиротство. Совсем молодым он уехал из Ликау, чтобы попытать счастья в Маниле. В Бинондо дядя обучился ремеслу часовщика. Когда филиппинцы начали борьбу против испанского владычества, он тайно примкнул к Катипунану49, был среди филиппинцев, окруживших Манилу в последние дни власти испанцев на архипелаге. Потом стал одним из «стрелков смерти», филиппинских снайперов, которых боялись и испанцы и американцы. А когда Америка отказалась от своего обещания дать нам свободу, дядя Сальвадор присоединился к сражавшимся в Санта-Ане, Марикине и других районах Булакана. В битве при Тульяхане он был ранен в правую ногу осколком снаряда. Американцы схватили его и заключили в один из лагерей для пленных партизан. Потом Первая республика капитулировала, американцы отпустили дядю домой, и он стал скромным манильским часовщиком. Копаться в механизме часов, говорит дядюшка, чрезвычайно интересно, потому что время — ангел нашей истории. Вновь и вновь он повторял мне, что надежды, зародившиеся у него в те давние времена, живы. Он верит, что человек не может сформироваться без борьбы.
История нашей страны — не устает он напоминать — это история бесконечных предательств, а мой отец, мать и сама наша революция — жертвы длинной их череды. И одним из подтверждений торжества этих предательств является «героизм» дона Амбросио Вентуры.
Дон Амбросио Вентура, объяснял мне дядя, использовал революцию, чтобы прославить самого себя. Богатейший представитель знати, он владел домами в Маниле, в Таябасе и даже в далеких Испании и Мексике. Поняв, что власти испанцев приходит конец, он вошел в революционное правительство, а затем в правительство Первой республики, он стал членом кабинета министров. Свои «подвиги» он начал с «деятельности» в финансовой хунте. Только она имела право собирать налоги и снабжать революцию деньгами. Что же придумал дон Вентура? Он призвал богачей Манилы и отдал в их распоряжение все деньги, потому что якобы только люди, получившие образование за границей, могли ведать финансами. План дона Амбросио Вентуры и других богачей был ясен. Создав собственный банк, финансовая хунта взяла под контроль деятельность правительства. Во время революции Республика слишком доверяла им, а они стремились лишь к тому, чтобы после поражения испанцев захватить власть в стране в свои руки.
Но их замыслы были раскрыты. Когда репутация дона Амбросио Вентуры упала в глазах революции, он попросил отправить его в Гонконг: там якобы он мог выполнять свои функции министра иностранных дел более эффективно. Американские завоеватели сменили испанцев на Филиппинах, а дон Амбросио Вентура отсиживался в Гонконге и там «служил родине». Он вернулся только тогда, когда узнал, что революционные войска терпят от американцев одно поражение за другим.
Дон Вентура вернулся не для того, чтобы помочь революции, а для того, чтобы выйти из правительства Первой республики, он отказался от поста в кабинете министров и сговорился с американцами. Он уже тогда был уверен в их победе, а потом, после поражения революционных войск в решающей битве на Поло, это стало очевидно всем. Дым войны постепенно рассеивался, в стране стали устраивать праздники. Еще не были похоронены убитые, еще не затянулись раны, а оркестры уже играли, началась работа в муниципалитетах. В то время когда американцы сгоняли в лагеря филиппинцев, захваченных в плен, на трибуне появлялся дон Вентура и, заботясь о своей политической карьере, произносил с трибун речи перед побежденными согражданами. Он призывал людей поклясться в верности американцам — чужеземцам, которые, по его словам, должны избавить филиппинский народ от невежества и принести ему прогресс и процветание двадцатого века. Он говорил, что с испанцами покончено, а филиппинцы пока еще не готовы к независимости.
Дон Амбросио Вентура вновь и вновь повторял этот спектакль на праздниках в Сан-Тарине, Такоде, Дане и других местах. За это американцы сделали его председателем Верховного суда. Вместе с несколькими другими богачами он создал Федеральную партию, которая выступала за то, чтобы Филиппины стали провинцией США. В это-то время дон Амбросио Вентура и попал в нашу провинцию Таябас. Он продемонстрировал американцам свою преданность и стал членом созданной американцами легислатуры50.
Дон Амбросио Вентура — герой, который в большом долгу перед родиной. Все его служение стране — это ложь и притворство. Вы знаете, что Прогрессивная партия была создана лишь потому, что он пронюхал о намерении Соединенных Штатов дать нам независимость. Он и из нашей свободы извлекал для себя выгоду. Дон Вентура делал вид, что борется за независимость, а сам защищал в нашем Конгрессе интересы американцев. Это значит только одно: даже независимость, которую мы получим, уже отдана в заклад Соединенным Штатам. Разве он не обманывал, причем не нескольких человек, а всю страну? Он нажился на крови своих соотечественников. Но прежде чем он смог пожать плоды своего «героизма», я оборвал его жизнь.
Я добился своей цели. Ты, господин следователь, должен помнить, что я просто скромный рабочий на фабрике, где я ежедневно сворачиваю табачные листья для гаванских сигар. Я простой человек. Мне нужно зарабатывать на жизнь себе и своему дяде, которому я многим обязан. Он открыл мне глаза на этот мир. Теперь я достиг своей цели, я принес делу защиты справедливости и правды такую же жертву, как и мой отец, мой дядя и их товарищи. Я не умею держать оружие в руках, я никогда не был солдатом, из меня не вышел часовщик и я перестал быть крестьянином. Я просто человек, умеющий трудиться и думать.
Не знаю, что обо мне напишут в газетах, но уверен, что умолчат об истинных причинах убийства дона Амбросио Вентуры. Конечно же, никто не узнает о моей исповеди, потому что ты защищаешь спокойствие правительства. Но тебе самому теперь известна правда, вместо которой всем скажут, что я сумасшедший. Это легче принять власть имущим. А чтобы никто ни в чем не усомнился, меня быстро осудят и так же быстро казнят. У меня нет на этот счет иллюзий. Я рассказал тебе все, что ты хотел, чтобы ты меня больше не мучил. Убивая дона Амбросио Вентуру, я не думал о себе. Вот и все, господин следователь. Я прошу тебя поверить всему, что ты сейчас услышал, потому что какие бы еще страдания мне ни пришлось перенести, я не смогу сказать ничего другого.
