— А то. Не подумай, что я оправдываю. — Слава старался себя сдержать. — У меня сосед таксист. У него денег как грязи. Во! — Слава коснулся ребром ладони подбородка. — И машину купил, дачу построил. С зарплаты, что ли?
— Ну?
— Что ж ты против всех пойдешь? Да и, честно-то говоря, сам ты зачем пришел в таксопарк? Возил бы песок… Ладно, отдыхай. А то разволновался… Я к чему? Близко к сердцу принимаешь, понял? Ты в какой школе учился?
— В шестой.
— Ну? И я в шестой! — изумился Слава. — Что-то я тебя не помню… Правда, я армию отслужил. А ты не служил?
— Пока нет.
— У тебя по литературе тоже была эта… конопатая?
— Татьяна Павловна?
— Во-во… Ну, мы давали на ее уроках, — воодушевился Слава. Он был рад, что разговор пошел по иному руслу. Он все время хранил в себе весть о том, что решил перейти напарником к Сергачеву, да выпускать эту весть сейчас Славе расхотелось, хоть и разозлил его чудак — какое ему дело до других? У каждого своя голова. Ничего, пусть только Валера выйдет из больницы, тогда Слава поучит его уму-разуму…
А Валера, в свою очередь, разглядывал Славу покрасневшим глазом. В такси сменщики не видят друг друга месяцами, от ТО-2 до ТО-2 [1]. Один сдает машину ночью. Второй заступает утром. И так через день… Если что надо, пишут записки… К тому же Валера и Слава пришли в парк всего месяц назад…
— Помню, как-то ей мышь на урок притащили. В баснях Крылова. Вырезали внутри ямку и прикрыли обложкой, понял? Значит, она еще в школе? Забежать бы как-нибудь.
— Татьяна Павловна на пенсии, — ответил Валера.
— Ну? — почему-то удивился Слава. — А вообще-то она интересно рассказывала. Значит, мы с тобой в одной школе учились? Выходит, родственники.
— Выходит.
Валера перевел взгляд на матовый шар посредине белого немого потолка. Целыми днями он смотрел на этот шар. Исполосованный трещинами шар каждый раз представлялся чьим-то лицом. Вот и сейчас он превратился в какое-то изображение. Знакомое. Только кто это, Валера не мог понять…
И самое странное: шар, кажется, заговорил, улыбаясь глазами-трещинками.
— Как дела, Чернышев?
Взгляд Валеры сполз с потолка и удивленно остановился на лице Тарутина. Потом вновь взметнулся вверх, точно желая убедиться, что светильник под потолком и лицо вдруг выросшего в дверях человека не связаны друг с другом.
Слава поднялся навстречу директору, нелепо приподняв плечи, чтобы удержать сползающий халат.
Тарутин подошел к кровати.
— Не слишком ли тебя… запаковали? попытался было пошутить Тарутин.
— А ну их, — устало вздохнул Валера. Беседа со Славой его измотала. — Жарко.
Дольше разглядывать больного было неловко, и Тарутин обернулся к Славе.
— И вы работаете в парке?
Слава кивнул.
Появление директора было неожиданным. В ладном халате Тарутин выглядел весьма представительно.
— Поначалу я думал, профессор вошел, — тихонечко улыбнулся Слава.
— Яблоки принесли? — Тарутин окинул взглядом висящую на согнутом Славкином пальце сетку.
Слава тотчас принялся выкладывать на тумбочку оставшиеся яблоки. Валера смотрел в сторону. Не будет же он при директоре возвращаться к малоприятному разговору.
— Так я пойду, — произнес Слава.
Тарутин протянул Славе руку, точно подталкивая его к выходу. Слава это понял, скомкал прощанье и торопливо вышел.
Придвинув табурет, Тарутин сел. Давно он в больнице не был. Шесть лет. С тех пор, как умерла жена.
— Хорошая палата, — произнес он.
— Ага, — согласился Валера.
Он все пытался догадаться, с чем пожаловал директор. Но главное, он мучительно пытался вспомнить, как зовут директора. За короткое время работы Валере не приходилось сталкиваться с ним.
— Ты один в палате?
— С утра была выписка…
— Меня зовут Андрей Александрович, — перебил Тарутин.
— Я знаю, — пробормотал Валера.
— Как все это произошло?
Чернышев повел по воздуху рукой, он и сам не знает, как произошло.
— Ну… шел я задним двором. Слышу, кто-то меня нагоняет… Больше ничего не помню. Отключился.
— У тебя были враги в парке? Ну, скажем, недруги.
— Вроде не было. Не успел.
— И на линии ни с кем не сталкивался?
В палату энергичным шагом вошла невысокая пухлая сестра со шприцем в руках.
— Опять, — вздохнул Валера.
— Здоровее будешь. — Сестра откинула одеяло.
— Может, в руку, а? — взмолился Валера.
Тарутин встал и отошел к окну.
Голубь, прихрамывая, проковылял к дальнему краю ржавого подоконника. Остановился, боком глядя на Тарутина… В больничном саду прогуливались люди в длинных серых халатах, поверх которых были накинуты пальто. Сверху они напоминали голубей…
Тарутин вспомнил, как он бродил по этим аллеям с женой перед ее операцией. Тогда, кажется, не было асфальта. И фонтана того не было с каменным журавлем в центре.
— Вы, товарищ, не задерживайтесь. У больного мозговые явления, — с порога произнесла сестра.
Тарутин присел на край табурета.
— Ты уж извини…
— Нет-нет, что вы, — Валера старался улыбнуться.
— Я ведь тоже в парке недавно. Не все еще понял.
— Наверно… все не так и сложно, — робко вставил Валера.
— В общем-то да. Все до удивления просто. И это самое сложное. — Тарутин потянулся за папиросами, но спохватился и забарабанил пальцами по коленям. После предупреждения сестры неловко было вести этот разговор. — Ладно. Перенесем беседу, — решительно проговорил Тарутин и тронул прохладную руку Валеры.
Он шел аллеей больничного парка.
Деревья, покрытые осенними листьями, были похожи на золотых рыбок. И дорожки усыпаны желтыми листьями, словно золотой чешуей. У дуба, в конце
