Оптимист незаметно сунул ему листок от волшебной веточки.
Едва только Пессимист ступил на порог кабинета, как в кабинете все помрачнело и Некто в один миг из доброго, расторопного превратился в какого-то свирепого Малюту Скуратова, нервного и внимательного.
– Говори, подонок, что случилось?! – рявкнул он. – Только не путай тут.
– Я высказывал свои взгляды на жизнь. Я убежден… Я утверждал…
– Короче!
– Я высказывал взгляды… Я утверждал…
– Короче!
– Я высказывал взгляды…
– Короче! Воруешь?
– Я бы попросил…
– Я тебе сейчас попрошу! – Некто встал, подошел к Пессимисту и начал его обыскивать. – Где нож?
– Нету.
– Где нож, я тебя спрашиваю?
– Нету.
Некто дал Пессимисту в челюсть.
– Где нож?
Пессимист заплакал.
– Я не ворую, я принадлежу к философской группе…
Некто внимательно посмотрел на Пессимиста, сел, приготовился писать.
– Чем занимается группа? В каком районе действует? Кто вожак? Отвечать быстро и точно.
– Я – мыслитель.
– В чем заключаются твои обязанности?
– Я думаю. Я как бы разрезаю действительность и вскрываю…
– Где нож?
– Я мысленно разрезаю!
Некто ткнул Пессимиста в живот.
– Где нож!
Пессимист опять заплакал.
– У меня нет ножа. Я головой разрезаю…
Некто стоит в недоумении.
– Ты не темни здесь! Ты меня путаешь!
– Честное слово! Я головой разрезаю, извилинами…
Некто сел, начал писать.
– Говори дальше. Все говори.
– Я считаю, что самый верный и быстрый способ познания жизни – это заставать ее врасплох, неожиданно… Это мой метод. Я бросаюсь на нее прыжкообразно и срываю всяческие покрывала…
Некто достал из ящика стола наган, положил рядом с собой.
– Дальше.
– Меня уже ничем не удивишь. В жизни действуют одни подлецы и мошенники. Хороших людей нет. Их выдумывают писатели, чтобы заработать хорошие деньги. Честных людей тоже нет. Все воруют, лгут и оскорбляют друг друга…
Некто встал, подошел к Пессимисту и… пожал ему руку.
– Спасибо. Наконец-то я встретил настоящего человека. Извини, я принял тебя за вора. Говори дальше, я буду записывать каждое слово и вечерами читать.
– Самое мое любимое занятие – смотреть в чужие окна. И что же я там вижу?! Я вижу там одни свинцовые мерзости.
– Свинцовых мерзостей не бывает, – поправил Некто. – Бывают – пьяные. В нашем волшебном мире, например, много пьют.
– Кстати, что это за волшебный мир? Что вы там делаете? – поинтересовался Пессимист.
– Мы хотим жизнь превратить в сказку!
– Да?
– Да!
– Хотел бы я знать, как вы это болото превратите в сказку. Бульдозерами, что ли? Засыплете?
– Это не ваше собачье дело! – почему-то вдруг обозлился Некто. – Ваше дело…
Но тут Пессимист показал волшебный листик.
– Вы, забываетесь…
– Да, да… Извините, увлекся. Так на чем мы остановились?
– Что жизнь – болото.
– Болото. Кстати, вы не хотели бы пойти поучиться на волшебника?
– Зачем это? – удивился Пессимист.
– Видите ли, в той сказке, которую мы хотим создать, предполагаются… как бы это выразиться… представители темных сил, что ли.
– Баба Яга, Змей Горыныч?..
– Что-то вроде этого, только без той гадкой сущности, какую привыкли нести эти твари. Так вот, для подготовки этих персонажей…
– Нет, – твердо сказал Пессимист. – Я буду продолжать копаться в грязи, я буду выдумывать все новые и новые комбинации отчаяния и грусти. Я никогда не поверю ни в какое светлое будущее…
Некто перестал записывать.
– Я это не пишу. Дальше.
– Хорошо. Но я буду смеяться над теми, кто поверит в светлое будущее. Вот так: «Ка-ка-ка!»
– Прелесть! Умница! Оскар!
– Какой Оскар?
– Ну, тот… в тюрьме-то, в Рэдингской, забыл фамилию…
– Вы бросьте, слушайте! – прикрикнул опять Пессимист.
– Я уже заткнулся.
– Нам и так-то не сладко, а вы еще с намеками тут…
– Какие намеки? Бросьте вы тоже…
– Не надо. Не надо! Не надо!! – Пессимист стал нервничать и подергиваться. – Не надо!! А то я дам в лоб мраморной пепельницей…
– Довольно, – сказал Некто. – Спасибо. Я слушал ваши слова как музыку. Это что-то невероятное!.. Пишите книгу, молодой человек, пишите стихи, делайте что-нибудь, черт вас возьми, но не зарывайте ваш талант. Подождите в коридоре, мы потом еще поговорим.
Пессимист вышел из кабинета.
– Ну что? – спросил его Оптимист.
– Ажур. Мы поняли друг друга: я ему наговорил…
– Давай листик.
– На. Только не потеряй его. Смело гни свою линию: листик работает.
В кабинет вызвали Оптимиста. И едва только он вошел туда, как все вокруг посветлело. Некто преобразился. Это уже не Малюта Скуратов, и это не бойкий, нервный зам – это спокойный проницательный добряк, веселый и жизнерадостный.
– Садитесь, молодой человек, – вежливо предложил он. – Курите.
– Спасибо.
– Так что у вас там случилось?
– Я волнуюсь и не умею говорить, но я скажу. Я все скажу! – загорячился Оптимист.
– Скажите, скажите, – Некто добродушно улыбался.
– Я не только скажу, я просто не позволю, чтобы всякие нытики глумились над жизнью. Ведь жизнь – это… это как бы стометровка!
– Почему же стометровка! – возразил Некто. – Я бы сказал: жизнь – это рысистые испытания. Или лучше: бег с препятствиями. Препятствия, в смысле – трудности, еще имеются, молодой человек. Незначительные, конечно, пустяковые, но имеются. Итак?..
– А меня лично жизнь зовет, и я устремляюсь. И я лично не понимаю, о каких трудностях вы говорите!..
– Ну, ну… я пошутил просто. Какой горячий молодой человек! Уж и пошутить нельзя!
– Нельзя! Нельзя так шутить, вы понимаете?!
– Ну, а если, скажем, молодой человек или девушка едут в необжитые районы, в Сибирь, должны же им сказать, что их там, кроме всего прочего, ждут и трудности?
– Ни в коем случае! – воскликнул Оптимист. – Мы делаем великую глупость, когда предупреждаем об этом. Вот потому-то и видишь иной раз: человек едет в необжитый район, а задумчив. Почему, спрашивается? О чем задумался? Что ты оставил здесь, что давало бы тебе основания задумываться? Квартиру с удобствами? Родных и друзей?.. А там тебя ждет палатка! Там тебя ждут бураны, медведи, волки!.. Спрашивается: что же лучше? Что лучше: удобная квартира или палатка с медведем?
– Я понимаю, что вы хотите сказать. Конечно, палатка с медведем лучше. Но ведь едут-то они туда строить дома с удобными квартирами. Это тоже нельзя забывать. Значит, медведь не вечен? – Некто поднял кверху палец, хитро прищурился.
– Медведь, к сожалению, не вечен, – согласился Оптимист. – Но это не должно нас смущать: кончатся трудности – мы их выдумаем!
– Это вы точно сказали. Это не в бровь, а в глаз.
– Я всегда говорю в глаз, хотя и не умею говорить и всегда волнуюсь. Да, так о чем мы? Ага, о юноше, который едет в необжитый район и сидит в вагоне задумчив.
– Нет, мы заговорили о медведе. И я хотел спросить вас в связи с этим: вот, скажем, вышли вы утром из палатки, а в десяти шагах стоит медведь. Бурый обыкновенный медведь средних размеров. Ваши действия?
Оптимист немного подумал.
– Песня! – воскликнул он. – Я запеваю бодрую песню и иду от палатки. Медведь слушает и идет за мной. Таким образом я увожу его от палатки, в которой спят мои товарищи, и они никогда не узнают, какая опасность подстерегала их в то утро. Я иду по тайге и пою. Медведь идет за мной. Я устаю идти, устаю петь, но я иду и пою. Потом я ползу и пою. Потом я перестаю ползти и петь. Медведь подходит ко мне, и я вижу в его звериных глазах восторг и удивление…
– Так, правильно. Еще один вопрос: вы идете с товарищем по тайге. Вы заблудились. У вас на исходе продукты. Вы все делите пополам и продолжаете идти…
– Стоп! – воскликнул Оптимист. – Во-первых, я не стану делить продукты пополам – я отдам товарищу все.
– Я знал, что вы так скажете. Поэтому еще один вопрос: а если ваш товарищ поступит точно так же?
– Тогда мы бросаем пищу и идем дальше.
– Правильно. Вас не поймаешь.
– Как-нибудь!
– Последний вопрос: вы выходите из тайги?
– Не-сом-нен-но!
– Вы готовы к трудностям, молодой человек!
– Потрогайте, – Оптимист дал потрогать свои бицепсы. Некто потрогал.
– Да, вы готовы к трудностям. В этом я еще и еще раз убеждаюсь.
– Я готов ко всяким трудностям.
– Значит, вы едете в Сибирь?
– Я повторяю: я готов ко всяким трудностям и лишениям, но у нас их нету. Палатка с медведем – это, сами понимаете, не трудность. Значит?..
Некто не догадывается, что – «значит».
Оптимист улыбнулся.
– Ну?.. Я готов к трудностям, но их нет, – значит?.. Логика, логика!
