глядя на Зинку утомленными глазами.
— Я ее положила вот сюда, в сумку и… нет…
— Посмотри хорошенько, может, закатилась куда-нибудь… А то, может, ты дома забыла? Мы ведь сегодня ничего не писали… И вы, дети, посмотрите возле себя…
Весь «четвертый», и «первый», и «второй» — третьего не было — засуетились и полезли под скамьи. Все искали Зинкину ручку. Это была в самом деле большая потеря. Купить ручку было негде. Их выстругивали из палочек вербы и ниткой закрепляли перо. У Зинки была особенная ручка — черная, блестящая, с красивым пером, и даже закрывалась колпачком. Учительница сказала: авторучка! Разумеется, каждому хотелось хотя бы подержать ее, если уж не написать какое-нибудь слово. Зинка не давала никому, кроме подружки, с которой сидела, — Гали Шишковской.
Ручки нигде не было.
— Дети, признайтесь, у кого Зинина ручка? — спросила Марфа Ивановна.
Все молчали, притихли.
— Я не бра-ал! — жалобно протянул вдруг Костя из «второго» класса.
— И я… — отозвался за ним брат Мишка, из «первого», и протянул учительнице сумку. — Посмотрите.
Марфа Ивановна покраснела.
— Я верю тебе… Ну, дети, может, у кого-нибудь из вас эта ручка случайно закатилась в сумку. Посмотрите…
Все начали шарить в сумках, по карманам. Ручка не находилась. Марфа Ивановна разволновалась. Никто из учеников ни у кого ничего не брал, как ни трудно было учиться. Все писали на серой бумаге, которую добывали из картонных футляров от каких-то немецких снарядов. Картон этот размачивали, отдирали отдельные листки, сушили, резали и сшивали в «тетради». Чернила делали из сажи, собирая ее в печах, ручки — из веток вербы. Вот только с перьями было трудно — их доставали у фронтовиков, проходивших иногда через соло. Когда перо ломалось, это была трагедия. Вот как у Оли Паливоды. Уже третий день она писала одной ручкой со своей соседкой Аленкой. Правда, Аленка неохотно делилась с Олей своей ручкой, не сразу давала ее. Оля нервничала и часто поднимала руку:
— Марфа Ивановна, она опять не дает…
— На, вот! — громко заявляла Аленка и подсовывала соседке свою «вербовку». Конфликт этим исчерпывался.
Сейчас Марфа Ивановна серьезно смотрела на Паливоду:
— А у тебя. Оля, случайно нет Зининой ручки?
У девочки появились на щеках красные пятна. Слезы выступили на глазах. Она медленно протянула свою полотняную сумку и прошептала:
— Вот… Проверьте…
Все выжидающе смотрели на учительницу.
— Ну, хорошо… Значит, нет…
II
Ярко-зеленая травка уже проклюнулась тоненькими иголками у плетня. Расправляли свои помятые листья лопухи. Марфа Ивановна с детьми убрала несколько классов в полуразрушенном здании школы и собиралась перейти туда из тесной и особенно неуютной весной хаты тетки Явдохи. Шумными веселыми табунками разбегалась детвора по домам.
Оля ходила вместе с Аленкой и братьями Перевозами — жили они в одном конце. Галя Шишковская тоже жила здесь, но она пренебрегала обществом малышей и шла чуть позади. Обычно из Олиного двора выбегал навстречу Тарасик, младший брат Оли. На этот раз он стоял уже у ворот. Шмыгнул носом и спрятал руки за спину:
— Ага, а у меня что-то есть!
— Что? — кинулись все к нему.
— Ага! Не скажу! — Тарасик любил подразнить.
— Ну, и ничего у тебя нет! — равнодушно возразил Мишка.
— Есть!
— Было бы, так показал бы!
— Хитрый какой! А вот не покажу! — Тарасик поддернул одной рукой штанишки, другую держал за спиной.
— Ну и не надо. Пошли! — Мишка толкнул в спину Костика так, что тот чуть не упал, и мальчики пошли дальше.
Тарасик надул губы. Он не ожидал такого дипломатического хода. Опять шмыгнул носом, это означало, что он принимает какое-то решение.
— Вот-вот, смотри! — поднял он над головой руку.
Никто не понял, что он показывает.
— Давай я посмотрю! — вихрем сорвался Костик и затопал тяжелыми сапогами по тропке. — Что это?
— Не видишь разве — ручка!
— Да это авторучка! — закричал Костик.
Мишка одним прыжком очутился перед Тарасиком и молниеносно выхватил у него ручку.
— Как у Зинки… Только не так блестит.
— Где ты ее взял? — подскочила Оля, и глаза у нее расширились, как от великого чуда. — Это будет мне, я в школу буду носить! — И она забрала ручку у Мишки.
— Отдай! — завопил Тарасик. — Это я ее нашел! Я сам с нею в школу ходить буду!
— Ты еще маленький и в школу не ходишь… Я тебе тогда отдам.
— Отдай! Я маме ска-жу-у! — Тарасик ревел на всю улицу и начал отнимать у сестры свою находку.
— А ну, тихо! Вот я вам покажу! — вышла из хаты Олина мать и грозно подняла прут. Ребят как ветром сдуло.
На следующий день, едва затих грохот парт, Зинка подняла над головой руку. Учительница кивнула ей.
— Марфа Ивановна! Мою ручку украла Оля Паливода. Вот, смотрите! — И, подбежав к Оле, вырвала у нее ручку.
— Я не крала! — вскочила Оля. Она чуть не плакала. — Это брат нашел, в канаве, за огородом…
— Погоди, Оля, когда он нашел?
— Вчера… вон все видели — и Мишка, и Аленка…
— Садись. Зина, у тебя ведь была новенькая ручка. С колпачком. А эта вон какая ржавая, и царапинки. И колпачка нет.
— Это моя ручка! Колпачок, должно быть, она потеряла…
— Это не ее… Это Тарас нашел, — горько всхлипывала Оля. — В канаве-е…
Класс гудел, как потревоженный улей. Мишка сзади дергал Олю за косички:
— У-у, ворюга!..
Аленка отодвинулась от Оли подальше.
— Я вспомнила, отчего ручка поцарапалась, — заявила Зина. — Когда-то я нечаянно уронила ее в воду и тогда положила в печь… Она и стала такой…
Все «классы»
