— Едва ли я могу быть полезен, — сухо отказался директор. — Женская бригада — ваше детище... Вы и объясняйтесь с людьми.
— Хорошо! Поеду один! — согласился Матвей Петрович. — Но мы еще поговорим об этом.
Он велел возчику заложить тележку-двуколку и вместе с Нюшей направился к мосту.
Людей там прибавилось. Пришли комсомольцы, члены правления, дед Анисим. Все, видимо, уже вдоволь наспорились и накричались, потому что стояли около моста усталые, злые. Только Анисим переругивался с Уклейкиным и Осьмухиным, обзывая их смутьянами и пустобрехами, да Василий Силыч с комсомольцами укладывал на прежние места вывороченные стариками бревна.
Заметив Ветлугину вместе с Матвеем Петровичем, женщины зашептались:
— Поручителя своего привела. Ходатая!
— Ну что ж, граждане... — заговорил Матвей Петрович. — Митинговать вроде как не время, но сказать придется. Верно, это я поручился за бригаду девчат. Знаю я их и верю им... И бригадиру верю. И давайте так договоримся. Следите за ними, проверяйте на каждом шагу, спрашивайте с них. И если что не так — гоните прочь и в борозду не пускайте. Но я ручаюсь — они землю не обидят...
— Чуете, какой теперь с вас спрос будет? — спросил у девчат Анисим. — В сто глаз следить начнем. «Авось» да «небось» — такие слова и из памяти выкиньте. Выкладывайтесь полной мерой.
Не успел Анисим договорить, как за мостом, на пригорке показалась фигура человека.
Заметив тракторы и толпу людей, человек на минуту остановился, оглянулся по сторонам, потом, зачем-то поправив полупустую котомку за плечами, начал спускаться к мосту.
Первыми узнали Степу Ковшова Таня и Нюша. Они почти одновременно спрыгнули с тракторов и бросились ему навстречу.
— Это ты? Ты? — вскрикнула Таня, подбегая к брату. — Отпустили тебя?
— Как видишь...
— Зеленый ты какой... худущий. — Таня припала к брату и заплакала.
— Ну, будет тебе, уймись... — Степа растерянно погладил сестру по волосам и встретился взглядом с Нюшей.
Что-то горячо и сильно сжало ее сердце, и девушка, забыв обо всем на свете, вдруг ринулась к парню и, обхватив его голову, отважно прижалась щекой к его лицу:
— Степка ты мой! Человечище!
— Ну вот, пошли обниманья-лобзанья, — раздался голос Василия Силыча. — Оставьте и нам живое местечко.
Красный от смущения, Степа отстранил Таню с Нюшей и заметил приближающихся к нему людей.
Пожали ему руку Василий Силыч, дед Анисим и Матвей Петрович, потом подошли девчата и парни.
— Ну как? Чем закончилось твое дело? — спросил Матвей Петрович.
— Ничем пока, — ответил Степа. — У прокурора все еще концы с концами не сходятся. Вот и решили отпустить меня до суда на поруки...
— Крепись, брат! Скоро все прояснится...
Нюша не сводила глаз с парня. Он выглядел не совсем здоровым, скованным и подавленным.
«Эк его скрутило за полгода-то, — со щемящей болью подумала Нюша. — Ну да ничего. Мы его с Таней быстро выходим и поставим на ноги. Главное, что самое тяжелое миновало, Степу отпустили домой, и теперь мы будем опять вместе. Правда, предстоит суд. И вдруг снова все обернется против Степы?.. Нет, нет, этого быть не может...»
— Чего смотришь так? — удивился Степа. — Или я на себя непохожий?
— Нет, нет... Ты тот же самый, — поспешно ответила Нюша.
— А здесь что за сбор? — спросил Степа, вглядываясь вперед. — И тракторы наготове, и народу полно... Значит, весенний сев начинается?
— Начинаем, — усмехнулась Нюша, кивая на колхозников. — Да вот они в поле нас не пускают. Наслушались всяких побасок...
— Видали, товарищи, — заговорил Матвей Петрович, подходя к притихшей толпе, — как всех вас вражья-то сила попутала? В машины вы веру потеряли... Степа Ковшов из-за клеветы злых людей в тюрьме сколько отсидел. Но можете мне поверить — скоро все это распутается. Как веревочке ни виться, а кончику быть... И вы девчатам не мешайте — весна не ждет...
— Совесть надо иметь, граждане! — с укором сказал Василий Силыч. — Земля парует, томится, а вы тут мосты разбираете, тракторы задерживаете... А ну, девки, по машинам! — скомандовал он.
Девчата вернулись к тракторам, завели их, осторожно проехали через мост, поднялись на Русланово взгорье и начали пахоту.
Толпа поредела. Кое-кто направился домой, но большинство колхозников долго еще ходили вслед за машинами, наблюдая, как идет пахота.
Полевой стан, как в прошлом году, Нюша разбила на Руслановом взгорье. Девчата сожгли прошлогодний мусор, вымыли вагончик-общежитие, побелили печку, выскоблили обеденный стол, всюду навели уют и порядок. Зойка даже притащила из дому два горшка с цветами, а Феня с Таней разделали около вагончика небольшую грядку и посадили лук и редиску.
— Прямо-таки девичье царство, — отозвался о полевом стане дед Анисим. — Мужским духом и не пахнет. Каким-то вот духом в работе потянет...
В первый же день у Зойки застрял в лощине трактор. Решив, что с машиной случилась непоправимая беда, она обхватила руками переднее колесо трактора, уронила на него голову и заревела.
Когда Нюша, подогнав свою машину, помогла Зойке выбраться на сухое место, лицо у подруги совсем опухло от слез.
— Зачем ты трактор слезами поливаешь? — спросила Нюша. — Не могла меня сразу позвать. Давайте уж так договоримся, как что случится — сразу за мной бегите. А плакать и на ходу можно... И еще такое правило заведем: пока дневную норму не спашешь, с трактора не слезать.
На другое утро в полевой стан пришли Василий Силыч и Степа Ковшов. Председатель сказал, что правление вновь назначило его бригадиром полеводческой бригады.
— Да, да, назначили бригадиром, — повторил Василий Силыч, заметив удивление девчат. — Он хоть и на поруки до суда взят, и Репинский с Лощилиным возражают против его назначения, а все равно мы ему вполне доверяем. И нельзя ему сейчас без дела сидеть, когда весна в разгаре. Так что прошу любить и жаловать... Только смотрите, Степан — человек въедливый, спуску вам не даст. Да и весь колхоз о вашей работе теперь по урожаю судить будет, а не по каким-то там гектарам мягкой пахоты.
— А нам спуску и не надо, — ответила Нюша. — Не затем за руль сели да в поле выехали...
Василий Силыч кивнул на Степу:
— Вот тогда с бригадиром и договаривайтесь. Сядьте рядком да поговорите ладком... — И заметив, что Нюша со Степой понимающе переглянулись, только крякнул: — Эге... Да тут, видно, по всем статьям согласие.
— Как ты в этом году работать-то думаешь? — спросил Степа, хотя и без этого знал Нюшкины планы. — Доложи Василию Силычу.
— Да уж не так, как в прошлом, не по-осьмухински, — обратилась Нюша к председателю. — Мы вот с девчатами недавно стихи читали: «Даешь на дружбу руки, товарищ урожай». С этого и начнем.
За прошлый сезон она многое увидела и передумала. Главное — это по совести пахать землю и сеять хлеб. Но и про выработку тоже нельзя забывать. Почему, например, в прошлом году запретили вспашку ночью? Нюша уверена, это дело пойдет, если только ему не мешать. Или почему бы не пахать землю на третьей скорости? А зачем вхолостую гонять тракторы из одного конца поля в другой, когда можно составить толковый маршрут переездов?
— Шукай, бригадир, думай! Каждое дело с головы начинается, — поддержал ее Василий Силыч и, посмотрев на девчат, задумчиво заговорил: — Я такую мысль имею. Мужику нашему, чтобы он воистину человеком стал, много пережить надо. Сначала вот революция. Помещика прогнали, а землю нам — владей, народ, паши. Потом тридцатый год. Кулака взашей, а мужику машины, технику, кони железные. Правь ими, разгибай спину, поднимай землю-кормилицу. А сейчас вот новое начинается. За землей, как за малым дитем, ходить надо. Всех пакостников поганой метлой пора с нее выметать. Дорогу в поле только тем, у кого любовь к делу да радение великое. И чтоб земля от наших трудов прогибалась от доброго, как вот столы на базаре в праздничный день. Так я мыслю, девчата?
— Хорошо говорите, дядя Вася. Мы ведь тоже за это. Вот мы тут прикинули, посчитали. Если с головой да в полную силу работать — много можно сделать. — Нюша посмотрела на Василия Силыча, потом на Степу. — Только чур!.. Мы и с вас что надо потребуем.
— Это как понимать? — спросил Василий Силыч.
— А вот так... Чтоб рука об руку работать. Чтобы вы, как председатель колхоза и как бригадир, вовремя нам все доставляли: и воду, и горючее, и семена. Так что держитесь: ни покоя, ни тихой жизни мы вам не дадим.
— Уж какой там покой от Ветлугиной! — засмеялся Василий Силыч. — Ну что ж, Степан, согласимся с дивчиной?
Степа с улыбкой протянул Нюше руку:
— Даешь на дружбу руку, товарищ урожай!
В первые же дни весеннего сева начальник политотдела собрал бригадиров тракторных бригад.
