— Будто за ними прилетел самолет, — смеялся Кирка.
Роженицу внесли в брюхо крылатой птицы, положили на носилки, пилоты собирались закрыть дверцу, когда Холгитон подошел к ним.
— Эй, сынок, обожди! — закричал он. — Ты дай мне взглянуть внутрь. В дверь только посмотрю.
Молодой летчик улыбнулся и посторонился от двери, Холгитон долго разглядывал слезящимися глазами пустое чрево железной птицы.
— Спасибо, все увидел, — сказал он, отходя от дверцы самолета.
— Что увидел? — спросил Пиапон.
— Все увидел, самолет увидел, руками потрогал. Счастливая эта жена Кирилла, на самолете полетит. Мне бы хоть маленько полетать бы, посмотреть сверху на наше село…
— Тогда ты мог бы уйти в буни, — подхватил Пиапон.
— Нет, отец Миры, не хитри, пока ты в селе не зажжешь эти стеклянные пузыри, не уйду я в буни. А еще радио…
Тут взревел мотор самолета, и старик на полуслове умолк, испуганно отошел подальше. Самолет разбежался и легко оторвался от искрящегося снега.
— На лыжах, — сказал Холгитон. — А летом как? На колесах, что ли?
— На колесах, — подтвердил Пиапон.
— Железный, а летает. Есть же такие головы, железо заставили летать. Да еще с трузом. Чего только не придумают люди. Отец Миры, когда ликриста будет? Когда зажгутся пузыри? Ты обещал к празднику, потом к новому году, а теперь на какой день обещаешь?
— Отец Нипо, ты сам каждый день бываешь на станции, беседуешь с Калпе, все знаешь лучше меня. К седьмому ноября не зажгли, потому что половина домов не была присоединена, проводки не было. Потом оказалось динамо неисправным. Что теперь Калпе говорит?
— Обещает на днях свет зажечь. А я устал ждать, Богдану хочу пожаловаться.
— Что он сделает, чем поможет.
— Хотя бы отругает тебя и Калпе.
— Легче тебе будет от этого? Или лучше, подгоняй Калпе. Ругай, если надо — помогай.
Старик кивнул головой и, заложив руки за спину, зашагал к электростанции. Черный, весь измазанный мазутом, Калпе встретил его широкой улыбкой.
— Помогать пришел? — спросил он. — А этим летающим людям чем помог?
— Чем надо, тем помог. Скоро ты свет зажжешь? Раньше, бывало, услышишь, как затарахтит твой мотор, сердце замирало, все смотрел на пузырь — вот-вот загорится в нем свет. Теперь никто тебе не верит, я тоже.
Калпе хитро улыбался и копошился в моторах с таинственным видом.
— Отец Нипо, объяви всем, сегодня ровно в семь часов будет свет, — наконец промолвил он.
— В моем доме тоже загорится свет? — насмешливо спросил Холгитон.
— Загорится.
— Обманщик ты, стыдно, сын Баосангасы обманщик.
Старик вернулся домой усталый, разбитый, но довольный тем, что видел самолет, щупал руками обжигающее железное его тело. Теперь он может придумать новую сказку о людях, которые летают на железной птице, о жене Кирилла, которая улетела в Хабаровск не за какими-нибудь важными делами, а просто рожать двойню.
Холгитон уснул. Проснулся он, когда наступили сумерки. Взглянул на бешено стучавшие стенные часы с гирями-железяками, махнул рукой — неправильное показывают время. Он вышел на улицу, и вдруг услышал стук мотора на электростанции. Старик позвал одного из внуков и послал посмотреть, что делается на станции. Внук вернулся тут же.
— Дед, там народу много, свет горит, — сообщил он и тут же опять исчез.
Старик торопливо оделся и пошел вслед за внуком. Он издали увидел толпу возле электростанции, яркий свет в окне и зашагал быстрее.
— Свет будет! Через пять минут будет! — кричали в толпе.
Холгитон вошел на станцию и оглох от шума мотора. Калпе что-то говорил ему, показывал на яркую лампочку и смеялся. Старик вывел его за руку на улицу.
— Не врешь? Будет свет?
— Будет, стой тут, жди.
— Нет, успею домой, пока зажигаешь тут, я успею.
— Как ты успеешь за молнией? — засмеялся Калпе. — Я только дерну рубильник — и тут же всюду загорится свет. Глаз не успеет проследить.
— Успею. Если не я, то внук успеет, у него ноги быстрее. Как зажжешь свет?
— Дерну рубильник вниз — будет свет. Время подходит, пусть бежит твой внук, пусть соревнуется с молнией, а ты смотри на меня и вон на тот конец села, там свет и загорится.
Холгитон следил из открытой настежь двери за каждым движением Калпе. Вот он подошел к щиту, взял рукоятку рубильника, и тут же старик краем глаза заметил, как одновременно загорелись на краю села лампочки. «Да, это молния, — подумал Холгигон, — сын Баосангасы поймал молнию, заставил ее светиться в пузырях. Молнию поймал!»
Старик почти бежал домой, ему хотелось скорее увидеть свой домашний свет, свою давнишнюю мечту. На полдороге ему встретился внук.
— Дед, не успел, — выдохнул мальчишка.
— Не успеешь, — Холгитон потрепал голову внука. — Это молния, никто за ней не угонится. А мне, старому, и за нынешней жизнью не угнаться.
— Дед, ты видишь, как светло над нами! Кругом темно, а над нашим селом светло.
Над новым Нярги куполом поднялась электрическая заря.
1973
Баосангаса — к имени умершего у нанайцев по обычаю прибавляется суффикс «нгаса».
Чонко — отверстие на крыше фанзы (дымоход).
Зайчонок — так нанайцы называют внебрачного ребенка.
Зачастую нанайка обращается к мужу в третьем лице.
Ама — отец (нанайск.).
Ага — брат (нанайск.).
