Систово, Плевна, Шипка… Кому из моих сверстников не хотелось побывать в этих местах, тянувших к себе, как магнит! Но в дни нашей молодости об этом можно было только мечтать.
Потом началась Великая Отечественная война, и нашему поколению довелось участвовать в жарких боях и легендарных походах, принесших свободу многим народам. Те, кто когда-то слушал рассказы героев Шипки и Плевны, сами помогали болгарам и румынам сбросить фашистское иго, сражались за Варшаву и Белград, Прагу и Будапешт, штурмовали Берлин.
И всё же старая мечта у меня осталась: на Шипке и в Плев-не надо побывать. Только теперь это связывалось с горячим желанием написать книгу о событиях, не поблекших и через столетие.
Еще до того, как представилась возможность поехать в Болгарию, надо было обстоятельно познакомиться с материалами русско-турецкой войны, посмотреть на документы своими глазами, подержать их в руках.
Удивительное состояние испытывает человек, когда перед ним кладут папки с пожелтевшими бумагами. Многие из них писались в короткие паузы между боями, а то и в разгар сражения. Есть донесения с дунайской переправы и с Шипкин-ских высот, с редутов Плевны и с еленинских позиций. Сохранились документы, подписанные генералами Скобелевым, Радецким, Гурко, Столетовым, полковником Пушкиным и его другом полковником Лермонтовым, подполковником Калити-ным и майором Гортаедвым. Захватывают воспоминания художника Василия Верещагина и его младшего брата офицера и писателя Александра Верещагина. В старых бумагах нет-нет да и обнаружите коротенькие донесения слишком штатского человека и чересчур храброго воина Сергея Верещагина: он вечно Куда-то торопился и на писание у него явно не хватало времени.
Трагедия на Щипке Некогда взволновала всю Россию. Прогрессивные слой общества требовали строго наказать тех, кто бросил на вершину Святого Николая плохо одетых и обутых людей. Было назначено следствие, от которого остались многие документы, в том числе пространная объяснительная записка главнокомандующего Дунайской армией великого князя Николая Николаевича — брата царя. Он сам должен был бы занять место среди первых виновников этого преступления, чего царская фёмида не могла допустить. Все свалили на морозы и метели — к ответу их не привлечешь, с них взятки гладки!..
И еще один подлинный, некрасивый эпизод из тех давних Лет. В болгарском ополчении командовал ротой капитан Стессель. Героя из него не получилось; уже тогда, под Эски-Заг-рой, он проявил себя как трус, сбежавший с поля боя из-за пустячной царапины, да и то не от пули, а от щепки. Это записано в деле, когда много позднее генерала Стесселя судили за позорную сдачу врагу Порт-Артура. Он плохо начинал и еще хуже закончил свою военную карьеру — такова логика всякого предательства!
Но такие эпизоды — исключение, зато бесчисленны свидетельства животворности русско-болгарской дружбы, упроченной подвигами наших прадедов в войне 1877–1878 годов.
Нельзя без волнения перечитывать самые простые и искренние человеческие документы — письма. В письмах русских дтцов и матерей своим сынам, сражавшимся в Болгарии, сквозит одно пожелание, один наказ: без победы не возвращаться, лучше лечь на поле брани, чем оставить братский народ на растерзание кровавым угнетателям. Сыновья, чаще всего без громких фраз, отвечали родителям, что выполнят их наказ. И они сдержали свое слово.
Полны любви и признательности письма болгар к своим братушкам. Иногда их авторы стараются писать по-русски, но не находят нужных слов. Тогда приходят на помощь болгарские — самые теплые,!душевные, которые без перевода трогают и сейчас, спустя целое столетие. Эти чувства были затем запечатлены в многочисленных памятниках в честь русских воинов-освободителей (их в Болгарии сотни), в высеченных на камне надписях на братских могилах. Вот текст одной из таких надписей — на памятнике около братской могиле в Скобелевспом парке города Плевена:
«Они, орлы северных небес, чада великой русской земли, вдохновленные богиней гуманности, правды, свободы, водимые гением победы, перелетели леса и поля, реки и моря и смело опустились на прекрасные и гордые Балканы. Здесь, на порабощенной веками болгарской земле, они пронзили своими пиками, своими штыками турецкую тиранию. Острием меча разрубили они вековые оковы, а своими пушками разрушили до основ пятисотлетнюю крепость турецкого рабства. В кровавой борьбе, бушевавшей на болгарской земле, они беззаветно пролили свою кровь, легли костьми на братской земле. — за свободу, за благо болгарского племени, забытого веками, царями, богами и сильными в то время народами.
В знак глубокой признательности и великой благодарности освобожденный ими болгарский народ воздвиг им этот памятник свободы, выросший из глубины души, как фиалка в лесу».
Автор этого волнующего текста — Стоян Займов, патриот своей родины и большой друг России. Убежденным и верным другом Советской страны был и его сын, Владимир Займов, генерал царской армии Болгарии, он, презирая опасность, героически работал в годы минувшей войны ради победы над фашизмом, отдал за это свою жизнь, был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Какой замечательный пример преемственности традиций любви к нашей стране воплощает эта славная болгарская семья!
О гостеприимстве болгар, о их душевной щедрости и радушии известно в Советском Союзе всем. И все же оценить их в полной мере можно лишь тогда, когда ступишь на землю Болгарии. Собирая материал для своего романа, я встречался с партийными работниками и учеными, сотрудниками музеев, военными и школьниками-следопытами, просто с жителями мест, где сто лет назад сражались русские воины и болгарские ополченцы. Всякий раз мне приходилось наблюдать искреннюю готовность помочь всем, чем можно, не считаясь с трудом и временем. С глубокой благодарностью я буду всегда вспоминать своих многочисленных добровольных помощников.
Шипка — Москва — Порхов 1972–1976 гг.
Ныне Свиштов
Ныне Русе
Вожди, предводители
Отряды
Местечко в нескольких километрах от Дуная
А га — обращение к важной персоне(турец.)
Рука распухла и посинела, опасно это (болг.)
Требуется помощь… У меня есть большой дом, доктор-болгарин рядом. Он быстро поможет (болг.)
Встал, когда братушки пришли в Тырново (болг.)
Все это (болг.)
Балканские горы
Хороший (болг.)
Легкая крестьянская обувь из сыромятной кожи
Клепало — железная доска, заменяющая колокол
Овечий сыр
Крыса (турецкое ругательство)
Конский навоз (тур.)
Осел (тур.)
Негодяй, каналья, ничтожный человек (тур.)
Ныне Пловдив.
Ироническое, насмешливое прозвище жителей Псковской губернии. По преданию, оно появилось во времена Петра Первого; тогда псковичи по указу царя изготовляли хорошие скобы для строящегося русского флота.
Ныне Стара-Загора.
Не удари — не попал (болг.)
В р а б е ц — воробей (болг.)
Л о ш о — плохое (болг.)
Болгарин-магометанин
Болгарка-магометанка
Карцов П. П. — генерал-майор, начальник 3-й пехотной дивизии.
Святополк-Мирский — генерал-адъютант, начальник 9-й пехотной дивизии, начальник левой колонны Южного фронта русской Дунайской армии
Парни (болг.)
Одежда (болг.)
Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. был управляющим и членом военно-ученого комитета Главного штаба, впоследствии начальник Главного штаба русской армии.
