К основным пособиям аэронавигации относятся: компас, карта, часы, ветрочёт и аэронавигационная линейка. Предположим, вы получили задание: ночью, такого-то числа вылететь на пункт N, отстоящий от вашего аэродрома на расстоянии двухсот тридцати четырех километров точно в северном направлении, и сбросить там четыре бомбы. Ночь тёмная. По дороге никаких ориентировочных огней. Ветер боковой, предположим, восточный. Я сознательно упрощаю: пункт может находиться не точно в северном направлении и ветер тоже будет не точно восточный. Кстати, на разных высотах он может иметь и разное направление: на пятьсот метров дуть в одном направлении, на тысячу — в другом, а на три — в третьем. Всё это нужно знать. О том, как сбрасывать бомбы, чтобы они ночью попадали в цель, будем проходить дальше. Понятно?
В ожидании перевязки Волк сидел в приёмной и скучал. Двери распахнулись, и вошёл начальник санитарной части. За ним молча шли представители шефских организаций. Волк отвернулся к стене.
— Каждый год лётно-подъёмный состав проходит медицинскую комиссию, — объяснял начальник. — В комиссию входят лучшие специалисты: терапевты, невропатологи, ушники и глазники. К профессиональным заболеваниям летчиков относятся в первую очередь именно эти категории. Труд летчика тяжёл, поэтому лётный состав пользуется в год двухмесячным отпуском. У каждого лётчика имеется своя санитарная книжка, куда в самой подробной форме заносятся все его заболевания. Сейчас я вам покажу… Товарищ Кружкин, — крикнул он в приоткрытую дверь, — достаньте мне санитарную книжку.
— Чью? — отозвался злой голос лекпома.
— Все равно, чью…
Я занят, рецепты пропали. Там на столе лежит книжка нового командира разведывательного отряда…
Лекпом сказал это безучастным тоном, но Волка передёрнуло от его слов. «То есть как нового командира? На моё место? А я?..» Он уже не слушал объяснений начальника санчасти, весь охваченный чувством негодования. «Выходит по шапке?.. Выбрасывать за борт заслуженных командиров? — задыхался он от обиды. — Шалишь, брат…»
И как только комната опустела, он схватил со стола широкую в сиреневой обложке книжку и ревниво, с нахмуренными бровями откинул первую страницу. Душило любопытство узнать своего заместителя. «Летнаб или лётчик?..»
«Личная санитарная книжка летчика, летнаба, воздухоплавателя», — нахохлённо прочитал он стандартный напечатанный заголовок. Слово «лётчика» подчёркнуто. Так-с…»
Фамилия, имя и отчество — Хрусталёв Арсений Петрович. Год рождения… Партийность — ВКП(б). Специальность — школа военных лётчиков. Основная профессия до военной службы — педагог.
Заслышав шаги, Волк бросил книжку на стол и уселся на скамейку.
Сердитый, с засученными рукавами, вошёл лекпом. Он исподлобья глянул на ожидавшего.
— Вы что ж опаздываете, товарищ командир?
Лекпом говорил это, зная, что не услышит возражений — рот у Волка был забинтован. Развязывая бинт, он высказывался больше для самого себя:
— Сиди вот тут, ожидай…
Волк с ненавистью, в упор разглядывал его синий, чисто выбритый подбородок, думая, что с наслаждением дал бы ему по челюсти. «А за что?.. — поймал себя на мысли. — А за то, что он первый сообщил о назначении нового командира…»
Ехидным блеском скалились из шкафчика хирургические инструменты. Волк отвёл глаза на стенку. В таз падали грязные бинты. «И не знает, что я тут страдаю из-за неё, — с горечью вспомнил он окно вагона. — Хоть бы адрес прислала… Забыла… Алыбаз, алыбаз, алыбаз».
Хрусталёв прибыл в отряд накануне осенних манёвров.
— Очень рад, очень рад!.. — встретил его командир части Мартынов. — Вы уж извините меня, батенька, жара. Барак нагрелся, как духовка. Пройдемте-ка в душ, да и вам с дороги не мешает.
— Я с удовольствием!
— Долгонько, однако, округ задерживал назначение…
Летний душ был без крыши, просто обнесённое забором место. Жаркое солнце палило сверху прямо в голову. Намылившись, Мартынов влез в освежающую радужную путаницу весёлого дождя. Хрусталёв следил, как хлопья мыла падали с головы на розовый сабельный шрам через всё его левое плечо. Тело у командира части было белое, а большие короткопалые руки — в коричневых перчатках загара. «Загорать-то небось ему и некогда», — определил про себя Хрусталёв.
— Итак, укутываясь в простыню, сказал Мартынов, — прежде чем вы вступите в исполнение служебных обязанностей, я должен с вами побеседовать частным образом по-семейному. Должен предупредить, что вам дали тяжёлую задачу. Вы получаете совсем больной отряд… В лётной семье отряд на положении заражённого. Часть молодых лётчиков подпала под влияние старого командира, о котором вы, наверное, уже слышали. Он отстранён от должности, и дело его, думаю, будет решаться в Москве. Необходимо ознакомиться с человеческим составом и отобрать лучшее. В отряде есть бузотёры; мы их переведём в другие части. Лётчик Клинков, летнаб Голубчик, техник Аксюткин и ещё человека три-четыре. В другой обстановке на них будет влиять среда. К вам в отряд на обмен дадим ребят поскромнее. Как вы думаете?..
Хрусталёв помолчал.
— Может быть, это слишком самонадеянно, но я просил бы до моего знакомства с отрядом оставить пока всё по-старому. По личному опыту я знаю, что так называемые бузотёры в боевых условиях нередко оказываются смекалистыми людьми.
Мартынов, продевая поднятые руки в рубашку с любопытством посмотрел на Хрусталёва.
— Ну-ну! И подумал про себя: «Молодой, да ранний… Но видно, с секретом!»
Андрею новый командир не понравился, не понравился за белый воротничок под гимнастёркой.
«Этот дисциплину будет требовать»,
— На чистый воротничок ответим грязной шеей! — бросил басом Гаврик.
«Дело плохое: командир ушёл, ребят хороших мало, одни стажёры», — думал Андрей.
— Гаврик, давай попросимся в штурмовую эскадрилью.
— Ха, придумал! Какой же дурак поведёт тебя из разведки в штурмовики?..Уж если переводиться, так совсем в другой город.
— Я готов хоть к чёрту. Что-то мне новый командир не по душе: тихий, мягковолосый.
— Да уж против Волка ему трудно устоять.
Хрусталёв перенёс в барак два своих чемодана и поселился в общей комнате с отрядом. Он прибил над койкой гвоздь и повесил на него теннисную ракетку.
Перед вечером возле барака устроили отрядное собрание. Лётчики рассматривали Хрусталёва с недоверием: после лающих партизанских приказов Волка уравновешенность нового командира казалась неестественной. «Прикидывается бычком, — думал Андрей, — а там хватит за горло, только держись».
Хрусталёв просто и ясно изложил свои требования: моральную стойкость человеку придают тот классовый принцип, который положен в основу системы его воспитания, и та среда, в которой он живёт и работает. Техническая выучка достигается подготовкой командира в стенах школы и систематической, беспрерывной учебой в течение всего срока службы его в армии.
Такие важные элементы боевой подготовки, как практические навыки, опыт, личная инициатива, приобретаются исключительно кропотливой работой над собой и среди подчинённого личного состава. Командир только тогда будет полноценным, когда будет иметь у подчиненных авторитет как командир, как товарищ, как общественник, как спортсмен, как лётчик и вообще как высокоразвитая личность…
— Я не знаю, как проводились занятия у вас в отряде и проводились ли они вообще… Должен сказать, что основная моя установка будет на повседневную, высокорезультативную работу… Что требуется от вас?.. Дисциплина и главным образом личная инициатива. Каждый должен честно делать то, что ему поручено. Честно… Запомните! А то у нас так бывает, что внешне всё благополучно, а по существу работа ведётся с прохладцей.
«Этот умней. Но построже», — определил Андрей.
После собрания он подошёл к Хрусталёву.
— Товарищ командир, медицинская комиссия признала, что у меня невоздержанный характер и мне лучше будет перейти в другую часть. Там я поставлю себя по-новому.
— А почему вы здесь себя не можете по-новому поставить?
— Характер не позволяет. Некоторые меня здесь считают чуть ли не воздушным хулиганом.
— Как ваша фамилия?
— Клинков.
— Ладно, пока оставайтесь. Не сработаемся — уйдёте. Вы плаваете?»
По дороге к реке Андрей молчал, нажимая без заметного усилия на педали велосипеда. Хрусталёву нравился этот сероглазый, грубоватый, застенчивый юноша. Он успел уже заметить в его характере признаки самолюбия: Клинков не мог выносить равнодушно, если рядом шёл другой велосипед, — его всё время тянуло вырваться хотя бы на колесо вперед.
— А интересно, товарищ Клинков, кто это вас считает воздушным хулиганом?
Андрей приотстал.
