Мустафин непонимающе хлопал глазами. Что такое? Ему уже, кажется, дали по шапке? Похоже на то, что его выгнали с поста градоначальника?
Мосье Энно, завершая сей сложный дипломатический реприманд — то есть дав понять градоначальнику, что он уже вышел на пенсию, — галантно склонился к ручке градоначальницы. Старушка градоначальница была глуховата, не успела сообразить, какой поворот произошел только что в судьбе ее семьи, да и вообще не очень-то разбиралась в политике, специализировавшись преимущественно на вишневом варенье с косточками. Поэтому учтивость консула заставила ее прослезиться.
В это время и лидеры легальных партий, наконец, тоже пробились. Жестикулируя рюмками и расплескивая вино на своих партийных противников, лидеры заговорили все сразу, перебивая друг друга, но по сути на один голос:
— Обеспокоенные судьбами российского государства… исполненные желания плодотворного сотрудничества у кормила власти… признавая доминанту коалиционного способа правления…
— Так, так, господа! — одобрительно кивнул мосье Энно. — Вы должны сплотить силы российской общественности. Не правда ли, мон ами?
Мадам Энно обратила приветливую улыбку к толпе легальных лидеров.
— И местный парламент, — продолжал мосье Энно, — то есть, я хотел сказать, муниципалитет, следует возродить не откладывая. Кто из вас, господа, может претендовать на пост главы парламента, то есть, я хотел сказать, городской думы?
Легальные лидеры даже побледнели и растерялись от волнения: похоже, что кормило власти давали им прямо в руки!
— С вашего разрешения… с вашего согласия, мосье, мы немедленно же созовем представителей всех легальных партий и…
Мосье Энно кивнул головой, давая понять, что аудиенция окончена.
Лидеры, откланиваясь, попятились от столика.
Вернувшись к своему столу, они тут же объявили заседание межпартийного совещания открытым. На повестке дня стоял один вопрос: о кандидате в председатели одесской думы, способном сформировать, так сказать, кабинет, который сумел бы, как говорится, плодотворно сотрудничать с командованием войск Антанты.
Гришин-Алмазов стоял все время поблизости — против генерала Бискупского, по другую сторону стола — и рассеянно играл красным темляком своей кубанской шашки. Иногда он бросал взгляд на мадам Энно и снова погружался в задумчивость. Мадам Энно тоже отвечала ему короткими взглядами. Воспользовавшись небольшой паузой, наступившей после ухода лидеров партий, Гришин-Алмазов учтиво склонился к мосье Энно.
— Мосье, — сказал он, — не из пустого любопытства спрашивал я о сроках высадки десанта. Положение сейчас чрезвычайно напряженное. Гетманцы, петлюровцы, прочие сепаратисты — все это нас, конечно, немало беспокоит, но главная угроза — большевики. Разорвав после революции в Германии Брестский договор, большевики начали наступление на Украину. Гетманскую власть они объявили низвергнутой, на помощь антинемецким и антигетманскнм повстанцам с севера движутся уже две большевистские армии: Ворошилова — в харьковском направлении и Щорса — в направлении на Киев. Поддержанное местными большевистскими силами, особенно в Донбассе и в Кривом Роге, их наступление может развернуться молниеносно. Военное командование Антанты должно это учесть. Высадку десанта необходимо всемерно ускорить!..
Этот молодой генерал начинал уже нервировать мосье Энно. Аристократическая внешность генерала вызывала в мосье Энно зависть, а несомненная заинтересованность мадам Энно мужскими качествами генеральской особы — ревность.
Кроме того, этот генерал позволял себе как бы подгонять консула Франции в выполнении им его особых полномочий. И попадал к тому же не в бровь, а в глаз. Ведь и в самом деле, не для чего иного, как именно для ликвидации большевизма, прибыл сюда консул с особыми полномочиями от Антанты. И программа ликвидации была ему изложена самым точным образом — и в Париже, и в Константинополе, и в Яссах. Премьер Клемансо, наделяя консула особыми полномочиями, так и сказал: «Большевизм надо изолировать на территории Великороссии — с целью блокировать его и добиться его падения. И в первую голову большевиков надо отрезать от кавказской нефти, угля Донбасса и руды Кривого Рога». Французский посол Сент-Олер — глава дипломатического корпуса стран Антанты в восточных странах — так напутствовал консула с особыми полномочиями для Украины и юга России: «Одесса должна стать только исходной базой союзных армий, а южный плацдарм — трамплином для броска на Криворожье и Донецкий бассейн и дальше — на север». А генерал Франшэ д’Эспрэ — командующий вооруженными силами Антанты на Востоке — показал ему и копию своего заготовленного уже приказа: «Немедленно оккупировать Криворожье и Донецкий бассейн, Киев и Харьков».
А этот красавчик-аристократ в генеральских эполетах шпыняет его тем, что… не союзные армии занимают сейчас Киев и Харьков, а большевистские войска продвигаются к Харькову и Киеву, чтоб выйти на Криворожье и Донецкий бассейн…
Десант, конечно, необходим как можно скорее. Но откуда консулу Энно знать, когда должна начаться высадка десанта? Дислокацией армий — этой черной работой — занимаются военные специалисты, а консул — лицо гражданское, он озабочен высшей политикой!
Этот выскочка-молокосос и тут хочет подсадить Энно, невзирая на его особые полномочия.
Мосье Энно смерил Гришина-Алмазова холодным взглядом.
— Генерал! Ждите распоряжений высшего военного командования!
Гришин-Алмазов щелкнул шпорами и отошел.
Мосье Энно наклонился к мадам и прошипел:
— Мон ами! Вам, кажется, пришелся по сердцу этот ферт с малиновым звоном шпор? Преклоняюсь перед вашим тонким женским вкусом. Но рекомендую не обходить своими завлекательными взглядами и других членов генералитета. Вот хотя бы этого, — он кивком головы указал на стоявшего по ту сторону стола генерала Бискупского, который с горестным и обиженным видом жевал свои моржовые усы.
Мадам Энно повела плечом и холодно сказала:
— Генерал Гришин-Алмазов заслуживает особого нашего внимания, так как представляет основные силы российской контрреволюции: добрармию и руководящие круги единой и неделимой России.
Мосье Энно так же холодно ответил:
— А этот генерал с моржовыми усами представляет силы украинского гетманата, и я назначен консулом именно при правительстве гетмана Украины!
— Дурак! — сказала мадам Энно по-русски.
— Идиотка! — отвечал мосье Энно по-французски.
И мадам Энно мило улыбнулась Гришину-Алмазову, а мосье Энно ободрительно кивнул генералу Бискупскому.
Гришин-Алмазов вежливо потупился, но Бискупский понял движение мосье Энно как приглашение поболтать. Он мгновенно, несмотря на свою тучность, очутился за спиной консула и наклонился к его уху.
— Ах, ваша светлость, если б вы знали, какое сейчас трудное положение! Директория вот-вот свалит гетманское правительство и войдет в Киев! А петлюровцы, ведь они же, мосье, расчищают путь большевикам. Они в своей борьбе против гетмана используют даже большевизированные банды повстанцев!
— Ах, канальи! — возмутился мосье Энно.
— Канальи и есть, ваша светлость! И зачем ваша Антанта собирается разрешать какой-то там украинский вопрос? На виселицу всех их, этих украинцев, — и делу конец! Это говорю вам я, мосье, а ведь я сам хохол — малорос из-под Умани! Дадите волю этой собачьей директории — и не видать Киева ни нам, ни вам! Поверьте мне. У меня у самого в Киеве дом на Жилянской и мельница в Злодиевке, что возле Плютов!
Мосье Энно заволновался. Упоминание о Киеве расстроило его. Ведь как раз сегодня он должен был уже быть в Киеве и вершить судьбы украинского государства! А тут и в самом деле эта чертова директория…
— Да, да! Директория! — заволновался мосье Энно. — Простите, генерал, забыл, — кто там у них во главе этой самой директории?
— Да Винниченко же, ваша светлость, прохвост Винниченко, сдохнуть бы ему, пока он еще в Белой Церкви!
— Ах да, Винниченко, Винниченко! — припомнил мосье Энно. — Как же, знаю, знаю! «Черная пантера», «Ложь»! Видел в Киеве, в театре Соловцова. На премьере даже был. Вызывали автора. Вышел такой черный, с черной бородой, с черными глазами…
— Душа у него черная, ваша светлость…
— Возможно, очень возможно… Но я даже познакомился с ним тогда. Как же! Драматург Винниченко! Очень милый господин! Мы вместе поужинали в Купеческом собрании, — знаете, над Днепром? Очень, очень приятный господин.
Мосье Энно вдруг оживился. Его осенила идея.
— Я сейчас отправлю ему депешу, генерал! Да, да, депешу! Он остановит наступление своих войск и оставит пана гетмана в покое. И пустит сюда поезда. — Мосье Энно тут же вытащил блокнот и стило. — А депеша дойдет до Белой Церкви, генерал?
