Александр Лозневой - Крепость Магнитная

Оставаться в совхозе не было смысла.

Вышел Порфирий Дударев из Чернянки ночью, огляделся и побрел через поле к железнодорожной станции Нежеголь. Выложил почти все деньги за билет и уехал на Магнитострой.

Идя на первый участок, Дударев перебирал в памяти всю свою неказистую жизнь. Голодал, мерз, был неоднократно бит, ушел из дому, затем из совхоза… Давно порывался он научиться читать и писать, овладеть каким-нибудь ремеслом, но из этого пока ничего не получалось. Да и где, когда учиться?.. Школы в совхозе не было. Просился молотобойцем в кузницу — не взяли. И вот теперь, находясь на стройке, узнал, что здесь открыта школа по ликвидации неграмотности. В кармане у него бумага, а в ней сказано: профсоюзный комитет направляет его, рабочего строителя, в школу ликбеза. Стыдно ему — расписаться не может. Подойдет к кассе, а девки, которые грамотные, кричат:

— Кавалер, ставь крестик!

Порфирий остановился: да вот же она, эта школа! Над самой дверью барака — фанерка, на ней большими красными буквами ЛИКБЕЗ. Зашевелил губами, будто читая. Через окно видно — в бараке полно народу — девчата, парни, есть даже пожилые. Учиться, видать, всем охота. Едва занес ногу на порог, как задребезжал звонок. Тотчас все поспешили в классы, будто школьники.

Постояв у двери, пошел по опустевшему коридору. Старуха с ведром и тряпкой в руках преградила дорогу:

— Ты, товарищ, куда?

— Мы… нам к дилектору… — немного стушевался Порфишка. — Насчет учебы мы…

— Может, к заведующей?

— И то, — согласился он. — Где она, заведушша?

Старуха покосилась на его промокшие лапти, от которых оставались на полу темные пятна: «Вон на двери написано, туда и ходи».

Открыв дверь, Порфишка увидел за столом худенькую, остроносую женщину, которая показалась ему хоть и молодой, но серьезной, снял картуз:

— Ты будешь заведушша?

Женщина не без удивления уставилась на него, спросила, что ему надо.

— Бумага к тебе, — он выложил на стол помятый, рыжий листок, исписанный синими чернилами и заверенный печатью. — Читай.

Пробежав глазами бумажку, заведующая нахмурилась:

— Сколько раз говорила — направлять неграмотных в школу в строго установленные сроки. Но им, профсоюзным деятелям, хоть кол на голове теши. Набор давно закончен, а они все шлют и шлют… Куда я вас приму?

Парень неподвижно стоял, перебирая в руках картуз, и лицо его выражало недоумение: как же, мол, так, на стройке говорят — надо учиться, а здесь — не принимают.

— Набор закончен. Поздно, — пояснила заведующая.

Парень заметно погрустнел:

— В комсомол записаться хочу, а неграмотный. Да и в армию скоро…

— О чем же вы раньше думали?

— Раньше никак нельзя было! То субботники, то — воскресники у нас. Когда же ходить в школу-то?.. Оно и правильно, пока тепло, сухо, скорее строить надо, не оставлять в зиму. Вон сколько за лето отгрохали! А теперь, коли дождь да слякоть, можно и за партой посидеть, поучиться то есть.

— Понимаю. Но классы переполнены.

— Дети вон и те летом не учатся, — твердил свое парень. — А мы — рабочие, пролетариат… Делов у нас по само горло. Ты уж, товарищ заведушша, уступи, пристрой как-нибудь. Сама ведь ученая, понимать должна. А ежели, скажем, и ты супроть, кто ж тогда поспособствует? Советская власть, она как диктует: всем неграмотным — свет!

— Я уже сказала: ни одного свободного места… на пол, что ли, сядете?

— Можно и на пол. Не гордые мы.

Подумала: от такого не отбиться.

— Право же, не знаю, что мне с вами делать, — поднялась, как бы спрашивая не только себя, но и его. Вдруг заговорила о том, что учиться будет трудно, придется догонять. Уж она-то знает и поэтому предупреждает его.

— А ты не сумлевайся, — заверил Порфишка, будто учеба была для него чем-то вроде забавы.

Заведующая наконец улыбнулась и попросила назвать фамилию, имя, отчество, хотя все это было в бумаге.

— Дударев, Порфий Иваныч. Из Неклюдовки мы! — выпалил новичок.

— Да вы садитесь.

— Постоим. Ишшо не старые.

Взглянула на его полуразвалившиеся лапти, на мокрые портянки, умотанные волоками, заведующая отвела взгляд: кто же не знает, что в стране так трудно с обувью!

— Присядьте же!

Парень, видать, тронул ее своей непосредственностью, необычной тягой к знаниям. Сама подсела к нему, раскрыла букварь:

— Читать умеете?

— Коли б умел, не пришел… — И с грустью добавил: — Темнота у нас в Неклюдовке, что ночь осенняя.

Заведующая осталась недовольна собой: набор закончен, а она, видите, разжалобилась, приняла еще одного на свою голову. В группах уже читают, пишут, а ему придется все сначала. И опять подумала о том, как бы поделикатней отказать этому настырному парню, посоветовать — приходи, мол, в следующем году. Но, глянув ему в лицо, заколебалась, а еще через минуту сказала:

— Ладно, что с вами поделаешь, завтра на занятия. Прошу не опаздывать.

Монтаж четвертой турбины был завершен, оставалось опробовать ее в действии, подписать акт и распрощаться с представителем фирмы АЭГ — Гартманом, который пробыл на Магнитке более года и, наверное, хотел, как можно скорее, вернуться в Берлин. Он нередко заговаривал о родном городе, расписывал на все лады, возвеличивал, словно боялся потерять его. Гартман с виду простой, непритязательный и, казалось, прибыл сюда с единственным намерением — помочь молодым уральским энергетикам.

На пуск четвертой турбины прибыл директор завода, главный энергетик, партийные, профсоюзные руководители. С волнением встретил этот день начальник машинного зала Иван Васильевич Желобаев. Невысокий, юркий, техник по образованию. Ему предстояло ввести в эксплуатацию новую турбину, а значит, всесторонне подготовиться к этому, испытать в работе, познать ее особенности и, если понадобится, предъявить фирме свои претензии.

Еще во время монтажных работ, а это длилось несколько месяцев, Желобаев организовал дежурства комсомольцев: вдруг что случится — бдительность прежде всего! Цесовские парни и девчата дежурили в свободное от работы время. Участницей этих бдений была и Галина Соловьева. Сегодня, сдав смену, она не ушла домой: пуск новой турбины бывает не часто!

Увидя среди инженеров Гартмана, удивилась: успел переодеться! Вместо комбинезона — серый элегантный костюм, белая сорочка, галстук в полоску. По сравнению с многими, находившимися здесь, он выглядел франтом. Непринужденно разговаривал, улыбался. Увидя Желобаева, по-свойски подмигнул ему: дескать, прибавилось в твоем хозяйстве, держись, старик! А Желобаеву и поговорить некогда: все надо увидеть, перепроверить, ничего не забыть. Явившись на работу, он и минуты не оставался в покое: уже побывал на циркуляционных насосах, в кабельной, на щите; осмотрел все, что так или иначе было связано с пуском турбины и, найдя начальника электростанции, доложил ему.

Немного погодя, послышалась команда: «Приготовиться!» А еще через минуту: «Пуск!»

Молодой мастер Павел Кириенко резко повернул штурвал — и стопорный клапан открыт. Приняв первую дозу пара, турбина как бы проснулась от долгой спячки, чуть вздрогнула, зажужжала назойливым шмелем. Тахометр показал обороты… Прекрасно! По заданию Желобаева Галина стояла у опорных подшипников, следила за температурой. Вот еще раз взглянула на термометр — все в норме! И в это время услышала аплодисменты. Увидела радостные лица рабочих. Не удержалась, с жаром захлопала в ладоши. Люди торжествовали: да и как иначе: вошла в строй действующих еще одна мощная турбина!

Гартман зажал руку в кулак, поднял над головой:

— Рот фронт!

— Ур-р-р-а-а-а! — покатилось в ответ.

— Пошла! Поехала!.. Еще полсотни тысяч лошадей в нашей упряжке! — прокомментировал машинист Аким Громов.

Взволнованный и беспокойный Желобаев приставил слуховую трубку к телу турбины, стал вслушиваться: как там, внутри? Ровный, специфический звук, никаких посторонних шумов… Хорошо! Но так ли? Не рано ли выносить такое заключение? Прогреется по-настоящему, вот тогда…

Жужжание нарастало, все глуше становились голоса людей, а порой их просто не разобрать. Поистине мощь, даже пол вздрагивает.

А специалисты ждали главного — больших оборотов: что они покажут. И вот снова появился мастер Кириенко.

— Турбина готова принять нагрузку, — сказал он.

Мастера, рабочие, инженеры оживились: пятьдесят тысяч киловатт — не шутка — это же больше, чем до этого вся электростанция! Все понимали, с вводом в строй новой турбины вопрос о недостаче электроэнергии на какое-то время будет снят с повестки дня. Конечно, ненадолго! Воздвигаются новые цехи, жилые дома, растет, ширится город. Специалисты знают, со временем электроэнергии потребуется во много раз больше, и эта турбина, которую считают сейчас самой мощной, окажется каплей в море.