Перед самой отправкой в дорогу внезапно захворала рекордистка Венера. Еремей Карпович был вне себя от огорчения. Зоотехника как на беду мобилизовали в армию. Заведующий фермой поднял всех на ноги, углубился в зоотехнический справочник и стал лечить больную корову всеми известными и доступными ему средствами. Еремей Карпович измерял ей температуру, давал лекарства. К вечеру корова начала есть и повеселела. Не задерживаясь, Еремей Карпович еще раз обошел опустевшие помещения, запер все двери на замок и вместе с Алешей, Глашей и Кириллом Овчинниковым пустился в путь-дорогу. Сутки, не останавливаясь, не отдыхая ни днем ни ночью, гнали они коров, надеясь вовремя перескочить переправу. Дорогу в нескольких местах им перерезали стада, которые гнали в обратном направлении.
— Поворачивай назад! — крикнул Еремею Карповичу гуртовщик. — Переправа взорвана. Говорят, там уже немцы. Мы опоздали.
Еремею Карповичу не хотелось верить, что они не смогут прорваться на тот берег, он надеялся, что догонит основное стадо. Все же, в конце концов, рекордисток погнали назад.
Дорогой к ним пристал старик. Звали его Иван Петрович Трошин. Дом его разбомбили, семья погибла. Трошин быстро подружился с Еремеем Карповичем и с остальными спутниками.
Дороги сильно обстреливались вражескими самолетами. Часть коров погибла. И Еремей Карпович решил загнать стадо в ближайший лес.
Когда выяснилось, что уйти на восток невозможно. Еремей Карпович по совету Ивана Петровича решил перегнать стадо в другой лес, который находился недалеко от сожженной гитлеровцами деревни. Хозяйство колхоза погибло от бомбежки, люди разбрелись кто куда. А сена, заготовленного колхозом около лесного болотистого озера, осталось много.
Еремей Карпович выбрал сухое место в глубине леса и вместе с Трошиным, хорошим плотником, начал строить шалаш для себя и загон для коров.
Кое-как обосновавшись в лесу, Еремей Карпович, Алешка и Трошин, который хорошо знал здешние непролазные болота, добрались до разрушенной деревни. Они нашли там пустые бочки, корыта, лопаты, топоры и разный домашний скарб. Все это могло пригодиться им на новом месте. Недалеко от деревни тянулись огороды, на них оставались еще картофель и свекла. Еремей Карпович со своими помощниками понемногу выкопал и перенес в лес картофель и овощи на свою базу.
Незаметно подкралась ранняя зима. Пришлось построить землянки для жилья и коровник для скота.
Коровы начали телиться. Глаша и Алеша выхаживали телят, поили их молоком. Как ни трудно было с продовольствием, за всю зиму зарезали только двух бычков. Весной, едва зазеленела травка, стали пасти коров в лесу. Пасли осторожно, небольшими группами, в разных местах, главным образом вечером и ночью.
Однажды, когда Алеша был с коровами в лесу, он, подложив руки под голову, незаметно для себя задремал. Вдруг послышался треск валежника. Алеша вскочил и увидел вооруженных людей. Одни из них были в красноармейской форме, другие в штатской одежде.
— Наши?! — изумился Алеша.
— А ты кто такой? — спросил черноволосый с острой бородкой человек в полувоенной форме.
— Мы… мы колхозники.
— А мы партизаны…
— Наши пришли… Наши! — не своим голосом закричал Алеша и повел гостей к землянке.
Еремей Карпович, услышав крик, выскочил из землянки. За ним бросились Трошин, Глаша и Кирилл.
— Неужто в самом деле наши пришли? — перебивая друг друга, кричали они.
— Неужто прогнали фашистов?
— Нет, друзья, сидят еще эти гады на нашей земле, — отозвался черноволосый. — Но их гонят, гонят… Под Москвой им дали такого перцу, что они обратно дорогу забыли…
— Куда добрались, окаянные! — воскликнул Еремей Карпович. — А как вы узнали, что мы тут находимся?
— Просто случайно набрели на вас, — ответил широкоплечий седой мужчина.
Еремей Карпович пригласил гостей в землянку.
— Угостим вас молоком, творогом, маслом… Картошку можем отварить, но хлеба нет… — сказал он.
— А у нас есть немного хлеба, — сказал низенький щуплый паренек. — Хлеб неважный, но все-таки хлеб.
Глаша быстро накрыла стол, и гости и хозяева землянки поужинали.
— Это хорошо, отец, что ты сберег стадо, — сказал черноволосый, — место вы выбрали подходящее. Немцам сюда не добраться; не зная тропинок, они завязнут в болоте. Да их в этом районе сейчас нет… Было два полицая, так мы с ними расправились. А если появятся немцы, дадим вам знать, защитим.
— Спасибо, товарищи, спасибо. Теперь нам спокойнее будет. Знаем, мы не одни, — растроганно сказал Еремей Карпович.
— Думаем, что и ты нам поможешь, отец, — продолжал тот же партизан.
— Как же, обязательно поможем, — согласился Еремей Карпович. — Молока дадим, а то и маслица выделим.
— Нам бы пару коров для отряда, — вмешался низенький паренек, — ребята давненько мяса не видали.
Еремей Карпович изумился:
— Парочку коров? Что ты? Разве я могу? Права не имею. А вы знаете, что это за коровы?
— Все равно какие, — вмешался другой партизан, — в котел, отец, любая пригодится…
— В котел? Да ты что!.. Племенных холмогорских коров в котел! Мы прячем их от фашистских волков… А вы хотите…
— Брось, отец, — вмешался седой партизан. — Мы воюем с немцами, головы не жалеем, а тебе для нас корову жалко отдать. Погоди, кончится война, тогда станем разводить породистых коров — холмогорок и всяких других. А сейчас тебе придется выделить нам корову! Чего ты боишься? Мы тебе квитанцию выдадим.
— Какую квитанцию? — с недоумением спросил Еремей Карпович.
— Ты находишься в партизанском районе, — разъяснил ему черноволосый, — где действуют советские законы… Так что сдавай нам корову на мясозаготовку, а мы тебе законную квитанцию дадим.
— Породистых коров мы никогда на мясозаготовку не сдавали и сейчас не дам! — наотрез отказался Еремей Карпович. Он размахивал руками, сердито глядел на партизан.
— Ладно, мы уходим. Но подумай хорошенько, Еремей Карпович, и прикинь, какую скотинку дать нам, — попрощавшись, сказал седой партизан. — Смешно даже, что ты возражаешь. Посмотри, наши люди с нами последним куском делятся, а тебе корову жалко.
— Я уже сказал, что коровы не мои! — провожая партизан, как бы оправдывался Еремей Карпович. — Судить надо человека, который стал бы разбазаривать такой ценный, породистый скот!
Старик целый день места себе не находил. Его мучила совесть. «Кому отказал дать корову на мясо? Людям, которые кровь проливают за народ, за советскую власть. А ведь им можно было отдать бычков. Но отдашь бычков, они за коров примутся», — рассуждал он.
На следующий день к землянке подъехало трое верховых.
— Здравствуйте, — приветствовал Еремея Карповича бородатый, в кожаной куртке всадник. — Рад гостям или нет? — спросил он.
— Конечно, но если вы насчет коров…
— Погоди, погоди, дай осмотреться. А чем угощать будешь? — отозвался второй, в шинели.
— Всем, что имею.
— А мы вам подарок привезли, — сказал бородатый в кожанке. Он взял у третьего всадника, молоденького красивого бойца, мешок, которым был приторочен к седлу, и передал его Еремею Карповичу.
— Партизаны вам хлеба прислали.
— Спасибо, — сказал старик и пригласил всех в землянку.
В землянку вошли двое партизан, а третий остался с лошадьми.
Глаша поставила на стол кружки с горячим молоком, банку с маслом. Нарезала привезенный хлеб, черный, ноздреватый, с какой-то примесью.
— Как вас величать? — спросил Еремей Карпович.
— Меня — Владимир Харитонович, а товарища моего — Алексей Константинович. Он наш врач. Молодого партизана зовут Васей.
Владимир Харитонович подробно расспрашивал Еремея Карповича о том, как они перезимовали, сколько коров отелилось, какие породы есть в стаде. «Хитрит, — подумал Еремей Карпович. — Наговорит, а потом потребует коров». На вопросы отвечал неохотно, уклончиво. Однако он понял, что это партизанский командир и что он хорошо разбирается в уходе за скотом.
— Вы, наверно, до войны по этой части работали? — поинтересовался старик.
— Да, был директором совхоза. А потом председателем райисполкома, — ответил командир. — Честь и слава тебе, Еремей Карпович, что сохранил драгоценное стадо в таких условиях, — сказал Владимир Харитонович. — Твое стадо пригодится нам, когда прогоним фашистов. А пока паши партизаны помогут тебе. У нас есть предложение — устроить в твоем лагере небольшой госпиталь для больных воинов. Тут и спокойно, и молоко есть… Многие болеют от истощения…
— Это пожалуйста, с дорогой душой! — горячо ответил Еремей Карпович.
— Оружие дадим тебе. И свою охрану поставим.
Еремею Карповичу стало неловко: командир даже не заикнулся о коровах. А он собирался их отстаивать.
— Тут у меня бычки имеются… Можно будет больных партизан и мясом покормить, раз такое дело, — от души сказал старик.
