— Откуда едешь?
— С Перми, — ответил Сингапур.
— Сво… — конец унес поезд, заглушил колесам, но поднятый кулак долго грозил с площадки последнего вагона.
Сингапур огляделся, кругом лес, и в нем станция, при ней несколько служебных домиков. Ни сел, ни деревень вблизи. Пошел на станцию, начальник бросил сердитый взгляд на него. На платформе было много мужиков, баб, подростков. Смеялись они над Сингапуром, говорили на плохом русском языке. Позднее узнал он, что это вотяки. Повстречавшийся рыжий кондуктор спросил:
— Не удалось, откуда ехал?
— С Перми…
— С Перми, ловко. А в ГПУ тебя бы следовало.
— Нечего с меня вашему ГПУ взять, — и Сингапур рассмеялся, и ему стало весело, что у него нечего отнять.
Сидел Сингапур на скамейке, отдыхал, подошел с рыжим кондуктором агент.
— Этот с Перми на скором приехал.
— Ну, ты дальше поедешь?
— Хорошо примете, здесь останусь…
— Да мы тебя постараемся принять, попридержать такого приятного гостя. Тягой занимаешься?
— Искусство имею…
— Искусство… и по тяге есть искусники, спецы. Знай — сидеть у меня тихо, если хочешь цел остаться, — пригрозил агент и ушел.
Сингапур знал много разных искусств. Умел великолепно выпрашивать, играть в карты, знал и тягу, но самым любимым у него искусством было пение с тремя ножами. На этой заброшенной станции просить было не у кого, вотяки — они пилили дрова тресту Северолес, и сами были полунищими. Красть тоже было не у кого, и здесь первая же кража была бы замечена и приписана ему. Сингапур не думал красть, он боялся, кто другой не сделал этого. Он решил заняться пением. Голос был с ним, песни он помнил, но не было ножей, их он продал в Перми во время голода. Сингапур решил заменить ножи камнями, взял три величиной по яйцу, вышел на платформу и запел:
В Петрограде за Нарвской заставой,
От почтамта версте на седьмой,
Есть обрытый глубокой канавою,
Всем рабочим завод дорогой.
Булыжники Сингапур покидывал вверх, они падали, он их ловил на лету и опять подкидывал. Вокруг него стали собираться пильщики дров, пришел рыжий кондуктор т похвалил:
— Ишь, какой соловей…
Вышел буфетчик, агент, начальник станции выглянул в окошко конторы, сбежались ребятишки.
Сингапур видел, что и здесь есть беспризорники. Они с удивлением смотрели на ловкого певца, им еще не была известна вся наука беспризорной жизни, были они жалкие попрошайки и мелкие воришки. Сингапур кончил. Буфетчик — солдат–инвалид сказал:
— Видал я, так ножи подбрасывают.
— И я умею, давайте ножи.
Совали Сингапуру ножи всех сортов, он вернул все складни и выбрал один столовый нож, один финский.
— Давай еще один, у кого есть?
— принеси из буфета, — зашумела толпа.
Буфетчик принес длинный сверкающий нож. Сингапур раздвинул толпу, снял шляпу, попробовал ножи и запел.
Эх, лавки бакалейные,
Торговцы все лилейные,
Ну, как у вас торговые дела?
Ножи летали сверкающими перьями, казалось, вот они ударят в грудь, в лицо Сингапура, а он быстрым движением ловил их и подкидывал вверх.
Пел с усмешкой:
Налоги подоходные,
Квартиры, чай, холодные.
Зачем вас только мама родила?!
Сингапур вытер ладонью пот.
— Пой еще, пой! — шумела толпа.
— Может кто пожертвует, кладите в шляпу, — сказал Сингапур.
Бросили несколько медяков.
— Хлеб можно, все, — прибавил певец.
Бабы полезли в узлы и пожертвовали по большому куску.
Ничего не дали кондуктор, агент и начальник станции, они считали, что на своей станции могут бесплатно пользоваться всеми удовольствиями.
Сингапур решил удивить их, а потом и взять плату.
Он все громче пел, ножи подкидывал выше, и они горели над головами сталью, как падающие радуги. Сингапур решил показать все красоты своего искусства, он так кидал ножи так, что встречаясь — один при падении, а другой при взлете они касались своими лезвиями и звенели. Сначала они звенели тихо, потом все громче и под конец с визгом, как струны, которые рвутся.
Сингапур пошел, на ходу пел и играл ножами, толпа отступала перед ним. Показал Сингапур и самый ловкий номер, он кидал нож, крутил его штопором, и тот летел сверкающим волчком. Устал Сингапур, оборвал песню, откинулся назад, ножи упали к его ногам.
Но и за это удовольствие ему ничего не дали не агент, ни начальник. Еще просили спеть, но Сингапур сказал «довольно» пообещался вечером и пошел в буфет отдыхать и закусывать. Буфетчик взял с его только за колбасу, а за чай не взял, подсел он к певцу и предложил:
— Будешь у меня петь…
— Пассажирам?
— Да. Я буду платить.
— Нет. Поеду дальше.
— Сегодня ведь не уедешь, поездов не будет, вечером приходи.
— Ты мне дай три хороших ножа.
— У меня пой и ножи будут.
— Я спою начальнику.
— Не унесешь ножи, ты ведь…
— Да, я бродяга, а не унесу.
Все–таки уговорил Сингапур буфетчика и получил ножи. Встал под окнами начальникова дома, запел. Открылись окна, высунулись дети и жена. Начальник было велел уходить Сингапуру, но дети просили:
— Спой, спой. Папа можно ему спеть?
Ножи, как интересно и страшно.
— Ну, спой им, — согласился начальник, и Сингапур долго пел, показал все фокусы с ножами, уходя, получил от начальника гривенник.
«А, один сдался, другие тоже не устоят,» — радовался Сингапур, ходил петь к агенту, и с него получил.
Прожил Сингапур на станции три дня, отдохнул и решил ехать дальше. На станции жить нельзя, она мала, скоро все привыкнут к Сингапурову пению, не станут слушать и не станут платить. Он думал, что ему не помешают сесть на один из проходящих поездов.
Отходил товарный, Сингапур хотел сесть, но его поймал рыжий кондуктор и отвел к агенту.
— Бежать задумал? — ворчал кондуктор.
— Ты что это гостить у нас не хочешь? — начал допрашивать агент. У самого голос строг, а в лице улыбочка.
— Поеду дальше, здесь будет голодно.
— Ты погости, кто же нам будет петь, мы ведь затоскуем без тебя.
— А кормить будешь?
— Такого артиста, да кормить. Сам достанешь.
Молчал Сингапур, не нравились ему эти шутки, хотелось скорее в большой город, в большую толпу, где можно вечно петь, и всегда найдутся слушатели.
— Иди, я не держу, — отпустил агент.
С этого дня вся станция начала играть с Сингапуром злую игру. Перед приходом поездов агент забирал его и уводил к себе, а когда поезда трогались, отпускал. Видел Сингапур виляющие по изгибам пути состава, а станция от мала до велика хохотала:
— Уехал, съездил, приехал уж?
— Нет, он не желает на товарном, дождется скоростного.
— Он нам еще споет.
А Сингапур прекратил пение, ходил полуголодный, от злости грыз воротник своего пиджака. Пробовал уходить он по путям вперед, что бы на ходу вспрыгнуть в поезд, но за ним по пятам шли мальчишки целым стадом, хватали за руки, за штаны, окружали кольцом и, когда поезд уходил, кричали:
— Садись, опоздаешь, догоняй!
Увлеклась станция этой игрой, даже начальник посмеивался и одобрял мальчишек. Пошел однажды Сингапур пешком по путям, хотел дождаться поезда на следующем разъезде, но мальчишки увязались за ним. Он уже подходил к разъезду, они не отставали, тогда Сингапур повернулся и запустил в них камнем. Ему ответили хохотом и тоже пригрозили камнями. Ну что сделаешь против целой толпы? Упал Сингапур в траву и заплакал. Шевельнулась в ребятах жалость и стыд, отошли они, но как только встал Сингапур, им опять захотелось играть в свою игру и они пошли за ним.
Вернулся Сингапур на станцию и начал петь, будто и забыл про отъезд.
— Останешься, вот и хорошо, — посмеивался агент.
Показалось Сингапуру, что теперь можно ехать, за ним не следят. Ночью он залез под тендер почтового поезда и укрепился на тормозах. Уже дали сигнал к отходу, зашумели пары. Сейчас дернет и вынесет Сингапура с проклятой станции. Дрогнули колеса, пойдет, пошел, эх, воля!.. Оказывается и Сингапура есть что отнять — это его воля.
Что такое? Поезд остановился. Голоса и свет…Темные люди нагнулись, заглянули под тендер, осветили красными фонарями.
— Здесь!.. — сказал один.
Кто–то взял Сингапура за ноги и сильно потянул. Руки оторвались от железных рычажков. Вытащили Сингапура на шпалы. Поезд ушел, только красный фонарик под кузовом последнего вагона долго вглядывался в ночь напряженным красным взглядом.
— Иди вперед! — приказал агент и достал из кобуры револьвер. Все были серьезны, никто не подшучивал над Сингапуром. На ночь его заперли в пустующую камеру хранения багажа. Сингапур пробовал открыть дверь, оконную решетку, но они не поддавались. Ходил он из угла в угол и обессиленный перед рассветом заснул на полу.
Разбудил Сингапура рыжий кондуктор.
