— Нет, мы с Машей с утра шарили в эфире, бесполезно.
— Погода-то вроде стихает…
— Стихает, кажется… Я — на всякий случай схожу на площадку…
Алекс простился со всеми и побежал на вертолетную площадку. Дул лёгкий ветерок. Таял снег, теплело. Из-за гор выглянуло солнце, осветило легкие одиночные облака, и Алекс понял, что сегодня вертолет будет наверняка и он обязательно улетит.
По дороге к вертолету он встретил Машу. Она шла в правление.
— Идите за вещами! — крикнула она. — Борт вышел!
— Бегу!
Когда после долгого отсутствия появляется наконец какой-нибудь транспорт (вертолет или «Аннушка», которых тут называют «бортами»), на площадку обычно сбегаются все, кто может покинуть рабочее место. Люди движимы любопытством, поскольку прилет самолета в поселке, не изобилующем сногсшибательными событиями, хоть небольшое, но событие. Люди хотят узнать, кто прилетел, кто улетает, много ли почты, привезли ли новые кинофильмы, есть ли в почте посылки, кому эти посылки (а что в посылках — будет выяснено вечером), много вопросов возникает у человека, который пришел просто так — встретить борт, поздороваться со знакомым пилотом, узнать последнюю райцентровскую новость, передать попутный привет…
Все, кто был в правлении, тоже не спеша потянулись к площадке. На горизонте со стороны тундровых гор показалась точка.
— Канаёльхын! — показал рукой в сторону горизонта остроглазый старик Мэчинкы.
Кащеев долго всматривался.
— Точно! Смотри-ка…
«Канаёльхын» с чукотского — «бычок». За внешнюю схожесть с этой рыбой так и прозвали чукчи вертолет, как только увидели его впервые.
— Ии… канаёльхын, — подтвердил Кащеев, и все заторопились. Мэчинкы был рад, что он увидел машину первым. На то он и настоящий охотник. Нынешней молодежи еще рано списывать его на пенсию. Будут теперь говорить в селе. Катер с китом первым увидел Мэчинкы, вертолет первым увидел Мэчинкы. Хорошо, скажут, Мэчинкы, спасибо[6]! (Раньше на охоте у чукчей добыча распределялась так: лучшую часть получал тот, кто увидит морского зверя, вторую часть получал хозяин байдары, третью тот, кто непосредственно убивал, остальное делили помощники. Главным в любом случае считался тот, кто увидел.)
Сделав низкий круг над домами, вертолет приземлился.
Торопливо выпрыгивали пассажиры, степенно вылез экипаж. Выгрузили несколько мешков с почтой, ящики с детским питанием для яслей, какие-то тюки непонятного назначения.
— К вам мы сегодня первыми, — сказал командир Кащееву. — До конца недели не ждите — будем работать на тундру.
— Понимаю, весна… оленеводы заждались.
— Да, у них много заявок… Отел, что посевная. Кампания, одним словом.
В вертолет втаскивали груз, распределяли его покомпактней, усаживали пассажиров.
К Кащееву подошел Мэчинкы и показал в сторону заставы.
— Мэй, маглялин…
По пологому склону сопки в сторону поселка неслась собачья упряжка.
— Что он говорит? — спросил командир экипажа.
— Упряжка к нам, — ответил Кащеев, — надо подождать.
Вверх взвилась ракета, стрелял каюр упряжки.
— Да, — повторил Кащеев, — просят подождать.
— Подождем, — согласился командир. Пусть ребята пока в магазин сходят.
Второй пилот и бортмеханик пошли в магазин.
(Если сейчас северные поселки снабжаются отлично, то во времена описываемых событий они снабжались еще лучше. Так называемые «дефициты» свободно лежали на полках, и летчики за короткое время стоянки всегда старались навестить магазин, чтобы привезти домой то, чего нет у них на базе. В самом селе ажиотажа вокруг этих товаров не было, так как каждый знал, что в случае надобности он всегда нужное возьмет.
Холодильники, английские лезвия, икра, балык, чешская обувь, японские транзисторы, болгарские зипуны — по-теперешнему дубленки, консервированная кукуруза, ковры и прочие не пользующиеся среди местного населения особым спросом товары всегда можно было найти в магазине дяди Эли.)
— Я своим ребятам звонил, — прибежал запыхавшийся Ш.Ш. — Не видно?
— Идет упряжка, идет, — успокоили его.
Вернулись пилоты со свертками.
Подкатила упряжка. Каюрил Сидоров. Он лихо затормозил, остановил собак.
— Молодец, — похвалил его Ш.Ш.
С нарты повели под руки в вертолет закутанного в длиннополую овчинную шубу человека.
— Что с ним? — спросил Кащеев.
— Сами не знаем, — ответил Ш.Ш. — Худой, желтый, еле ходит, ничего не ест… Молчит, думает… может, он того… — и Ш.Ш. покрутил пальцем у виска. — Всякое бывает, север…
— Бывает, — согласился Кащеев.
Второй пилот помог больному и обратился к пассажирам:
— Непредвиденное обстоятельство, товарищи. На борту — больной. У нас сверхзагрузка. Один человек должен выйти, полетит следующим рейсом. Женщины с детьми остаются, а кому выходить — решайте сами… — И он пошел к проходу в кабину.
Через некоторое время в машину вошел командир экипажа.
— Ну, как решили?
Пассажиры молчали.
— Давайте быстрее, мы ждать тоже не можем!
— Чего решать, кто последний был в списке, тот пусть и выходит, — раздался чей-то голос.
— Гм… резонно, — заметил пилот. — Кто последним был?
— Я, — сказал Алекс Мурман.
— Вот видишь… — виновато сказал командир.
— Мне в отпуск надо, — промямлил Алекс.
— Я не виноват, — развел руками командир, — ничего не поделаешь. Зато на следующий борт ты первый, — успокоил он Алекса фальшиво-бодряческим голосом.
Алекс понял, что следующего борта сегодня не будет. Вздохнул.
Не судьба, значит.
Он полез в хвост вертолета за рюкзаком, и ему показалось, что где-то он уже видел этого больного.
Солдат полулежал на спальном мешке, шубу он распахнул, глаза его были закрыты.
«Где же я его встречал?» — вспоминал Алекс, осторожно вытаскивая рюкзак у него из-под изголовья. Больной открыл глаза, внимательно посмотрел на Алекса, и тут Алекс Мурман его вспомнил.
Он выпрыгнул с рюкзаком из вертолета. Закрутились винты, подняв снежный ураган. Прячась от поднятого винтами ветра, Алекс побежал подальше в сторону.
Вертолет медленно поднялся, наклонился вперед, резко пошел вперед к земле и тут же взмыл вверх.
«Это он, — думал Алекс, — тот самый, что убил собаку Мэчинкы. Да. Тот самый… «Желтые болезни — мнительность и страх — должны погубить негодяя», — вспомнил Алекс. — Да, и я позвонил лейтенанту, чтобы Петров знал. И он действительно оказался мнительным, от страха и мнительности заболел… эти случаи во множестве известны медицине. Нет, это не Старый Старик, это я его приговорил!»
Алекс нервно закурил и присел на рюкзак, глядя на улетающий вертолет.
«Он убил собаку… я его наказал… зло отмщено. Но я, наказывая его, тоже совершил зло… и я наказан, только что. Вместо меня полетел он… вот так все странно переплетено. А почему, собственно, странно? Все закономерно…»
Снежинки, поднятые винтами вертолета, медленно оседали. Они искрились в лучах полуденного солнца. Алекс увидел в снежной пелене одновременно радугу и солнечное гало. И где-то далеко-далеко маленькую темную точку солнца. И лицо Старого Старика. Спокойное лицо человека, сделавшего свое дело.
14
Площадка давным-давно опустела, и никто не заметил, как при работающих двигателях из машины выпрыгнул человек. Алекс Мурман был один. Он закинул рюкзак за плечи и медленно побрел по тропинке.
Навстречу ему спешил лыжник, вовсю работая палками.
«Со стороны долины», — автоматически, лениво фиксировал Алекс.
«Стоп! — вдруг оторопело поймал он себя на мысли. — А почему со стороны долины? Кто ж это может на лыжах со стороны долины?!»
Он сбросил рюкзак и стал вглядываться в фигуру человека, но солнце мешало ему, оно слепило глаза, а очки он где-то в спешке забыл.
Лыжник шел ему навстречу. Лыжник шел быстро, почти бежал.
— Уфф! — и Слава Чиж упал прямо на руки Алекса. — Ты… не… улетел? — глаза его радостно блестели.
— Улетел! — зло рявкнул Алекс и показал в небо, где уже растворился вертолет.
— Это… хо… рошо… — еле шептал Чиж.
— Кому как, — мрачно усмехнулся Алекс. — Отдышись хоть, куда так торопишься? Случилось что?
Чиж помотал головой.
— Ну и слава богу! — Он усадил Славу на рюкзак, тот отдувался, вытирая пот, ел снег.
— А вот снег есть ни к чему…
— Ничего… я… немного.
* * *
Кащеев молча прислушивался к торопливой сбивчивой речи Чижа. Алекс курил и слушал. Собственно, вопрос касался только Алекса, но решение его было интересно Ивану Ивановичу, и по тому, как он прислушивался, как молчал и смотрел в окно, изредка прохаживаясь от стола к окну и обратно, было видно, что он каким-то образом тоже заинтересованное лицо.
