Чтоб успокоить маму, ей налили еще одну рюмочку. Мама выпила рюмочку. Папа тоже налил себе и выпил.
Наташа и горничная как цветок сидели, потупив глаза от конфу за.
— Не могу быть в хорошем настроении, когда на нас смотрят с улицы через окно, — кричала мама.
Папа был в отчаянии, не зная, как успокоить маму. Он сбегал даже на двор, пытаясь заглянуть оттуда хотя бы в окно второго этажа. Конечно, он не смог дотянуться. Но маму это нисколько не убедило. Мама даже не видела, как папа не мог дотянуться до окна всего лишь второго этажа.
Окончательно расстроенный всем этим, папа вихрем влетел в столовую и залпом выпил две рюмочки, налив рюмочку и маме. Мама выпила рюмочку, но сказала, что пьет только в знак того, что убеждена, что в окно кто-то посмотрел.
Папа даже руками развел.
— Вот, — сказал он маме и, подойдя к окну, растворил настежь обе рамы.
В окно попытался влезть какой-то человек в грязном воротничке и с ножом в руках. Увидя его, папа захлопнул рамы и сказал:
— Никого там нет.
Однако человек в грязном воротничке стоял за окном и смотрел в комнату и даже открыл окно и вошел.
Мама было страшно взволнована. Она грохнулась в истерику, но,
выпив немного предложенного ей папой и закусив грибком, успокои лась.
Вскоре и папа пришел в себя. Все опять сели к столу и продол жали пить.
Папа достал газету и долго вертел ее в руках, ища, где верх и где низ. Но сколько он не искал, так и не нашел, а потому отло жил газету в сторону и выпил рюмочку.
— Хорошо, — сказал папа, — но не хватает огурцов.
Мама неприлично заржала, от чего горничные сильно сконфу зились и принялись рассматривать узор на скатерти.
Папа выпил еще и вдруг, схватив маму, посадил ее на буфет.
У мамы взбилась седая пышная прическа, на лице проступили красные пятна, и, в общем, рожа была возбужденная.
— 78
СУДЬБА ЖЕНЫ ПРОФЕССОРА
Однажды один профессор съел чего-то, да не то, и его начало рвать.
Пришла его жена и говорит: "Ты чего?" А профессор говорит:
"Ничего." Жена обратно ушла.
Профессор лег на диван, полежал, отдохнул и на службу пошел.
А на службе ему сюрприз: жалование скостили — вместо 650 руб. всего только 500 оставили. Профессор туда-сюда — ничего не помо гает. Профессор к директору, а директор его в шею. Профессор к бухгалтеру, а бухгалтер говорит: "Обратитесь к директору." Про фессор сел на поезд и поехал в Москву.
По дороге профессор схватил грипп. Приехал в Москву, а на платформу вылезти не может.
Положили профессора на носилки и отнесли в больницу.
Пролежал профессор в больнице не более четырех дней и умер.
Тело профессора сожгли в крематории, пепел положили в баночку и послали его жене.
Вот жена профессора сидит и кофе пьет. Вдруг звонок. Что та кое? "Вам посылочка."
Жена обрадовалась, улыбается во весь рот, почтальону полтин ник в руку сует и скорее посылку распечатывает.
Смотрит, а в посылке баночка с пеплом и записка: "Вот все,
что осталось от Вашего супруга."
Жена ничего понять не может, трясет баночку, на свет ее смот рит, записку шесть раз прочитала, — наконец, сообразила, в чем дело, и страшно расстроилась.
Жена профессора очень расстроилась, поплакала часа три и по шла баночку с пеплом хоронить. Завернула она баночку в газету и отнесла в сад имени I-й Пятилетки, бывший Таврический.
Выбрала жена профессора аллейку поглуше и только хотела ба ночку в землю зарыть, — вдруг идет сторож.
— Эй! — кричит сторож. — Ты чего тут делаешь?
Жена профессора испугалась и говорит:
— Да вот, хотела лягушек в баночку наловить.
— Ну, — говорит сторож, — это ничего, только смотри, — по траве ходить воспрещается.
Когда сторож ушел, жена профессора зарыла баночку в землю,
ногой вокруг притоптала и пошла по саду погулять.
А в саду к ней какой-то матрос пристал. Пойдем, да пойдем,
говорит, спать. Она говорит: "Зачем же днем спать?" А он опять свое: спать, да спать.
И действительно, захотелось профессорше спать.
Идет она по улице, а ей спать хочется. Вокруг люди бегают,
какие-то синие да зеленые, — а ей все спать хочется.
Идет она и спит. И видит сон, будто идет к ней навстречу Лев
Толстой и в руках ночной горшок держит. Она его спрашивает: "Что же это такое?" А он показывает ей пальцем на горшок и говорит:
— Вот, — говорит, тут я кое-что наделал, и теперь несу всему свету показать. Пусть, — говорит, — все смотрят.
Стала профессорша тоже смотреть и видит, будто это уже не
Толстой, а сарай, а в сарае сидит курица.
Стала профессорша курицу ловить, а курица забилась под диван и оттуда уже кроликом выглядывает.
Полезла профессорша за кроликом под диван и проснулась.
Проснулась и смотрит: действительно лежит она под диваном.
Вылезла профессорша из-под дивана, видит — комната ее собст венная. А вот и стол стоит с недопитым кофием. На столе записка лежит: "Вот все, что осталось от Вашего супруга."
Всплакнула профессорша еще раз и села холодный кофе допивать.
Вдруг звонок. Что такое? Входят какие-то люди и говорят:
"Поедемте."
— Куда? — спрашивает профессорша.
— В сумашедший дом, — отвечают люди.
Профессорша начала кричать и упираться, но люди схватили ее и отвезли в сумашедший дом.
И вот сидит совершенно нормальная профессорша на койке в су машедшем доме, держит в руках удочку и ловит на полу каких-то невидимых рыбок.
Эта профессорша только жалкий пример того, как много в жизни несчастных, которые занимают не то место, которое им занимать следовало.
21 августа 1936 года.
— 80
ПОЖАР*
Комната. Комната горит.
Дитя торчит из колыбельки.
Съедает кашу. Наверху,
под самым потолком,
заснула нянька кувырком.
Горит стена. Посуда ходит.
Бежит отец. Отец: "Пожар!
Вон мой мальчик, мальчик Петя,
как воздушный бьется шар.
Где найти мне обезьяну вместо сына?" Вместо стен печи вострые не небо дым пускают сквозь трубу.
Нянька сонная стрекочет.
Нянька: "Где я? Что со мной?
Мир становится короче,
Петя призраком летит."
Вот мелькнут его сапожки,
Тень промчится, и усы вьются с присвистом на крышу."
Дом качает как весы.
Нянька бегает в испуге,
ищет Петю и гамак.
"Где ж ты, Петя, мальчик милый,
что ж ты кашу не доел?"
"Няня, я сгораю, няня!"
Няня смотрит в колыбель нет его. Глядит в замочек видит комната пуста.
Дым клубами ходит в окна,
стены тощие, как пух,
над карнизом пламя вьется,
тут же гром и дождик льется,
и в груди сжимает дух.
Люди в касках золотых топорами воздух бьют,
и брандмейстер на машине воду плескает в кувшине.
Нянька к ним: "Вы не видали
Петю, мальчика? Не дале как вчера его кормила."
Брандмайор: "Как это мило!"
Нянька: "Боже мой! Но где ж порядок?
Где хваленная дисциплина?"
Брандмайор: "Твой Петя рядом,
он лежит у цеппелина.
Он сгорел и папа стонет: жалко сына."
Нянька: "Ох!
Он сгорел," — и тихо стонет,
тихо падает на мох.
20 февраля 1927 года.
НЕИЗВЕСТНОЙ НАТАШЕ
Скрепив очки простой веревкой, седой старик читает книгу.
Горит свеча, и мглистый воздух в страницах ветром шелестит.
Старик, вздыхая, гладит волос и хлеба черствую ковригу.
Грызет зубов былых остатком, и громко челюстью хрустит.
Уже заря снимает звезды и Фонари на Невском тушит,
Уже кондукторша в трамвае бранится с пьяным в пятый раз,
Уже проснулся невский кашель и старика за горло душит,
А я пишу стихи Наташе и не смыкаю светлых глаз.
23 января 1935 года.
— 82
И Андрей Семеныч содгыр
Однорукий сдыгр аппр
Лечит сдыгр аппр устр
Приспосабливает руку,
Приколачивает пальцы
Сдыгр аппр прибивает
Сдыгр аппр устр бьет.
Профессор: Это вы искалечили гражданина, Петр Павлович?
Петр Павлович: Руку вырвал из манжеты.
Андрей Семенович: Бегал следом.
Профессор: Отвечайте!
Петр Павлович смеются.
Карабистр: Гвиндалея!
Профессор: Раскажите, как было дело.
Андрей Семенович:
Шел я по полю намедни
И внезапно вижу Петя
Мне навстречу идет спокойно
И меня как будто не заметя
Хочет мимо проскочить
Я кричу ему: ах Петя
Здравствуй Петя мой приятель
Ты как видно не заметил
Что иду навстречу я
Петр Павлович:
Но господство обстоятельств
И скрещение событий
Испокон веков доныне
Нами правит как детьми
Морит голодом в пустыне
Хлещет в комнате плетьми
Профессор: Так-так, это понятно. Стечение обстоятельств. Это верно. Закон.
И тут, вдруг, Петр Павлович наклонились к профессору и отку сили ему ухо. Андрей Семенович побежал за милиционером, а Петр
