Борис Раевский - Только вперед

На столах лежали и старинные гусиные перья, и новейшие американские авторучки, которые могли писать шестью цветами: стоило только повернуть головку — и цвет чернил сразу менялся.

В соседней комнате в специальных стойках торчали пыльные, выгоревшие от солнца, зонты. Их тоже имелось великое множество: красные и белые, черные и голубые, золотистые и расписанные причудливыми узорами. Некоторые зонтики — величиной с тарелку; другие огромные — под ними мог уместиться стол вместе с десятком сидевших за ним людей. Встречались зонтики очень дорогие — китайские и японские с ручками, отделанными слоновой костью и перламутром, были и простые.

Старик приходил в эти комнаты ежедневно. Он мог часами в одиночестве сидеть за столом и, бесконечно меняя ручки, писать одно и то же: «Якоб Кудам», «Якоб Кудам» — или открывать и закрывать зонты.

В этом заключался его отдых и единственное развлечение.

Сейчас, сидя в своем кабинете, старик решал очередную «спортивную» задачу. Немало приложил он трудов, немало дал взяток кому следует, чтобы состязания пловцов проходили именно в его бассейне. И добился цели, Теперь надо было осмотрительно, хитро и умело пожинать плоды своего труда.

Содержание бассейна и обслуживающего персонала во время состязаний, расходы на рекламу составляли 25 тысяч гульденов. Якоб Кудам выпускал на каждый день состязаний 10 тысяч билетов по цене до четырех гульденов, что давало за три дня соревнования 60 тысяч гульденов. Таким образом, он легко, без хлопот получал 35 тысяч гульденов прибыли.

Но это его не устраивало: предприимчивый делец жаждал получить больше. У него мелькнула мысль повысить цены на билеты, но он сразу же отверг ее — мог выйти крупный скандал. Зрители, чего доброго, взбунтуются и разнесут весь бассейн, как уже однажды было на стадионе Кудама. Разъяренные зрители в ответ на его жульничество сравняли с землей две центральные трибуны.

Подумав, Якоб Кудам выпустил еще 3 тысячи билетов на тот день, когда выступает знаменитый русский чемпион с такой ужасно трудной фамилией — Котшетофф. Правда, на трибунах бассейна едва-едва помещалось 10 тысяч зрителей. Остальным придется стоять вплотную друг к другу в проходах и за барьером. Оттуда не видно не только пловца, но и самой воды. Однако это не страшно. Зато господин Якоб Кудам положит в карман лишнюю тысячу гульденов.

Но и этого ему казалось мало.

Зная, как стремятся болельщики посмотреть русского чемпиона, Якоб Кудам не дал билетов в кассу бассейна. Вчера он продал первые 5 тысяч билетов по удвоенной цене спекулянтам-барышникам. Те задержали их у себя до самого дня состязаний. А когда отчаявшихся попасть на матч зрителей окончательно захватит спортивный азарт, барышники перепродадут им билеты и сами еще не плохо заработают на этом.

Якоб Кудам, глядя на двух спекулянтов, стоявших перед ним, сосредоточенно размышлял. Вчерашние барышники как-то слишком быстро согласились купить билеты за двойную цену. Уж не продешевил ли он?

Кудам, трясясь всем телом, медленно встал и с палкой в руке заковылял по кабинету. Огромные фотографии боксеров, футболистов, пловцов, развешенные по стенам кабинета, их молодые здоровые тела вызывали у этого больного старика привычное чувство раздражения. Барышники почтительно поворачивали головы вслед за хозяином бассейна. Губы Якоба Кудама тряслись, как всегда. Казалось, будто он бормочет про себя. Но на этот раз он действительно что-то шепотом подсчитывал.

— Могу! — наконец прошамкал старик. — Могу удовлетворить вашу просьбу и предложить вам, господа, три тысячи гульденовых билетов!

Спекулянты радостно переглянулись и кивнули.

— Каждый гульденовый билет идет по три гульдена! — решительно прибавил хозяин бассейна.

Барышники, остолбенев, смотрели на Якоба Кудама, но в этот момент в кабинет бесшумно вошел секретарь и доложил, что в приемной сидит господин Пит Эрнсте.

— Проси подождать! — прошамкал старик.

Услыхав имя известного ловкача-спекулянта, барышники заторопились, выложили на стол 9 тысяч гульденов и, получив билеты, ушли.

Старик, стоя в углу кабинета, нервно потирал ладони. Черт побери, кажется, опять продешевил!

Кивком головы приветствовал он вошедшего Пита Эрнста, высокого господина с расплющенным носом.

Пит Эрнсте был в молодости боксером, но теперь предпочитал умалчивать о своем боксерском прошлом. Дело в том, что раньше он обычно подкупал будущих противников, и за хорошую мзду они позволяли ему побеждать себя.

Но однажды какое-то влиятельное лицо заключило пари, поставив крупную сумму за победу Пита Эрнсте. Как назло, противником Пита на этот раз был упрямец, не пожелавший проигрывать. Наоборот, он сам уже во втором раунде[13] нокаутировал Эрнсте; Влиятельное лицо, потеряв крупную сумму, разозлилось на Пита и, узнав о всех его махинациях, подняло скандал.

Незадачливому боксеру пришлось навсегда покинуть ринг. Но неунывающий Пит не растерялся и стал спортивным дельцом.

Якоб Кудам даже не выслушал его до конца.

— Могу! — крикнул он. — Пять тысяч билетов! — и назвал сумму.

Старик ожидал, что покупатель, услышав учетверенную цену, пошлет его ко всем чертям. Но Пит Эрнсте лишь задумался на минуту и, не говоря ни слова, отсчитал 10 тысяч гульденов.

Не успела еще дверь закрыться за ним, как старик в бешенстве бросил палку об пол и закричал секретарю, вошедшему доложить о новых покупателях:

— Гони! Всех гони в шею!

Якоб Кудам решил не быть дураком. Завтра он продаст все билеты в шесть раз дороже их стоимости...

Международный матч пловцов должен был начаться в семь часов вечера. Но уже в четыре часа трибуны бассейна «Овервинниг» были набиты до отказа. Казалось, негде не только сидеть, но даже стоять, а люди все прибывали и прибывали.

Подкрашенная квасцами, неестественного цвета вода, какая бывает только в бассейнах, вспыхивала тысячами светящихся искр, отражая свет мощных ламп.

Бассейн был деревянный и старый, как его хозяин. Крыша над трибунами и водой отсутствовала. Скамейка со спинками стояли только в первых рядах; на «галерке» спинок у скамеек не сделали. «Галерочники» — не господа, и так посидят, — решил хозяин. Сразу чувствовалось, что бассейн строился с одной целью — вместить как можно больше зрителей. А все ли они будут видеть воду и пловца, — не интересовало владельца.

Многие болельщики не смогли попасть на матч. Им оказались не по карману вздутые цены на билеты. Наиболее страстные из этих не попавших на трибуны болельщиков заблаговременно разместились на крышах невысоких соседних домов. Даже на торчавшей недалеко от бассейна заводской трубе виднелись фигурки людей. Они сидели на ступеньках металлической лестницы, тянувшейся вдоль трубы.

В бассейне, у воды, на самых лучших, дорогих местах сидели мужчины в элегантных белых спортивных костюмах, в сшитых по последней моде, стянутых в талии длинных пиджаках, и дамы в нарядных туалетах. Многие из этих господ заплатили барышникам за билеты по 30-40 гульденов — столько, сколько получает рабочий за свой месячный труд.

На «галерке», в проходах и за барьерами виднелись черные блузы рабочих-портовиков, простые синие комбинезоны рыбаков, бушлаты моряков и яркие шерстяные свитеры спортсменов с эмблемами различных рабочих спортивных клубов на груди.

В разных концах зала стояли на возвышениях букмекеры[14]. Вокруг них все время бурлил людской водоворот. Подкупленные полицейские, как изваяния, неподвижно стояли спиной к ним: полицейские делали вид, будто не замечают, как букмекеры собирают от болельщиков ставки за ту или иную команду.

Страсти разгорались. Тут и там вспыхивали громкие споры, зрители азартно взвешивали шансы каждой команды.

На этом международном мачте собрались пловцы восемнадцати стран. Тут была и сильная команда Франции, и прославленная, команда Америки, в составе которой особенно выделялся, негр Джонсон. Прибыли команды Бельгии, Норвегии, Италии, Бразилии, Финляндии...

Должна была участвовать в мачте и команда «владычицы морей» — Британии, о которой английские газеты еще задолго до матча трубили, что ей обеспечено первое место. Но когда руководители английского спорта ознакомились с составами советской и американской команд, они поняли, что первого места им не видать, как своих ушей. И, чтобы не конфузиться, решили лучше вовсе не посылать на матч свою команду. Впрочем, об отсутствии англичан зрители отнюдь не жалели: «владыки морей» считались плохими пловцами.

Симпатии зрителей разделялись в основном между двумя командами. Конечно, каждый голландец хотел бы видеть впереди своих соотечественников. Но большинство болельщиков понимало, что вряд ли их родная команда имеет шансы на успех. Поэтому многие простые люди Голландии от всей души желали победы советским пловцам.