Заневский стоял, как вкопанный, не имея сил шевельнуться.
Кто-то за спиной хихикнул. Он хотел было повернуться и приказать снять карикатуру, но надпись: «Орган партийной, комсомольской и профсоюзной организаций леспромхоза» быстро отрезвила. Круто повернувшись и ни на кого не глядя, Заневский поспешно направился к конторе.
Не заходя к себе, прошел к замполиту.
— Это безобразие, Александр Родионович, это подрыв авторитета директора!..
— Здравствуйте, Михаил Александрович, — поднялся из-за стола Столетников. Он ждал директора, зная, что разговора, а может быть, и спора не миновать. — Я вас слушаю.
— А я вас хочу послушать, товарищ замполит! Кто здесь все же хозяин? Кто вам дал право вести закулисную игру и заниматься подсиживанием?
— Осторожно, товарищ директор, — тихо, предупредил Столетников, и его глаза сверкнули огоньком, — не забывайтесь.
Заневский стиснул зубы, но промолчал, чувствуя, что хватил лишку.
— А теперь отвечаю на ваши вопросы вопросами: кто вам дал право препятствовать внедрению рационализаторских предложений?.. Если вы сознательно тормозите это дело — это преступление!.. Почему не были на партбюро?
— Я ездил в трест…
— Вас вызывали?
— Это что, допрос?
— Нет. Но на бюро обсуждались вопросы волнующие весь коллектив. И вы знали об этом.
— Я поехал сам по поводу лесоповального инструмента и привез.
— Это хорошо. Но если бы вы были на бюро, ручаюсь, карикатура не появилась бы. Вам помогли бы разобраться в самом себе и на многое бы открыли глаза. Вы боитесь критики, Михаил Александрович.
— Вы, Александр Родионович, несправедливы ко мне…
— Почему? — на лице Александра было искреннее удивление.
— Обычно директор с замполитом живут душа в душу, поддерживают друг друга, а у нас…
— Позвольте, — мрачно усмехнулся Столетников, — что же, по-вашему, я должен ратовать за отказ от трелевочных лебедок, когда не согласен с вами? Должен был высказаться против приспособления Костикова, когда вижу от него пользу? Должен был на заседании исполкома кривить душой и не признавать своей ошибки, когда видел, что врач Заневская права? Наконец, должен подражать вам и устраивать в пьяном виде дебош во время приема больных?.. Нет уж, увольте!
«И это уже знает», — удрученно подумал Заневский, отводя взгляд.
— Что же вы молчите?
— Я-аа… подумаю, Александр Родионович, — растерянно проговорил Заневский, — потом скажу вам…
— Мне не надо. Вы людям расскажете, чтобы они поверили вам, на собрании. О своих ошибках расскажете и как намерены исправить их.
— На собрании? — побледнел Заневский, не веря своим ушам.
— Да, — подтвердил Столетников и спросил: — Читали в районной газете заметку наших лесорубов?
— Поэтому я и поехал хлопотать об инструменте…
— А вот партбюро, обсудив заметку, вынесло решение; во-первых, предложить начальникам лесоучастков немедленно выделить по два человека на заготовку столбов Для телефонной линии, ибо вашего распоряжения ждать больше нельзя. Во-вторых, созвать открытое партийно-комсомольское собрание и обсудить доклад директора. Коммунисты должны знать, что делается, чтобы вывести леспромхоз из прорыва.
Заневский расширенными глазами смотрел на замполита.
— Я… пойду? Мне нужно подумать…
«Эмка» секретаря райкома остановилась у клуба леспромхоза.
Нижельский подошел к доске показателей и долго смотрел на нее.
«Да-а, все то же, — подумал он, — Можно считать, что месячный план провален, и Леснов со своим лесоучастком, выполняющим график, положение не изменит».
На несколько минут задержался у «Крокодила», что-то записал в блокнот и направился к конторе. В коридоре внимание привлекли стенгазета и доска приказов. Газета понравилась. Она целиком была посвящена рационализаторам, их трудовым успехам. Читая приказы, Нижельский хмурился.
«Опять выговор», — неодобрительно подумал он о Заневском.
— Снова приказ и снова с выговором? — сказал он, входя в кабинет замполита и протягивая Столетникову руку.
— Парторганизация поддерживает Леснова, Олег Петрович. Он прав, приостановив вывозку на лесоучастке, — не соблюдались правила техники безопасности. Читали в газете заметку?
— Ах вот в чем дело!.. Заметку читал, но почему же выговор?
— Заневский считает себя единственным и полновластным хозяином и не допускает, чтобы подчиненные действовали по своему усмотрению, даже если они и правы.
— Вы виноваты. Почему допускаете это. Что, директор, не считается с вами?
— Бывает и так…
— Почему не обращаетесь к нам?
— Думаю, справимся своими силами.
— Нет, неправильно понимаешь, Александр, — перешел на «ты» Нижельский, что было признаком раздражения. — Похвально, что надеешься на свои силы, но, боюсь, долго будешь раскачивать директора, а леса не прибавится. Месячный план провалили. Что же дальше?.. Ждете, когда срежут план?
— Но Олег Петрович, я же не знал, что Заневский отказался от трелевочных тракторов, — развел руками Столетников.
— А ты должен был знать! — жестко сказал секретарь. — За срыв плана оба отвечать будете!.. А как с лебедками?
— Заневский хотел и их отправить, но тут уж я настоял, сообщил в трест, что мы их используем. Главный инженер все-таки настаивает на своем, и директор злорадствует. Вмешались, мол, сами и расхлебывайте.
— А ты испугался? Через несколько дней вернется из отпуска директор треста, и мы с ним все уладим… А как другие к этому относятся?
— Одобряют. Только Заневский и Раздольный против. Знаю еще, что Раздольный и надоумил директора отправить лебедки.
Нижельский задумался. Подойдя к окну, он долго смотрел на улицу, потом глянул в сторону клуба и резко повернулся к Столетникову.
— Чья инициатива? — спросил он и, видя, что замполит не понимает, пояснил: — Карикатура в «Крокодиле»?
— Моя и комсорга.
— А что директор?
— Говорит, подрыв авторитета…
— И он прав! — перебил секретарь.
— Значит, нельзя критиковать директора? — усмехнулся Александр.
— Критиковать можно и нужно. Но надо думать, как это делать. Не явился на партбюро, собрание поправит, райком есть… Я бы на твоем месте подумал, принесет ли пользу «Крокодил» в данном случае.
Александр не возражал.
— А как Леснов реагировал на приказ?
— Рукой махнул. Мне, говорит, лишь бы на лесоучастке работа шла хорошо, да люди в безопасности были, а выговор, мол, переживем.
— Ишь, какой! — улыбнулся Нижельский. — Какого ты о нем мнения?
— Прекрасного! — искренне ответил Столетников. — Я не ошибусь, если скажу — Леснов — человек большой воли, смелый, находчивый, внимательный к людям, самокритичный. А главное смотрит далеко.
Постучавшись, вошел Седобородов, но, увидев Нижельского, поздоровался и, не решаясь мешать, попятился к двери.
— Заходите, как жизнь? Как ваша учеба? — остановил его вопросом секретарь.
— Благодарствую, помаленьку, — ответил технорук.
— Хорошее дело вы с Лесновым начали, только надо, по-моему, вовлечь в учебу более широкий круг лиц. Свяжитесь с научно-исследовательским институтом лесного хозяйства, вам помогут литературой, советами, сотрудники прочтут лекции.
— Я и о большем думаю: не худо бы звеньевых подучить. Вроде курсов краткосрочных, что ли, без отрыва от производства…
— Вы правы, Сергей Тихонович… Вот вам первая возможность повысить выработку, — повернулся Нижельский к Столетникову. — Даже можно оторвать от производства на пару недель, в итоге в выигрыше будете. Начинайте с этого.
Столетников и Седобородов переглянулись.
— Если будет мешать директор, мне сообщите, — перехватив их взгляд, сказал Нижельский, — а задуманное и начатое надо доводить до конца.
С утра небо затянули тяжелые тучи, седые и хмурые, и, прижимаясь к тайге, ползли над землей, роняя мелкий моросящий дождь. Потом налетел шквал, завертел, закрутил их и погнал в обратную сторону. Прорвался сквозь образовавшуюся в тучах дыру солнечный луч и, скользнув по веткам, пролез через лапник на стволы, подлесок, землю, заплясал непоседливым зайчиком, и тайга словно обрадовалась ему, встрепенулась, зашумела, отряхивая с игластой одежды капли, свежая и умытая. «Эмка», ныряя в лужах, усердно разбрасывала грязь и воду, оставляя за собой ленту расползающейся жижицы.
Тайга стояла вдоль дороги непроницаемой зеленой стеной, потом разбежалась в стороны, навстречу метнулись вырубки, и, вскоре показалась конторка лесоучастка. Машина остановилась. Нижельский, Столетников и Седобородов пошли к зданию.
— Здравствуйте, товарищи! — сказал Нижельский, задерживаясь в дверях и глядя на сидящих за маленьким столом Леснова и Костикова. — Не помешаем вам?
