Варвара. Сейчас, сейчас. (Берет плакаты. Горевой.) А Сереже вы родная или мачеха?
Горева. Мачеха. Впрочем… (Помогает развешивать плакаты.)
Варвара. Ничего, и мачехи бывают стоящие. За это и думать нечего. Главное, его — к рукам. До ужаса распоясался. У нас ночевал, полотенце забыл, два дня потом платком лицо вытирал, у Поднебесок книгу читал, да так и оставил. Обедать у него и в обычае нет, как самоед прямо. Я ему раз белье постирала — неделю не забирал. Понимаете? Цыган бродящий. И ведь никому от него никакого покоя.
Горева (смеясь). Это на него похоже. Но у вас, видно, любят его.
Варвара. Да как же его, проклятого, не любить, — ведь он из души не вылазит. Это ж такой невозможный характер, как вы с ним управлялись, не знаю… Сюда вешайте!.. Вот так!.. Хороню, хороню!.. А главное — никого не слушайте. Будут вам говорить и обо мне, и о Ленке, только я вам скажу — ни-ни. Это ж камень!.. И даже камень легче расшутить, чем его. Ну, готово, председатель.
Городцов. Слушай, Юрий Михайлович, слово-то я буду произносить или как?
Юрий. Да мы же вчера еще решили на бюро, что слово дадим самой молодой колхознице Ленке Твороженковой. Так сказать, от лица смены.
Городцов. Смотри, Юрий Михайлович, накладки не получилось бы. Может, лучше мне? Как я апробированный в этом отношении. У меня ж все прогнозы в руках.
Юрий. Да какие тут прогнозы! А где Ленка, шут ее побери!
Варвара. Твои кадры еще в мячик играют, Юрочка…
Городцов и Юрий уходят.
Варвара (Горевой). Это его выдвиженец… замухрышка был, ужас, а теперь — извини-подвинься… Ума палата… и откуда взялось только!
Горева. Очень симпатичный юноша… с характером, видно.
Варвара. А с вашим без характера пропадешь. Меня, скажем, тоже он выдвигал — аж кости трещали. Потом привыкла, будто так полагается.
Горева. Я давно не видела его и не знаю, как бы… может быть, я лишняя. Может быть…
Варвара. Кто? Он? Да вы что!.. И думать не думайте. Я все знаю. И Ленка — молодец, это я при всех скажу, выходила его, как ребенка. Я ж видела. Я ж знаю.
Горева. Мне стыдно перед нею… больно за нее.
Варвара. Что больно, то больно, да своих мужей за чужих жен выдавать — это непорядок, Александра Ивановна, а что за Ленку подумать надо — это тоже верно.
Горева Она, должно быть, хорошая женщина.
Варвара. Лена-то?.. Хорошая. Это — да. Да ведь что делать-то, Александра Ивановна? Вот Виктор, муж мой. Видала я чужих мужей, бывают и получше, а что делать? Люблю своего дурака, хотя, конечно, и виду не показываю, чтоб не избаловался каким-нибудь манером… и уж лучше для меня будто и нет. Вот какое дело. На лучших если кидаться, самые худшие только достанутся… Муж, Александра Ивановна, или жена — я так понимаю — это вроде как новостройка… как построила, так и крутись… Верно?
Горева (смеется). Очень верно.
Варвара. Ну вот. Главное строиться, а уж если позабыла чего — не сдавай. Да вы слезы-то утрите, Александра Ивановна, не надо. (Сама смахивает слезинку.) А ленкину судьбу мы с вами возьмем в свои руки. Есть жених.
Горева. Да?
Варвара. Доктор Комков. Отличный доктор и человек складный. Я уж прикинула — получится…
Появляется военный с палкой.
Военный. Нет Воропаева? Значит, не успею. Александра Ивановна, вы как решаете? Едете, остаетесь?
Варвара. Одна уехала, так и другую гонят. Останьтесь, останьтесь!
Юрий (военному). Может, мы чем-либо поможем.
Военный. Дело в том, видите ли, я из госпиталя недавно. Был я, понимаете, в плену у немцев, бежал в Болгарию, связался с тамошними партизанами, командовал у них группой, был ранен и вот сейчас только вернулся на родину. Дома нет. И вообще никого нет. И приехал я собственно угол искать… Мне бы комнатенку, я отойду…
Городцов. Это нам дело знакомое…
Варвара. Вы нам доклад о болгарах сделайте, у нас такой клуб замечательный, так и называется «Клуб наших жизней».
Юрий. Прокурором к нам не пошли бы? Должность свободная.
Городцов. И работа, скажу, не пыльная, особых преступлений за собой в последнее время не замечаем…
Варвара. Погодите, человек не в себе с дороги, а они с работой… Вспомните, каким Воропаев приехал.
Военный. А что, он тоже из больных?
Варвара. Он-то из больных, да хуже любого здорового. Тоже вот, как вы, появился… Мы ему и хату посулили, и приусадебный участок нарезали, а он всех обманул.
Юрий. Варя, Варя, следи за собой… Оставайтесь, товарищ. Найдем угол, найдем… Может, газетное дело интересует?
Военный. Болен и слаб я, товарищи… о работе пока не думаю…
Городцов. У нас больные на ходу перековываются. Избу-читальню могу вам прекрасную представить.
Появляется взволнованная Ленка.
Ленка. Идут!
Варвара. И где тебя нечистая сила носит! Нашли докладчика!
Ленка. Ой, мамочка, чего ж я говорить буду, конспект забыла дома.
Юрий. Э, чепуха! Не в конспекте дело. Что должна сказать?
Ленка. Ну, вроде как приветствие. Одним словом, чтобы дружно, общими силами взялись за труд в деле конструкции сельского хозяйства.
Юрий. Этого не надо. Ты говори с народом просто. Выйди и скажи — добро пожаловать. Мы, мол, встречаем вас, как своих будущих товарищей.
Ленка. Есть сказать просто… Я, как вы, буду говорить.
Уже рядом песня, приближается первая группа переселенцев. Появляются Наташа и Комков.
Наташа (Юрию). Алеша понравился доктору, и мы обойдемся без Жука.
Комков (Юрию). Замечательный малыш ваш Алешка! Настоящий воропаевец!
Юрий. Да… Спасибо… Воропаевец-то воропаевец, а где же сам Воропаев?
Комков. Идет за нами… ведет переселенцев.
Горева (Варваре). Знаете, я уйду, я лучше потом.
Варвара. Никуда не ходите…
Горева. Я не хочу… Он, может быть, будет не очень рад.
Варвара. Я отвечаю, слышите? Стойте, раз говорю!.. Будет не рад! Подумаешь!
Горева. Я не могу, поймите.
Варвара. Я не могу. Стойте, когда я говорю.
Появляется Воропаев.
Воропаев (приближается к Горевой). Ты?.. Шура?..
Горева. Я, Алеша…
Воропаев. Шура… как же ты… какими судьбами?
Горева. Своими, Алеша… К тебе…
Она подошла и обняла его. Рука Воропаева осторожно опустилась на ее голову.
Городцов. Операция округляется, как я понимаю.
Появляются переселенцы.
Юрий. Ленка, давай!
Ленка (вылетая из задних рядов и обращаясь к Горевой, принимая ее за представителя переселенцев). От имени пионерской организации… юных колхозников… приветствую… Первый послевоенный год… в результате победы над фашизмом… на фронтах и в тылу…
Городцов. Я ж говорил, накроется наш оратор…
Ленка. Ой, конспект все напутал… В общем я так, скажу — добро пожаловать! Мы вас ждали. И желаю вам счастья! (Воропаеву.) Ой, выручайте, дядя Алеша!
Воропаев. По-моему, все правильно. Счастья! Побольше счастья!
Занавес
Ночь
Литературный сценарий
Степанида Тарасовна — колхозница на границе.
Варвара — дочь ее.
Вася — сын ее.
Антон — пограничный колхозник, жених Вари.
Ксения — девочка, соседка.
Товарищи Антона, подруги Вари, пограничники, японские диверсанты.
Лунная ночь на маньчжурской границе. С верхушки старой лиственницы сонный ворон видит холмистую равнину, поросшую мелким леском и кустарниками.
Слева — силуэт большого моста через невидимый для нас овраг, а правее его — две украинские хаты колхоза «25 Октября», на берегу реки. За рекою — Маньчжурия. На лунном свету блестит и искрится жестяной щит перед хатами: «Стан колхоза «25 Октября». А за рекою, в тускло-голубой дымке, Маньчжурия. Там взлетают фейерверки, шутихи, оттуда доносится визгливый скрежет японской военной музыки и крики: «Банзай, банзай!»
