— Давненько вас ждем. Офицеров в батальоне не хватает. Направлю вас в роту капитана Стрельникова. Процентов сорок личного состава подлежит демобилизации. Скоро примут присягу новички и пополнят взвод. Начинать, так сказать, с первоклашками — это хорошо. — Куценко сделал паузу и прошелся по кабинету. — Я, между прочим, тоже сын матушки-пехоты. Пришел в авиацию и думаю: «С чего же начинать? Хвосты самолетам заносить и то уметь надо». Но напрасно хандру на себя нагнал. И для нашего брата дел здесь много. Секретную технику нам охранять доверили. Самое серьезное внимание вопросам бдительности. А то, что солдат не придется учить ползать по-пластунски, а нажимать на караульную службу, думаю, не огорчит. Для устройства с жильем даю сутки? Хватит?
— Постараюсь уложиться.
Козырев вышел. Примерно в километре от закрытого гарнизона начинались четырехэтажные дома офицерского состава. Здесь находился и Дом офицеров. К его центральному входу, со ступеньками под мрамор и классическими колоннами, вела асфальтовая дорога, обсаженная тополями. За Домом офицеров — стадион, а дальше потянулись одноэтажные домишки старого Степняково.
Козыреву сильно хотелось есть. Зашел в Дом офицеров. Буфет здесь оказался приличным. Подкрепившись, разыскал бильярдную. Она размещалась в полуподвальном помещении. Навстречу вышел худощавый мужчина в поношенном костюме и кирзовых сапогах.
— Здравствуйте. Вы, видимо, маркер? Встречайте посетителя.
— От посетителей убытков не терпим, — грубовато ответил тот и протянул Козыреву худую руку. — Максим Никитович! А вообще, просто Никитычем зовут. Заходи, лейтенант, поиграть.
— Некогда пока. Квартиру надо найти.
— Квартиру?.. — Никитыч призадумался. — Могу адресок один подсказать. Ничего бабка. И комнатушка у нее приличная.
Домик старушки Козырев нашел быстро. Комнатой остался доволен. А четвертого сентября отправился на службу. Перед строем солдат, когда его представляли, держал себя непринужденно, но и строго. Понимал, что от того, как поведет себя с первых шагов, зависит многое.
Давно погасли в штабе огни и только два окна третьего этажа, глядящие в сторону аэродрома, золотились в темноте. Хозяин комнаты, оперативный работник особого отдела капитан Александр Васильевич Мельников, нервно ходил по кабинету. В конце августа перевели на другое место его начальника подполковника Охотина, а буквально через десяток дней полетели в эфир загадочные цифры. Москва обещала вскоре прислать замену, но пока приходилось во всем разбираться одному. А опыта у Мельникова, считай, никакого...
Александр Васильевич сел за стол и, подперев руками раздвоенный ямочкою подбородок, стал рассматривать цифры на двух блокнотных листках. Один листок у него давно, второй появился сегодня. Курчавые волосы легли колечками на смуглый лоб, глаза потемнели.
...В их авиационном гарнизоне кроме истребителей находился отряд транспортных самолетов. В ночь с третьего на четвертое сентября в сети перелетов дежурил радист второго класса младший сержант Листовский. Вылет транспортника, с которым он должен был держать связь, планировался на девять утра. Чтобы избегнуть осложнений, младший сержант начал готовить рацию заблаговременно и включил приемник без пятнадцати восемь. Собрался запросить сержанта Сомова, борт-радиста на транспортнике, но тут в приемнике послышались шорохи. На их волну подключился неизвестный передатчик. В эфир полетели три числа. Листовский схватил карандаш, однако передача тут же прекратилась. Успел записать лишь одно. Поразило то, что передача началась без позывных.
«Я вас не понял! Я вас не понял! Повторите», — на всякий случай выбил Листовский. Неизвестный «корреспондент» молчал.
Все это навело на недобрые мысли. В сети перелетов Листовский работал около двух лет. Рабочая волна всегда была чистой. И вот...
О принятой шифровке он немедленно доложил по команде. Начальник связи части майор Велихов, находившийся на аэродроме, тут же побежал к «семнадцатой» машине, уходившей на задание. Майор доверял Листовскому, но брало сомнение: «Не подшутил ли Сомов?»
Нет, Сомов не подшутил. Такими вещами не шутят. Майор отправился в особый отдел и показал Мельникову листок:
— Это число, к сожалению, из трех только одно, записал сегодня наш радист. На волне работал неизвестный передатчик.
— Вы пробовали расшифровать?
— Увы... — развел руками Велихов. — Нужен специальный ключ.
— Когда и как удалось запеленговать передатчик?
Майор доложил.
— Похоже, что это не шалость и передача, может быть, не последняя. Нужно засечь передатчик. Что посоветуете?
— Установить радиопеленгаторы, — ответил Велихов.
Вечером Мельников пригласил к себе Листовского.
— Не ошибаетесь, что передатчик работал недалеко?
— Никак нет! Фон звука был настолько сильным, что меня словно хлестало по ушам. Передача велась километрах в пятнадцати отсюда.
На следующий день радиопеленгаторы приступили к работе. В составы экипажей подобрали лучших специалистов. Шли дни, а неизвестный передатчик молчал. Обещанного вместо Охотина сотрудника тоже не было.
Пробежал сентябрь, перевалил за половину октябрь, заводская бригада закончила сборку поступивших в часть новых истребителей. Мельников стал подумывать, что Листовский принял передачу какого-то радиолюбителя. Но вот сегодня, 30 октября, ровно в 7.45 радиопеленгаторы снова засекли неизвестного. Опять в эфир полетели цифры. Они повторились дважды. Тут же позвонили Мельникову.
— Докладывает первый! Эфир!
— Координаты? — сразу загораясь, выпалил чекист.
— Лесной массив в трех километрах южнее Ерашево.
Александр Васильевич все понял. Местность у Ерашево действительно отличная для укрытия лазутчиков. Туда добрых полчаса езды. Вчера целый день моросил дождь и дорога скользкая. Успеют ли?
«Газик» стоял у подъезда штаба. В батальоне охраны взяли солдат. Все делалось быстро, но Мельникову казалось, что время летит еще быстрее. Он то и дело торопил шофера Гусева, хотя машина шла на предельной скорости и «газик» заносило на скользком грейдере, как сани.
Показался ерашевский лес. Автомашина свернула на узкую проселочную дорогу. Солдат Карамышева и Яковлева, сидящих в кузове с автоматами, то качало, то подбрасывало.
— Недавно здесь прошел какой-то ГАЗ-69, — сказал Гусев.
Александр Васильевич как раз тоже подумал об этом. На сырой дороге просматривалась свежая колея.
В излучине леса, заросшей порыжевшим бурьяном, колея делала петлю. Мельников приказал остановиться. Все вышли. Александр Васильевич прошел по следам проехавшей раньше машины. «Так... вот то место, где «газик» останавливался. Колея здесь больше вдавлена: трогаясь в обратный путь, машина пробуксовала». Стало ясно, что опоздали. Владелец передатчика наверняка знал, что пеленгаторы работают. Чтобы не попасться, поехал в Степняково через лес на Ерашево, потом окружным грейдером: Верхнесалтыково — Степняково.
Александр Васильевич не ошибся. «Газик» здесь останавливался именно с целью передать в эфир шифровку. От колеи тянулись следы. Человек был в резиновых литых сапогах с волнистой выделкой на подошвах. Сапоги примерно 41-го размера. Внимательно изучая отпечатки, Александр Васильевич заметил, что правый
