«Наверно, они там зимуют, — подумал человек. — Но как пробраться в небо?»
Думал-думал человек, устал. Лёг прямо на траву, уснул. И во сне явилась к нему муха, та муха, которая прилетала к нему, когда он был младенцем.
Говорит муха: «Позови Ват-нгайхылка — Железного ястреба, покровителя рода Трёх братьев. Скажи ему, что ты идёшь биться с милками, которые утащили братьев на небо».
Проснулся Ых-нивнг, позвал Железного ястреба. Только сомкнулись губы Ых-нивнга, просвистело в воздухе что-то. Глянул Ых-нивнг в небо, видит: гонит Ват-нгайхылк большого лебедя. Пригнал лебедя к Ых-нивнгу. Сел Ых-нивнг на лебедя, полетел в отверстие. А ястреб за ними. Пролетели одно небо, потом второе. Летят дальше. На Четвёртом небе их остановил большой железный волк на девяти железных цепях. Привязан к девяти железным столбам. Кидается волк, цепи звенят, столбы гнутся, вот-вот сломаются. Кидается волк, не пускает Ых-нивнга дальше.
Ударил Ых-нивнг волка саблей — полетели искры, откололось лезвие сабли.
Ударил копьём — копьё притупилось. Не знает Ых-нивнг, как убить железного волка. И слышит голос женщины-мухи:
— Это не просто волк. Это живоё жильё милков. Сами милки в брюхе волка прячутся.
Раскрыл волк пасть. Впрыгнул Ых-нивнг в пасть и очутился в большом жилище. Сидят там старые худые милки: старик и старуха, родители всех милков, гложут гости. Увидели старики милки Ых-нивнга.
— Хы! Мясо свежее пришло! — обрадовался старик.
— Вы меня успеете съесть, — сказал Ых-нивнг. — Сперва я дам вам гостинец.
— Где гостинец? — спросили милки.
— Идите за мной, — сказал Ых-нивнг и вышел из пасти волка.
Только вышли старые милки, налетел на них Ват-нгайхылк, Железный ястреб, выклевал им глаза.
Милки тут же издохли. Издох и железный волк — он не живёт без хозяев.
Сел на лебедя Ых-нивнг, полетел дальше. Долго летел он. Прилетел на Седьмое небо. И там в селении милков увидел: сидят люди, привязанные цепями.
Среди них — три брата. С трудом узнал их Ых-нивнг: милки откармливают людей, как люди откармливают животных, чтобы потом убить и съесть их.
Увидели три брата Ых-нивнга, обрадовались. Но тут же омрачились:
Ых-нивнг не сможет освободить их. А один из стариков сказал:
— На Ых-мифе нам трудно добывать пищу, а тут нас откармливают. Пусть немного нам жить, но зато мы сегодня сыты.
Возгневались три брата, глазами, как стрелами, пронзили старика. И Ых-нивнг впервые в жизни познал гнев.
И вот явились милки. Ходят среди людей, выбирают их на ужин.
Остановились перед тремя братьями, рассматривают их, цокают языками от радости.
— Подождите! — крикнул Ых-нивнг.
Только теперь увидели милки Ых-нивнга. Подивились: как этот человек сам попал на Седьмое небо? «Наверно, бог», — подумали они.
— Надо принести сперва смолы. Много смолы!
— Это зачем? — спросили милки.
— Я научу вас делать вкусную приправу. С приправой мясо вкуснее!
Принесли кинры смолы, сложили в одну кучу. Ых-нивнг развёл большой огонь, растопил смолу. Каждому кинру дал по щепе и сказал:
— Отведайте приправу.
Жадные милки, оттесняя друг друга, набежали к горящей смоле, зачерпнули и проглотили. И заживо сгорели.
Ударил Ых-нивнг саблей по цепям, перерубил их, освободил людей.
Велел Ых-нивнг ястребу, чтобы тот доставил людей на Ых-миф. А сам сел на лебедя, полетел дальше.
Долго летел лебедь, устал. Уже из сил выбивается. Видит Ых-нивнг: висит серебряный амбар на золотой нитке. Кое-как долетел до него лебедь. Серебряный амбар, раскачиваясь на золотой нитке, полетел вверх.
Летел-летел амбар, остановился. Выглянул Ых-нивнг из амбара, видит: такая же земля, как и Ых-миф. Только травы и деревья ровные, будто постриженные.
Тепло — солнце такое же, как и на Ых-мифе летом. Ещё увидел большое серебряное жилище. Из него вышел крепкий мужчина в золотой одежде. «Кто это?» — подумал Ых-нивнг.
— Долго же ты шёл ко мне, мой сын, — сказал мужчина.
— Отец мой! — только и воскликнул Ых-нивнг.
Провёл бог Девятого неба нашего человека в серебряное жилище, угостил его земным кушаньем: жирной кетовой юколой, ягодой всякой.
— Очень высоко живёшь, отец мой, — сказал Ых-нивнг.
— Высоко, потому что большие заботы требуют этого, — сказал бог Девятого неба.
— Какие же заботы занимают тебя? — спросил Ых-нивнг.
— Там, на Ых-мифе, ты много раз видел дождь, много раз слышал гром и каждую ночь видел звёзды. Дождь — это слёзы людей восьми миров. Могучие кинры и милки горе на них наводят. Гром — это я скалы обрушиваю на кинров и милков, молнии — это мои стрелы, которыми я поражаю врагов, звёзды — это глаза кинров — они высматривают свои жертвы. Много забот у меня. Я знаю, ты большие подвиги совершил. Но на Ых-мифе ещё много бед и зла. И много подвигов ждёт тебя впереди. У тебя крепкое сердце. Я дарю тебе бессмертие.
Только пусть зов дороги и подвигов не покидает тебя.
Закончил бог Девятого неба свою речь, и Ых-нивнг почувствовал, как перевернулась под ним опора и он полетел вниз. Долго летел, пока не упал в море. «Наверно, утону, я ведь не умею плавать», — подумал Ых-нивнг, захлёбываясь. И тут кто-то подхватил его и вынес на поверхность.
Смотрит Ых-нивнг, оглядывается: сидит он верхом на дельфине.
Вынес Ых-нивнга дельфин на берег прямо напротив стойбища рода Трёх братьев. Встретили Ых-нивнга люди рода Трёх братьев, устроили игрища в честь его.
И вечером после игрищ Старший брат сказал:
— Наш гость почётный, храбрый и всемогущий Ых-нивнг, мы считаем для себя великой честью породниться с тобой. Возьми в жёны самую красивую девушку из рода Трёх братьев.
В это время открылась дверь, и женщины ввели луноликую девушку. Ту, которая лучше всех танцевала на медвежьем празднике. Ту, которая лучше всех сочиняла песни.
Ых-нивнг только и сказал восхищённо:
— Луноликая…
Так и осталось это имя за первой женой Ых-нивнга.
Прожил Ых-нивнг с женой всего одну луну. И опять собрался в дорогу. Надо увидеть мать свою. Услышать её слово.
Обвязался Ых-нивнг нау — священными стружками, вооружился копьём и саблей, вышел к берегу моря, позвал дельфина. Приплыл дельфин. Сел на дельфина Ых-нивнг, и дельфин унёс его в море.
Долго плыл дельфин. Ветер и штормы били Ых-нивнга. Но крепко держался человек и только смотрел вперёд. Проплывал он мимо разных островов.
У одного острова он услыхал крики: кто-то звал его. Посмотрел Ых-нивнг и увидел на берегу много вехр.
И тут Ых-нивнг услышал печальный голос Луноликой:
Ы-ы, ы-ы, плачу я.
Ы-хы-хы-хы, плачу я.
Только сердце слышу я,
Слышу, как болит.
Будто ястреб лютый.
Восемь дней неевший,
В грудь мою ворвался,
Сердце там когтит.
Изболелось сердце,
С горя вся иссохла я.
Отчего ж так долго,
Милый, тебя нет?
Вижу: волны резвые,
В радости безумные,
Ветру лишь подвластные,
Мчатся вслед тебе.
Ветер силой полнится.
Я волнам завидую.
Отчего волною
Не могу я стать!..
Повернул Ых-нивнг своего дельфина, поплыл от берега. Но тут услышал за своей спиной ликующие крики. Оглянулся: его догоняют морские милки верхом на большой касатке. Быстро плывёт касатка, плавником-саблей разрезает волны.
«Уж не смерть ли меня нагоняет?» — подумал Ых-нивнг и приготовился к битве.
Подпустил касатку ближе, ударил саблей по её плавнику. Раз ударил, два ударил — перерубил. Копьём пронзил касатку и милков всех порубил. Ых-нивнг поспешил дальше.
Ещё много дней прошло. Много битв он выдержал в пути. И вот увидел Ых-нивнг: впереди воду круто закрутило. «Водоворот», — успел подумать Ых-нивнг, и его унесло вниз.
Наш человек пришёл в себя в большом жилье, похожем на жилища людей Ых-мифа. Только построено оно из больших каменных глыб. В нём тоже есть томс-куты — отверстие-дымоход, есть нары для отдыха.
Сидят на нарах две женщины, одетые в одежду из рыбьей кожи, волосы заплетены в две косы. Одна средних лет, другая молодая и необыкновенно красивая.
Женщины разом глянули на Ых-нивнга. Старшая сказала:
— Хы! Это мой сын! Охо-хо, долго я ждала. Ждала, чтобы взглянуть на тебя. Я знала, что ты будешь таким сильным и бесстрашным. Мой дельфин привёз тебя. Ты, наверно, голоден с дороги.
Женщина, мать Ых-нивнга, Богиня Восьмого моря, сунула руку под нары — вытащила живого тайменя. Рыбу она подала молодой женщине.
— Свари. Накорми своего жениха.
Удивляется Ых-нивнг: у него есть жена, красивая Луноликая.
— Ты не удивляйся, сын мой. Я знаю: у тебя есть жена, женщина Ых-мифа.
А эта молодая женщина, которая будет сегодня кормить тебя, твоя вторая жена.
По нашим обычаям, мужчина имеет столько жён, сколько может прокормить. Эта женщина — добрый дух моря, Дочь хозяина моря — старца Тайхнада. Это она, обернувшись мухой, прилетала к тебе. Я породню людей Ых-мифа с добрым духом моря. И тогда жители Ых-мифа и их дети не будут знать голода: к их берегам пойдут неисчислимые косяки рыбы и стада нерп.
