— Примитивный теоретический подход, оторванный от жизни. Реальность здесь состоит в том, что в порядке проведения воспитательной работы начальство осознает собственные недостатки и принимает активные меры по устранению их у подчиненных…
— Жена Цезаря остается вне подозрений.
— Древние умели утверждать неглупые мысли… От наших бы мыслей кое-что осталось на века.
— Будем стараться войти в историю человеческой мудрости…
Теннисный упругий шар летал через сетку. Удар, отбив и тут же новый взмах ракеткой.
— Все-таки я разберусь с вашими непрерывными досылами, Нателла Константиновна.
— Вы уже много раз грозились, товарищ начальник ОКБ. Подписывайте и не пытайтесь влезать в мелочи. Мелочи — это всегда трясина, она засасывает и самых энергичных людей.
— Вы меня относите к таковым?
— Иногда нападает на меня такая доброта… Мелочность характера не служит украшением мужчины.
Нателла сидела сбоку письменного стола, чтобы удобнее было подавать на подпись письма и чертежи, накопившиеся за время командировки в Заборск. Андрей, скашивая глаза, ловил себя на мысли, что ему приятно соседство Нателлы, приятно, когда их пальцы невзначай сталкиваются.
Но разговор оставался строго служебным. Хотя в кабинете они были вдвоем, Нателла Липченко являлась воплощением служебного этикета, неписаных правил взаимоотношений руководителя и подчиненного.
Нарушил этикет Андрей Алексеевич. Подписав документы и приметив, с какой медлительной аккуратностью Нателла укладывает их в папку, он сообразил, что руководитель группы не торопится уходить из кабинета.
— Почему ты не спросила, как я съездил в командировку?
— Я знаю, что ты отлично съездил. Прошлая командировка в Заборск, во всяком, случае, была отличной.
— Не надо, Нателла… Просто я замотался с делами.
— И это я знаю. Ты возвратился с великими планами, и ОКБ уже митингует по комнатам и лестничным площадкам. Васенька Шевлягин отбирает десант в Заборск так, словно составляет команду по легкой атлетике на Олимпийские игры… Я знаю, что ты отлично съездил.
Нателле хотелось выложить еще кое-какие подробности о его заборской командировке, сказать, например, о проводах на аэровокзале.
— У тебя какие новости? — спросил Готовцев, почувствовав сдержанность собеседницы. — Как ты здесь жила?
— Хуже, чем ты в командировке. Ко мне нагрянула гостья… Двоюродная племянница… Девчонка из тех, что щеголяют по улицам в коротких платьях без рукавов или в обтягивающих джинсах… Прошлый год она провалилась на экзаменах в институт и теперь приехала для очередного захода… По-моему, насчет института — это байка, придуманная для собственного утешения. Уверена, что больше всего ей хочется выскочить замуж. Подцепить солидного, пусть даже постарше ее, женишка с положением и соответствующей материальной базой и пристроиться к нему в качестве законной супруги… Накупила билетов в театры, и мне волей-неволей приходится таскаться вместе с ней каждый вечер. Представляешь, какое это удовольствие?
— Ты и сегодня собираешься в театр?
— И сегодня иду… Очень жаль, но в ближайшее время ты не сможешь позвонить мне.
Нателла сознательно освобождала Андрея от некоторой сложности его положения. Знала, что эти сложности терзают его, и шла на продуманную жертву. Мужчинам иногда нужно давать свободу, чтобы они сами убедились, кто есть кто. Пожалуй, и жертвой нельзя именовать такое освобождение. Точнее сказать, — это кредит, который выдает умная женщина, зная, что он возвратится с солидными процентами.
Теперь Андрей мог ей не звонить потому, что неожиданные обстоятельства сделали такой звонок временно невозможным. Не он сам, не его желание, а не зависящие от них обоих обстоятельства. Разница здесь была существенной.
Случается, что человек уже на другой день горько жалеет о том, что было сказано им накануне. В таких случаях самое мудрое — сделать так, чтобы он ничего не говорил.
Не было гостьи. Не было двоюродной племянницы. Были одинокие вечера с отключенным телефоном, груда детективов на тахте, покрытой синтетикой леопардовой расцветки. Была Нателла Липченко, волевая и умная женщина, решившая для себя, что Андрей Готовцев должен ей позвонить по телефону только тогда, когда поймет, что ему хочется это сделать.
Обязанности между людьми могут быть только служебными. Личные отношения не следует строить на такой основе. Дороже обойдется самой же себе.
Глава 16. Неожиданный визит
Максим Максимович шел по коридору с той солидной неспешностью и чувством собственного достоинства, с какими, шествуют полномочные послы больших и малых государств для вручения верительных грамот. Значительность шествия подтверждалась и свитой. Гостя сопровождали начальник ОКБ, главный инженер и заместитель начальника по хозяйственной части.
Агапову явно нравились чинность, строгая тишина и деловитость, царившие в просторном здании отдельного конструкторского бюро по проектированию автоматических станочных линий.
Надо признать, что строгость, тишина и чинность удивляли не только гостя, но и сопровождающих лиц. Уж они-то хорошо знали, будучи приобщенными к утомительному процессу укрепления трудовой дисциплины, какая толкотня, суматоха, разброд и неорганизованность царят в коридорах всех четырех этажей. Здесь то и дело скапливались заядлые курильщики, и заместитель по хозяйственной части изводился до дрожи, разгоняя приверженцев никотинового зелья по лестничным площадкам, где висели трафаретки, обозначавшие места для курения, и были поставлены объемистые урны, не спасавшие, однако, от окурков, раскиданных по всем производственным углам. В коридорах обсуждались новости спорта, свои и чужие мужья, коллеги по работе, знакомые и знакомые знакомых. Здесь судачили о модах, о новинках кино, о злодеяниях клики Пиночета и семейной жизни миллиардерши Онасис.
В идеальное служебное состояние коридоры привел распространившийся слух, что из кабинета начальника вышла то ли инспекторская, то ли ревизующая комиссия и благоразумным не стоит попадаться ей на глаза. В пустых коридорах комиссия долго не выдержит, и потому лучше потерпеть пару часов, чтобы все, без ненужных инцидентов, возвратилось, в доброе и привычное положение.
— Хорошо у вас, — сказал Максим Максимович. — Тихо так… Конечно, специфика работы. Наука, можно сказать… И это тоже удачно.
— Что — удачно? — спросил Готовцев, не поняв конца реплики.
— Стены, говорю, удачно отделаны… Накатка под мрамор. Тон успокаивающий.
— Приглашали специально, товарищ Агапов, этих самых… дизайнеров, — торопливо объяснил заместитель по хозяйственной части. — Как Андрей Алексеевич к нам пришел, сразу полный антураж навели. Сверху до низу. Пришлось мне тогда попотеть, но зато теперь порядок… Альфрейность бы хорошо пустить, да маловато дали по смете… Ничего, без альфрейности тоже неплохо. Не стыдно и дипломатов пригласить или еще каких-нибудь иностранных граждан.
Готовцев подумал, что насчет приглашения дипломатов заместитель ввернул не очень удачно. Несмотря на вальяжность Агапова, одетого в нарядный светло-синий наверняка приберегаемый для торжественных случаев костюм, аналогия в основе была неверной. В данном случае лучше подошло бы сравнение насчет смотрин или предварительного сватовства, при котором ни слова не говорится о матримониальных намерениях, однако все пристально высматривается. Примечается хорошее, и о том непременно вслух высказываются одобрительные слова. С еще большей зоркостью подмечается худое, и о том ничего вслух не говорится, но запоминается накрепко.
Максим Максимович появился в ОКБ неожиданно. Пришел в кабинет начальника, отдышался после подъема без лифта на третий этаж, огляделся по сторонам и уселся в кресло.
— Мимо ехал, Андрей Алексеевич. Дай думаю, загляну по пути. Ни разу еще не был в твоем хозяйстве.
— Очень хорошо, Максим Максимович, — с искренним удовлетворением ответил Готовцев, отлично понимая, что заглянул Агапов отнюдь не «по пути», что посещение было продумано и подготовлено, что наверняка с завода полчаса назад звонили, чтобы удостовериться, находятся ли на месте Готовцев и Веретенников, чтобы рассчитанный выстрел не оказался холостым.
Как бы ни было, появление Максима Максимовича Готовцева обрадовало. Можно было предполагать разное о конкретных целях визита. Но сам факт его говорил о многом.
Социологическая наука имеет несомненные успехи в разработке важных и актуальных проблем. Ею детально разработаны вопросы служебной этики между начальниками и подчиненными, всесторонне исследованы психологический климат, содержание и особенности отношений подчиненности по вертикали. Однако боковые ветви служебного древа ею оставлены без должного внимания, и это несомненный пробел в области изучения многообразных, сложно ветвящихся отношений в сфере современного производства, науки и культуры. Между тем отношения по горизонтали имеют не меньшее значение, нежели более доступные пониманию отношения власти и подчинения. Сколько в жизни возникает сложностей и сколько ясных вопросов запутываются неизученностью, например, такого вопроса, кому первому и в какие кабинеты надо ходить, если это не определяется административной вертикалью штатного расписания. Должен ли первым явиться в кабинет заместителя директора по производству заместитель директора по экономическим вопросам, или наоборот? Следует ли директору завода ехать с визитом к директору НИИ или ждать визита этого директора? Кто, к примеру, в министерстве выше: начальник рядового главка или начальник отдела труда и заработной платы? Начальник хозяйственного управления, ведающий бытовыми вопросами, или руководитель службы по техническому обучению и внедрению передовых методов труда, деятельность которого распространяется на все подведомственные министерству организации? Должен ли первым идти главный бухгалтер к начальнику отдела капитального строительства или тому следует торопиться к главному бухгалтеру?
