Социологической наукой все это пущено на полный самотек, хотя, без сомнения, фундаментальное исследование подобных вопросов и разработка основополагающих принципов этики служебных отношений по горизонтали наверняка принесли бы ощутимый не только нравственный, но конкретный экономический эффект. Надо только представить, какой иной раз наносится существенный урон хозяйству, когда важные запросы, нужные предложения, срочнейшие заявки и обоснованные просьбы лежат без движения в управленческой машине лишь потому, что начальник снабжения ждет визита начальника финансов, а начальник финансов пребывает в глубоком убеждении, что именно снабженцу полагается предстать пред его очи.
Жизнь заставляет решать эти сложные и тонкие вопросы. Но, лишенные теоретической базы, такие решения страдают сугубым практицизмом, в основе которого лежит вульгарный и ненаучный принцип: что можно получить от визита и что нужно дать взамен?
Все это вносит путаницу и неразбериху, подрывает авторитет заслуженных работников и незримо подменяет высокие моральные категории нашего общества голым и неприемлемым практицизмом.
Социологическая наука, безусловно, должна в краткий срок восполнить зияющий пробел в исследованиях. Прибегнув к помощи электроники и счетно-решающих установок, способных перевести на язык цифр тонкие оттенки человеческих отношений в сфере служебной этики с учетом не только должностных, но и реальных зависимостей, она должна выдать для практического пользования удобный справочник с алфавитно-предметным указателем. Тогда любое должностное лицо, разыскав соответствующую страницу, сразу узнает, что к таким-то и таким-то коллегам ему следует первым торопиться в кабинет, а таких-то и таких-то визитов надо ждать спокойно и без ненужных волнений.
Все тогда будет просто и ясно как дверная ручка.
Пока же такого справочника нет, посещение ОКБ директором станкозавода Агаповым следовало анализировать, исходя из тех реальностей, какие вырисовывались на данном этапе между конструкторами новой техники и производителями этой техники в натуре.
Агапову были продемонстрированы просторные и светлые комнаты, где стояли ровные, как солдатские шеренги, ряды кульманов и была благоговейная тишина сосредоточенной интеллектуальной работы. Инженеры-конструкторы разного возраста и разного пола, одетые в белоснежные халаты, стояли за приспособлениями, облегчающими конструкторский труд, почти так же, как стоят перед полотнами живописцы на завершающих этапах создания художественных шедевров.
Радушные хозяева показали и зал, где происходили заседания научно-технического совета, уставленный новехонькой мебелью, два месяца назад добытой расторопным хозяйственником. Максим Максимович с удовольствием посидел в председательском кресле, беззвучно вертящемся на все четыре стороны, и сказал, что непременно раздобудет такое же в свой кабинет.
Более высокий, сравнительно с заводским, уровень производственной работы был продемонстрирован Агапову и в помещении машиносчетной станции, где у пультов сидели работники исключительно с высшим математическим образованием, где в железных шкафах таинственно и мелодично вызванивала «логика», перемигивались разноцветными огоньками лампочки на панелях и рождались на свет длинные полосы бумаги, столь густо усеянные столбцами нолей, единиц и непонятных отрывистых сочетаний букв, что у непосвященного в таинства начинало рябить в глазах и возникало невольное уважение перед непостижимыми мудростями математики.
Сбой во время визита произошел единственный. Агапов вдруг пожелал увидеть комнату, где располагалась исключительно женская по составу группа смазки и гидравлики. Внешне здесь все было тоже солидно и благопристойно. И ненужные для работы группы кульманы с наколотыми для авантажа эскизами, тронутыми от времени естественной желтизной, и длинный стол, заваленный чертежами и проектной документацией, полученной от смежников, за которым прилежно трудились четверо старательных и весьма привлекательных сотрудников, находящихся в том возрасте, когда особенно отчетливо проявляется грань между зрелым девичеством и молодой, расцветающей женственностью, расширенная теперь успехами парфюмерной промышленности на добрых полтора десятка лет.
За столом, начальнически развернутом по диагонали, восседала Нателла Константиновна. За ее спиной в продуманной асимметрии на стене были развешаны десятка два многокрасочных литографий, изображающих то ли кинозвезд, то ли чемпионок заморских конкурсов красоты, одетых с такой минимальностью, какую допускает растленная буржуазная цензура.
— Для вдохновения картиночки развешали? — спросил он Липченко.
— Для эстетического воспитания, — не очень любезно откликнулась Нателла Константиновна, учуяв подвох в вопросе.
Максим Максимович засопел, озабоченно поглядел на часы, показывая, что время его визита «по пути» подходит к концу.
Возвратившись в кабинет начальника ОКБ, Агапов поинтересовался, верно ли, что в Заборск выезжает бригада конструкторов, о чем он случайно узнал в техотделе министерства.
— Да, через три дня туда выедут наши товарищи, — спокойно, словно речь шла о рядовой, незначащей командировке, подтвердил Андрей Алексеевич. — Кичигин просил помочь в разработке проекта модернизации станочного участка. Заодно согласен сделать нам опытный образец узла.
— Проект модернизации расточного участка? И как же он думает его модернизировать? — явно заинтересованно спросил Агапов, видимо, подумав опять, что опаздывает в невидимую очередь, где такие ловкачи, как Кичигин, нахально расталкивают локтями коллег, пробиваясь вперед безо всякого зазрения совести.
О проекте модернизации расточного участка Готовцев и Веретенников рассказали красочно, вложив в рассказ не только возможности современного развития станкостроения, но и увлекательные гипотезы ближайших десятилетий. По их словам выходило, что задуманная Кичигиным модернизация расточного участка при тесном сотрудничестве с такими интеллектуалами техники, как работники бюро перспективного проектирования, может принести заборскому станкозаводу выгоды, какие еще не снились ни одному директору.
Все, что говорилось, было правдой, если отвлечься от некоторой смысловой разницы между «может принести» и «принесет». Второго ни Готовцев, ни Веретенников в разговоре предусмотрительно не употребляли.
Агапов с внутренним беспокойством и нарастающей неприязнью думал о директоре заборского станкозавода. Последнее время все чаще и чаще доводилось ему слышать фамилию Кичигина, и он по-настоящему начал опасаться завидной расторопности дальнего, но явного соперника, то там, то тут опережавшего его. Мелькнула даже мысль послать в Заборск вместе с конструкторами и своих «орлов». Произвели бы они разведку на месте и заодно подучились модернизации расточных и прочих участков, поглядели бы собственными глазами на другие дела, в которых, похоже, опаздывал и директор Агапов, и руководимый им коллектив.
Но врожденная привычка отмерить семь раз, прежде чем один раз отрезать, остановила Максима Максимовича от поспешных решений. Да и самолюбие не позволяло идти на выучку к сопернику.
Словно подслушав мысли Максима Максимовича, начальство ОКБ с еще большим усердием принялось расписывать радужные перспективы содружества науки и производства, которое теперь прямо-таки в точку соответствует веяниям времени.
— Теперь надо шагать в ногу с жизнью. Научно-техническая революция всем один марш играет.
— Марш-то один, да дирижеры в оркестрах разные, — попробовал отшутиться Агапов и понял, что шутка не получилась. — Могу вас обрадовать: все заказы ОКБ получили у нас «зеленую улицу»… Мы тоже умеем учитывать здоровую критику и делать, так сказать, конкретные выводы.
Потом начальник ОКБ и главный инженер стояли у окна и смотрели, как Агапов идет по двору к черной директорской «Волге».
— Стронули с места дорогого Максима Максимовича, — сказал Готовцев.
— Стронули… Его только стронуть, а потом он попрет как бульдозер. Вперед идти он умеет. Не умеет только вовремя поворачивать.
У Андрея Алексеевича вывернулась в голове литературная аналогия насчет известного осла, который умел ходить только прямо, и его хозяину приходилось на перекрестках поднимать упрямое средство передвижения и поворачивать головой в нужную сторону. Но он не высказал это вслух, чтобы ненароком не оскорбить Павла Станиславовича, имевшего для всех случаев жизни собственный литературный эталон. Сделать это нельзя было еще и потому, что Максим Максимович Агапов был повернут в нужную сторону усилиями Веретенникова.
— Вовремя стронули, — повторил Готовцев. — Теперь нам еще кое-кого бы стронуть. Завтра пойду к начальнику главка. Вызывает на тринадцать ноль-ноль.
