Манукян добросовестно объяснял Филиппу:
— Сейчас в условиях базы мы работаем на жировой ленте и рентгеновских установках. Пропускаем породу, и на экране видим следы алмазов. Они светятся от действия рентгеновских лучей… Но, сам понимаешь, в тайгу такую установку не возьмешь: шестьсот ватт потребляет. Ваш прибор — находка!
Филипп кивал головой и соглашался. Его распирала гордость. Стас бросал косые взгляды: «Хватит заливать! Вот обмишуримся сейчас с этой „находкой“. Помогай!»
Филипп поставил прибор на край стола, подключил питание. Засветилась контрольная лампочка. Поворот тумблера — и вздрагивает лоток. Кажется, все в порядке…
Стас вытащил свинцовый патрон для изотопа и подошел к контейнеру. Все притихли. Стас небрежно сорвал пломбу, открыл замок, надел резиновые перчатки и принялся отвинчивать головку. Точно, как объяснял Онегин. Еще поворот, еще поворот… Как это долго! Наконец в его пальцах блеснула ампула с изотопом. Тусклым, жирным блеском…
«Вкладывай же!» — раздраженно подумал Филипп. Стас возился с патроном. Левое веко его чуть подергивалось. Впрочем, все смотрели на руки… Что он медлит?! Громко тикают чьи-то часы…
— Дай мне! — крикнул Филипп.
— Стой! — Голос Стаса вернул Филиппа на место.
…Свинцовый патрон брошен на пол. Он пуст! Стас быстро вворачивает ампулу в контейнер. Обратно! Никто ничего не понял.
— Не лезет! — проговорил Стас, обращаясь к Филиппу. Будто никого, кроме них, здесь не было. — Слишком толстая ампула. Надо просмотреть остальные контейнеры…
«Онегин десятки раз брал в руки изотоп — и ничего», — подумал Филипп. Возможно, так думал и Стас. В кармане у него дозиметр. Подарок Онегина. Индикаторная нить замерла у нуля. Напрасные волнения. Понятное дело, с непривычки…
Они шли к яме, где лежали контейнеры. Геологи несли прибор, чтобы не таскать заряженный изотопом патрон в камералку.
— Чудак, я ведь уже имею опыт… Ну, ты полезешь и будешь там ковыряться, — сказал Стас Филиппу, спускаясь в яму.
Он вскрыл по очереди все контейнеры. Пять штук… Пять раз в его резиновых пальцах жирно тускнела ампула с изотопом. Туллий-170. Активность — десять кюри… И ни одна из пяти не помещалась в патрон… Стас вылез из ямы. Он торопился. Сдавали нервы…
Вдруг им в голову пришла мысль. Сразу обоим! А что, если не расточен патрон?! Если он узок в диаметре, а?! Они вернулись в камералку и извлекли патроны из двух других приборов. Все в порядке! Даже на глаз была заметна разница — первый патрон недостаточно расточен по внутреннему диаметру.
— Бракоделы, — ворчал Стас, вставляя ампулу в патрон второго прибора.
…Прибор методично отсекал породу со специально брошенными туда алмазами. Геологи хлопали друг друга по плечу. Сомневающихся не было.
— Завтра поедем на Рудный двор. Отсюда пять километров. Там большие запасы извлеченной породы. Посмотрим! — проговорил Манукян.
7
Десять деревянных домов. Гараж. Столовая. Все это вместе — Рудный двор. А главное — огромный, высокий барак с обогатительными установками.
— Подставляй шапку, алмазы собирай! — кричит девушка в комбинезоне и сапогах. Она улыбается. У нее смуглое широкое лицо и красивые губы. Девушка работает у жировой ленты.
Филипп стоит рядом с ящиком в руках. Он зашел за измельченным кимберлитом.
Филипп уже видел алмазы. Серые, грязные камешки, на которые скучно смотреть. Правда, вчера Манукян показывал голубые, дымчатые, зеленоватые. Были даже прозрачные, настоящие брильянты…
Девушка что-то кричит Филиппу. Но ему не слышно — загружают дробилку. Филипп помахал девушке рукой, наполнил ящик концентратом и прошел в комнату, выделенную, для испытаний.
Там стоят приборы. Там сидит Стас. У него что-то не ладится. Отсекатель дает холостые срабатывания. Или, наоборот, не задерживает породу с алмазами. Утром доставили из Нюрбы приличный осциллограф. Можно работать по-настоящему. И Стас работает.
— Не могу понять. Вся схема расползается по неизвестной причине, — говорит он Филиппу, глядя на экран.
Филипп садится и начинает думать. Они молчат полчаса и думают. Дедукция. От общих рассуждений к частным выводам.
— Давай работать по методе Швейка, — предлагает Филипп. — Помнишь, как он ловил в пустыне льва?
Стас не помнил.
— Очень просто. Он делит пустыню на две половины. Ищет! Если в одной половине льва нет, он делит вторую половину поровну. Опять ищет. И так далее. Пока от пустыни не останется маленький пятачок со львом. Железный способ! Итак, делим прибор на механику и электронику. Механика барахлит?
— По-моему, нет…
— Делим электронику. Рассмотрим преобразователь…
Стас в который раз подключает блокинг-генератор к осциллографу. На экране четкие импульсы. Здесь все в порядке. Вставляют изотоп, включают прибор… Стас отбрасывает клеммы питания и встает. Ничего не получается. Стоило лететь за восемь тысяч километров?! Куча недоделок… А кого это интересует? Их послали сюда не для того, чтобы демонстрировать недоделки.
Если б не Филипп, он не ввязался бы в эту командировку. Он не ребенок и отлично понимает, что значит внедрять опытный прибор в производство. И дернуло его поддаться энтузиазму этого деятеля! Еще тогда, в первой стычке с Терновским. Сколько вечеров он провел в подвале за экспериментированием! Хороший они будут иметь вид, вернувшись в Ленинград с неработающими приборами… Стас смотрит на Филиппа, тот ковыряется в схеме и насвистывает что-то ритмичное…
Филипп в первый же день восстановил против себя ползавода. Он, Стас, начинал спокойней, безобидно остря. Слыл всеобщим любимцем… Артельщики Апраксина двора преподали ему неплохие жизненные уроки: «Живи и дай жить другим!» Мудро! Когда Рябчиков подсовывал ему липовые наряды, он закрывал. Хороший парень этот Ларионов Стас, свой парень. К чему портить отношения?.. Потом появился Филипп. Потом Стас встретил Олю. «Принцесса де Бройль».. Стас выпытал у Левки ее адрес. Левка знал только подъезд. Стас звонил в каждую квартиру и спрашивал. Первый этаж, второй… На третьем этаже дверь открыла Оля. Это было неожиданно. И он ее не узнал, если б не челка: Оля была в мохнатой серой пижаме. Вероятно, мужской…
— Заходите! — пригласила она. Как будто специально ждала его.
Они сидели в гостиной. Большая, строго обставленная комната. Стас почувствовал себя неловко. Он вспомнил медную табличку на дверях: «Профессор Иноземцев». Наверно, ее отец…
— Пичкают меня маслом, сливками и разными калориями, — рассказывала Оля, не обращая внимания на смущение Стаса. — Единственное лекарство при моем состоянии — это питание. Чувствую себя превосходно. Прихожу к выводу, что старик Энгельс ошибался: человека создал не труд, а отдых…
Она и вправду выглядела хорошо. Удивительно, как ей идет мужская пижама!.. Весь вечер они болтали о разной чепухе. Потом пришла пожилая тетя Вера. Она оглядела Стаса и пожаловалась, что нигде нет лимонов.
И действительно, лимонов нигде не было. Как назло! Еще недавно Стас видел почти в каждой витрине золотистые кулачки… И все же он достал их. Тетя Вера открыла дверь и удивленно посмотрела на него: «Олечка спит… Вы что-нибудь забыли?» Стас протянул ей лимоны. Пять штук! «Боже мой, где ж вы их раздобыли?» — «В ресторане „Астория“». — «Если б я пожаловалась, что нет ананасов, вы наверняка отправились бы в Гвинею, да?» — «Вряд ли». — «Жаль, что врачи Оленьке запретили употреблять лимоны. Я искала их для профессора. Он обожает лимоны в сахаре». Когда захлопнулась дверь, Стас сплюнул и негромко ругнулся.
…Филипп перестал насвистывать и повернулся к Стасу.
— Эврика! Я, кажется, все понял!
Стас смотрел на него отсутствующими глазами.
— А что, если транзисторы меняют свои параметры под действием радиации?! А? Я где-то слышал об этом… Что ты на меня смотришь?!
Стас подошел к прибору и открыл крышку.
— Так и есть! Все понятно!
— При чем тут электромагнит? Я говорю о транзисторах.
— Это мура! — сиял Стас. — Но твой крик потревожил мой ленивый мозг. Видишь, на хомутике якоря поставлена сталь вместо немагнитной латуни…
Продолжать не надо. Филиппу все ясно. При сильном магнитном возбуждении якорь заклинивало. Необходимо заменить сталь латунью. Сколько недоделок!
— Теперь тебе понятно, зачем Корнев послал нас в командировку?! — проговорил Стас, отвинчивая электромагнит. — Хитер директор… Знал, какой прибор выпускает. Если в чертежах стоит сталь, надо Маркелову еще раз дать по шее…
1
В комнате «Для души» лениво покачивается блюз. Филипп стоит у окна, смотрит на сосны и ночное небо. Как в Сестрорецке. Пройди немного — и электричка. Через полчаса Финляндский вокзал. Бетон и стекло. Метро и дачники. До Финляндского вокзала — восемь тысяч километров, до ближайшего стойбища — триста километров… Рядом у окна две девушки, Инга и Шура. Инга напевает: «Мы пойдем по тайге опять кимберлитную трубку искать…»
