как ты. Больше всего сетей бояться надо, — продолжал Окунь.
— А что такое сеть? — еще больше удивилась. Сорожка.
— Ты что это, в воде живешь или где? — вспылил Окунь. — А Сорожка, стыдясь своей неосведомленности, стала смотреть на дно озера.
— Рыбаки всякую всячину изобрели для истребления нашего брата, — изливал дальше свою обиду Окунь. — Сеть — более опасная снасть. Она связана из нитей. А длина — через все озеро! Рыбак закидывает ее в воду, сам-же, встав на лодку, ботает длинным шестом, на конце которого приделана воронка. Ты с испугу туда-сюда мечешься. А рыбак, словно сумасшедший, не дает тебе опомниться. Со страху ты готов и в чертову яму спрятаться. Вот тогда-то непременно и попадешь в сеть. Я собственными глазами ее видел, но тогда я еще был мал. Вместе с крупными рыбами и я плыл от преследователя. Гляжу, что за чудо: многие рыбы уже запутались в сетях, барахтаются. И кого только там нет: и Язи, и злые Щуки, и ленивые Караси, и ваше племя — Сорожки. Только негодяи Ерши не попались. Остальных мне не жаль, а вот дядя мой славный был, зря пропал. А я сам, малышка, отыскал побольше дырку, трык-брык — и проскочил.
— Ай-яй-яй! — помотала головой Сорожка. — Выходит, только в глубокой яме можно уберечься?
— Не спасешься, — наотрез заявил Окунь. — Есть у них снасти и похуже сетей. Люди, которых уж никак нельзя считать за рыбаков, привозят какую-то вонючую жидкость, пьют ее, а в посуду кладут взрывчатку. В горлышко вставляют огненный шнур и забрасывают бутылку в озеро. Прокатывается страшнейший гром — и вся рыба, вплоть до мальков, глохнет, кверху брюхом переворачивается. Попробуй тут спастись.
— Ну-у! — совсем обезумев от этих слов, воскликнула Сорожка.
— Вот тебе и ну-у! — усмехнулся Окунь. — Если вдуматься, то о нас добрые люди заботятся, есть специальный рыбный надзор. Но, как видишь…
— С ума можно сойти, — залепетала Сорожка. — Откуда ты все это знаешь?
— Откуда? А газеты к чему? — Окунь, чувствуя превосходство, колесом выгнал грудь. — Подплыви-ка как-нибудь после выходного дня к берегу — каких только там газет не найдешь! Возьми и читай. А, кроме того, посмотри, что там делается. На берегу раскидают консервные банки, битую посуду и всякие отбросы.
— Благодарю за добрый совет! А пока прощайте! — отплывая, то ли от радости, что уцелела, то ли от набежавшего на нее страха выдохнула Сорожка, хлестнула хвостом воду и нырнула в глубину.
Когда рыбы скрылись и на поверхности озера улеглась рябь, я задумался над подслушанным разговором. А ведь действительно правду рассказывал Окунь Сорожке.
Перевод М. Мухачева
Мне никогда не приходила в голову мысль о том, что от зверей да всякой прочей дичи я смогу услышать умные речи. А вот и пришлось!..
Однажды накануне выходного я получил письмо. Взяв в руки, осмотрел конверт со всех сторон: адрес нацарапан незнакомым мне птичьим почеркам. В правом углу конверта — рисунок: стоит высокая сосна, на полусухой нижней ветке сидит белка, зажав лапками шишку. Под сосной, у гнилого пня, растет приземистая елочка. А на пне стоит заяц и читает мораль своему потомству.
Разглядывая конверт с таким сюжетом, я задумался: «Похоже, и меня, охотника, приглашают на собрание общества охраны природы».
Но нет, я ошибся. Вскрыв конверт, прочитал:
«…Вас, нашего уважаемого Охотника, приглашаем в качестве дорогого гостя на собрание зверей и дичи всей округи…
Председатель оргкомиссии — Михайло Косолапый.
Секретарь — Ольга Тетерка».
Мне хорошо знакомы леса нашей округи. И я сразу же направился по указанному адресу — в просторный сосновый бор в окрестностях озера Большой Мартын. Сойдя с большака, двинулся по чуть заметной тропинке в лес. Перед выходом на полянку меня остановил Волк. В руках он держал ольховый кистень. Недружелюбно оглядел меня, спросил, ощерив клыки:
— С пропуском?
Я молча протянул ему пригласительное письмо. Тут он сопроводил меня к Лисице, сидевшей возле подроста. Она вручила мне обрывок бересты и небольшой уголек (вместо блокнота с карандашом).
А что мне довелось увидеть да услышать потом?!.
В лесу собрались представители от всех зверей, от боровой и водоплавающей птицы. Я незаметно приткнулся сзади на, колодину.
Собрание открыл Лось. Избрали президиум: Медведя, Енота, Выхухоля, из боровой дичи — Глухаря с Дроздом. Место стенографистки заняла Дятлиха.
Тут послышался чей-то голос с макушки ели:
— Кыт, кыт, к нам прибыл уважаемый Охотник, предлагаю избрать его в президиум!
Все обернулись в мою сторону. Одни хлопали лапками, другие махали крыльями.
Усевшись в президиуме, я заметил: на верхушке ели сидит Глухарка.
— На повестке дня, — объявил Лось, — обсуждение вопроса о правильном поведении в осенне-зимний сезон. Кто имеет мнение насчет регламента?..
— Дайте слово! — пропищал длинноухий.
— Пожалуйста, товарищ Заяц.
— До-до-докладчику двадцать минут, в прениях выступать по-по пять минут. Вот мое предложение!
— Кто согласен, прошу голосовать, — Лось первый поднял вверх темное копыто. — Кто не согласен? Нет таких…
Теперь предоставляется слово Михайлу Ивановичу Косолапому, — продолжал председательствующий, положив при этом передние копыта на пень и смиренно откидывая назад ветвистые рога.
Выпятив грудь, еле передвигая неуклюжее туловище, к пеньку подошел Медведь. Он оглядел всех сидящих, сверкая белками подслеповатых глаз, потом забасил:
— Люди часто проводят подобные собрания. Какая от этого польза — знать не могу. Но как бы там ни было, собрались и мы. Дело вот в чем: скоро наступит осенне-зимний сезон охоты на дичь и зверей. — Докладчик почему-то покосился на меня. — К этому охотники готовятся тщательно. Да и вы сами знаете: за последние годы число их во много раз увеличилось, и почти каждый — с собакой. Надо помнить: кто не умеет вести себя, как подобает, тому несдобровать…
Докладчик еще раз покосился на меня. Хоть и слишком неприятно,
