улицах! А мы все долдоним: техника изменилась. Нет, чтобы подумать…
Тарутин достал из ящика стола тетрадь.
— Так вот, Максим Макарович, ваше предложение по изготовлению пружин очень любопытное. И простое. — Тарутин положил тетрадь подле Шкляра на свободный стул. — Не скрою, главный инженер даже в управлении обещал наладить выпуск по вашей схеме… Но мы этим заниматься не будем.
Мусатов в недоумении смотрел на Тарутина — зачем же тот попросил вызвать Шкляра?
Шкляра, казалось, не тронул отказ директора. Он сложил тетрадь вдвое и сунул во внутренний карман пиджака. Он учуял, что разговор предстоит интереснее, чем обсуждение проекта…
— Под силу ли вам, Максим Макарович, составить схему предприятия, где можно было бы одновременно не только ремонтировать значительное количество автомобилей, но и изготовлять дефицитные детали для кузовных работ…
— Предприятия? — перебил Мусатов.
— Именно, — кивнул Тарутин. — Если собрать под одну крышу натуральное хозяйство всех таксомоторных парков города, разве это не будет предприятие?
— Ха! — воскликнул Мусатов. — Хочу посмотреть, как директора парков выпустят из-под своих крылышек кустарей. С таким трудом организовывали, осваивали технологию. Вы видели, как Абрамцев штампует у себя передние крылья? Пятитонный пресс где-то раздобыл. Да он взорвет его, а не отдаст…
Тарутин обернулся к Шкляру.
— Мне необходима схема такого предприятия.
— На сколько единиц? — серьезно спросил старик и вытащил блокнот.
— Надо собрать сведения в управлении о находящихся одновременно в ремонте автомобилях. С перспективой роста таксомоторов в городе…
Мусатов засмеялся и тряхнул головой.
— Послушайте, Андрей Александрович, мы взрослые люди. О чем вы говорите? Это же прожектерство! Деньги, деньги… Не говоря уж о самом строительстве. Вам не дадут денег даже на проектное задание. Или вы будете строить по бумажкам Шкляра?
— Нет, — терпеливо произнес Тарутин. — Если у Шкляра возникнут дельные предложения, они лягут в основу проектного задания. А что касается средств… Сколько всего понастроили на наши деньги? Откуда в управлении мраморная лестница? А зал на пятьсот мест со сценой, как в Большом театре? А приемные, отделанные дубом? За счет наших такси! Излишки фондонакопления…
— Ничего, голубчики! — Шкляр махнул рукой в сторону окна, где, вероятно, угадывалось далекое управление. — Посидите без полированной мебели!
— Верно! — улыбнулся Тарутин. — А не хватит — в банке ссуду выколотим. Поверят — дадут.
— Догонят и еще добавят, — мрачно проговорил Мусатов. — Вы уж сразу новый автозавод закладывайте. Чего там!
— Это нереально, Сергей Кузьмич. А то, что я предлагаю, — реально. Это уже существует. Только разбросано по паркам, рассеивая и средства, и рабочую силу. Кустарщина. Собрать все под одну крышу. А за счет освободившейся территории можно расширить гаражи, оборудовать блоки…
— Вас никто не поддержит. Вы хотите узаконить частное предпринимательство…
— Не надо страшных фраз, Мусатов. — Тарутин поднял руки над головой. — Если то же самое делается подпольно, все терпят. Понимают — выхода другого нет. А если построить специальное предприятие, это уже диверсия под социалистическую экономику? И где вы усмотрели частное предпринимательство? Что, мы наживаться будем на этом? Ляпнули и сами не знаете что…
— Знаю. Когда из этого предприятия поплывут дефицитные самоделки на автомобильную барахолку, тогда убедитесь…
— Вчера на барахолке я одного маклака ущучил. Покрышки новые продавал. С нашим клеймом. И коробку меченую. — Шкляр выпрямил ноги, и в кабинете звуком электрического разряда раздался сухой хруст кости. Потом стал неторопливо укладывать блокнот в карман, что-то аккуратно при этом поправляя и смещая в сторону, чтобы блокнот лег поудобней.
— Ну. И что же дальше? — не выдержал Мусатов.
— А что дальше? Привел в милицию. Хорошо, успел вовремя с милиционером: он собирался уезжать. Составили протокол.
— Наш водитель?
— Нет. Со стороны. Студент какой-то. Говорит, у таксиста перекупил. Вижу — врет, а доказать не могу. Только и узнал, что зовут его Игорь.
— Бедный студент, значит, — произнес Тарутин.
— Бедный. На своем «Москвиче». Голубого цвета.
— Ну! — воскликнул Мусатов. — А каков он внешне? В очках?
— В очках. Как у мистера Твистера. С блюдце величиной. Темных.
— Он и есть. Зять нашей Раисы Карповны. Кладовщицы. Голубой «Москвич». Я сразу о нем подумал, точно увидел. У нас дачи неподалеку. — Мусатов засмеялся, поводя из стороны в сторону головой. — Его, кажется, Игорем и зовут… Как-то он меня от вокзала подвозил, разговорились…
— В каком отделении милиции составили протокол? — перебил Тарутин.
— В четвертом, — ответил Шкляр. — У автомагазина. За углом.
После ухода Мусатова и Шкляра Тарутин попытался было заняться текущими делами. Машинописные фразы располосовали лист бумаги. Это был отчет управления за третий квартал, полученный дня два назад. Полное благополучие и рост. Прекрасные перспективы. Даже можно увеличить план… Впрочем, так и увеличивают план для такси. С потолка. После радужных отчетов руководителей перед вышестоящим начальством. Чистый волюнтаризм…
Тарутин постучал ручкой о стол, пытаясь сосредоточиться. Не удавалось. Цифры расползались, налезали одна на другую, прятались. Что с ним происходит в последнее время? Жажда деятельности сменялась апатией, апатия переходила в тоску.
Возможно, и эта его жажда деятельности была не чем иным, как лекарством от тоски? И когда все образуется в его личной жизни, то перестройка, которую он затевает в парке, покажется обузой, ненужной трепкой нервов? В самом деле, ведь и без него парк существовал. Так все привыкли к сложившейся форме отношений, что не замечали ее пороков, как, вероятно, глубоководная рыба не замечает давящей тяжести воды. Если кого-то не устраивает положение вещей, то он увольняется из парка. Слава богу, шоферы везде нужны. Не уходят, значит, все в порядке. И не обернется ли еще большим хаосом дело, что он затевает? Годами формировалась система мышления людей, которыми он сейчас руководит. В конце концов, это особое объединение, когда человек, по существу, теряет контроль со стороны общества, оставаясь один на один с посторонним человеком в тесном пространстве кузова автомобиля. И собственное благополучие целиком зависит от личной инициативы, изворотливости, гибкости ума, расчета. Вот когда проявляются все
