Аркадий Львов - Двор. Книга 3

Люди ожидали, что сейчас зазвучит Гимн Советского Союз. В этот раз получилось, как ожидали, и все, словно по общей команде, успели выпрямиться и вытянуть руки вдоль туловища.

Вслед за Гимном, после небольшой паузы, грянула удалая песня бывалого солдата, которую недавно все впервые услышали в новом популярном кинофильме «Максим Перепелица»:

Адя Лапидис опять преподнес сюрприз: достал из необъятного кармана, который доходил до самой полы балахона, саксофон, сделал руками над головой знак, как будто призывает к себе, и тут все увидели, что рядом с ним стоит четверка музыкантов, у каждого в руках труба или саксофон, и заиграли песню на манер джаз-банда, причем саксофоны так заразительно смеялись, что многие невольно ответили смехом и закричали «браво!»

Гриша, Миша, Люсьен и Рудик прыгали перед музыкантами, корчили рожицы, старались повторить за смеющимися саксофонами почти человеческие рулады смеха, и, самое удивительное, иногда получалось так похоже, что взрослые удивлялись и громко восхищались, какие талантливые растут у нас дети.

Андрей Петрович подошел к музыкантам, чтобы лично пожать каждому руку и поблагодарить. Клава Ивановна в это время через громкоговоритель напомнила тем, кто знал, и тем, кто не знал, что руководитель музыкального коллектива Адя Лапидис двадцать лет назад, когда открывали форпост, тогда наш самый юный музыкант, принимал участие как исполнитель. А рядом с ним был Зиновий Чеперуха, сегодня инженер завода Кирова, который передает ему горячий пионерский привет.

— Адька, так держать! — сказал Зиновий. — Лет до ста расти нам без старости!

Из динамиков, со всех сторон, послышались голоса пионерского хора, который исполнял любимую песню юных пионеров «Мы проходим у Кремля»:

Адя сделал рукой знак Лизе Граник, чтобы поддержала, и вместе, в два голоса, повторили слова припева:

Зиновий приглушил динамики, оркестр подхватил мелодию, все дети во дворе поддержали своими звонкими голосами, и можно было только удивляться, как стройно и красиво получилось, хотя никто заранее не готовил и никакой репетиции не было.

Маргарита Израилевна и Гизелла Ланда, обе учительницы музыки с многолетним стажем, получали, как профессионалы, редкое удовольствие и объясняли такое звучание общей для всех нотой подъема и того душевного единства, которое управляет многоголосым хором не хуже дирижера.

Лиза Граник, которая в этом году окончила среднюю школу, стояла рядом с Адей Лапидисом, чуточку ниже ростом, но из-за копны темно-каштановых волос казалась почти одного с ним роста, люди невольно любовались и говорили, это знак судьбы, что в одном дворе рядом такой парень и такая девушка.

У Лизы, когда она расстегнула блузку, выпала наружу цепочка с серебряным крестиком, для многих была неожиданность, но сами объяснили, что теперь среди старшеклассников можно нередко встретить с крестиком, наружу не выставляют, но легко угадать по цепочке на шее.

Адя что-то сказал Лизе, она забрала крестик под блузку, труба и саксофон взяли первый аккорд, на секунду умолкли, и Лиза вступила сразу в полную силу голоса, как поют селянские девчата на юге, в одесских и херсонских степях:

Выпевая последние слова, Лизочка смотрела на Адю не отрывая глаз, со стороны то казалось, что просто прием, какой употребляют на сцене артисты, то казалось, что в песне слова самой девушки, которая воспользовалась случаем, чтобы прямо сказать парню, что любит его, но до этого вечера не решалась открыто признаться.

Когда песня кончилась, Зиновий объявил, что через тридцать минут в помещении пионерской комнаты состоится первый киносеанс: кинофильм «Весна на Заречной улице», производство Одесской киностудии художественных фильмов. Для ребят на столах пакеты с печеньем и конфетами. По желанию пионеров можно, веселым голосом объявил Зиновий, угощать родителей, которые заслужили, и в этом случае каждый юный участник имеет право на второй пакет.

До начала киносеанса Адя со своим оркестром исполнил по просьбе бабушек и дедушек песни из старого одесского репертуара «Семь сорок» и «Школа бальных танцев Соломона Кляра». Люди получили настоящее удовольствие и стали просить, не просить, а прямо требовать, песню «Оц-тоц-первертоц, бабушка здорова» про старушку, у которой налетчики вечером на углу Дерибасовской и Ришельевской отобрали честь.

Музыканты посовещались между собой, Адя попросил Лизочку исполнить пару куплетов, она громко объявила: «Для наших бабушек и дедушек!» — и запела:

Трубы визжали, саксофоны хохотали, Гриша, Миша, Люсьен, Рудик и мальчики из других дворов прыгали перед музыкантами и повторяли слова на свой лад: «Оц-тоц-первертоц, бабушка здорова и мечтает снова повторить налет! Двери все открыты, но не идут бандиты, пусть придут — хотя бы вчетвером. Оц-тоц-первертоц, бабушка здорова, оц-тоц-первертоц, кушает компот!»

Бабушки и дедушки требовали, чтоб песню исполнили целиком, народ говорит, из песни слова не выкинешь, но Андрей Петрович отвел Адю в сторону и сделал ему строгий выговор за старые одесские песни, которые горисполком категорически запретил включать в музыкальный репертуар.

Адя честно признал свою вину и заявил, что готов немедленно искупить. Для начала можно исполнить «Марш Буденного», а за это время товарищ Бирюк и товарищ Малая через динамики назовут свои любимые песни, которые хотели бы услышать в этот праздничный вечер.

Андрей Петрович сказал, будем считать, что заказ уже выполнен, оркестру пора отдохнуть, и в это самое время, как будто подслушала разговор, подошла Клава Ивановна и громко, чтобы все могли услышать, заявила, что хотела бы сегодня услышать «Марш Буденного», который ее Борис Давидович в 1920 году слышал в 1-й конармии в исполнении самого Покрасса.

— Малая, — предложил Бирюк, — объяви через громкоговоритель, что хочешь услышать в этот вечер «Марш Буденного» — песню для всех наших поколений.

— Бирюк, — сказала Малая, — ты сформулировал так, что добавлять нечего: остается только повторить по радио, чтобы услышал весь двор.

Когда все динамики во дворе голосом Клавы Ивановны объявили, что бабушки и дедушки, представители старшего поколения, просят исполнить для них «Марш Буденного», со всех сторон послышались десятки возгласов, которые оповестили, что не только наши бабушки и дедушки, а все, начиная с тех, кто помнит революцию и Гражданскую войну, до теперешних октябрят и пионеров, всегда хотели и были готовы с утра до вечера слушать «Марш Буденного» — кусок нашей истории, которого никто на свете у нас никогда не отнимет.

Мальчики, с пластмассовыми саблями в руках, носились по двору с гиканьем и выпевали своими пионерскими голосами на самой высокой ноте:

У Клавы Ивановны на глазах стояли слезы, она сказала Андрею Петровичу:

— Бирюк, Адя и его ребята так сыграли «Марш Буденного», что надо было записать на пластинку или магнитофон, чтобы Семен Михайлович и композитор Покрасс сами могли послушать своими ушами. Сегодня у нас был настоящий праздник песни.

— Да, Малая, — подтвердил Бирюк, — не просто праздник, а фестиваль песни: оц-тоц-первертоц, бабушка здорова! А наша Лизочка Граник, скажу тебе, готовая эстрадная певица. Помню, испуганная евреечка с крестиком, гадкий утенок, не отходила от тети Тоси, а теперь прямо принцесса. Малая, придет время — позаботимся о сироте, чтоб могла иметь свой угол.

У Ади было хорошее настроение. Попрощался со своими ребятами, Лизу пригласил на чай к тете Ане, у которой всегда наготове скатерть-самобранка.