Я представил себе, как эта несколько угловатая дудоня закатывается за кровать, и чуть не расхохотался.
— А куда она делась? — спросил я.
— Не знаю, — сказал он, — я заснул на диване. Просыпаюсь — ее нет. Думаю, может, в другой комнате. Окликаю — ее нет. Близких знакомых, кроме тебя, у нас здесь никого нет. Куда же она могла деться?
Как бы в состоянии задумчивой рассеянности он открыл дверь в туалет и заглянул туда.
— Может, гулять пошла? — предположил я.
— Пойдем поищем, — оживился он, — уже темно. К ней могут пристать хулиганы.
Он пошел к себе в номер и вернулся одетый. Я тоже оделся, и мы вышли наружу. Холодный осенний ветер слегка пронизывал мое пальто. Мы целый час слонялись вокруг Дома творчества, но ее нигде не было.
— Мы слегка поцапались, — вдруг припомнил он, — может, она разозлилась и уехала в город.
— Так позвони, — сказал я.
— У нее нет телефона, — сокрушенно ответил он, — но как я буду спать один!
Фантастическая личность! По его словам, он с двадцати лет ни одной ночи не спал один! Если бы за этот стаж платили! То, что я был верен жене, для него оставалось необъяснимой астраханской дикостью. Но его слегка примиряло со мной то, что за время нашего знакомства я успел развестись и заново жениться.
Мы еще целый час, уже прихватив шоссе, искали ее, и он иногда подходил к редким прохожим и спрашивал, не встречалась ли им случайно высокая стройная блондинка. Нет, высокую стройную блондинку никто не видел.
— Да, она уехала в город, — с каждым разом все уверенней говорил он. — Слава Богу, что хулиганы ее здесь не побили. Они терпеть не могут высоких стройных блондинок. Их раздражает порода.
Однако мы продолжали ее искать. Я заметил, что чем дольше мы ее ищем, тем чаще он подходит к прохожим женщинам, чтобы узнать, не видел ли кто из них высокую, стройную блондинку. Я в таких случаях стоял несколько в сторонке. Потом он вообще перестал у мужчин спрашивать, видимо решив, что, если уж мужчина встретил высокую стройную блондинку, он ее непременно умыкнул бы. А раз мужчина ее не умыкнул, значит, он и не видел ее. Потом мне показалось странным, что он, спрашивая у женщин о высокой стройной блондинке, все больше и больше тратит времени, чтобы получить эту нехитрую информацию.
И наконец вижу, что он с одной небольшого роста, но тоже блондинкой вовсе заговорился о своей высокой стройной блондинке. И вдруг он достает из кармана бумажник, отсчитывает деньги при свете фонаря и дает их этой маленькой блондинке. Она прячет деньги в сумочку. Только я подивился необычайной ценности информации о высокой стройной блондинке, полученной им от маленькой полненькой блондинки, как он вдруг взял под руку информаторшу и подошел ко мне.
— Да, — говорит он, — Люда, конечно, на меня обиделась и уехала в город. Но мы проведем время с этой милой девушкой. Скорее домой! Надо выпить! Замерзли! Я художник, я не могу спать без женщины!
Я с ума схожу, когда подобные люди называют себя художниками! Но чаще всего именно такие люди и называют себя художниками, хоть умри! И вот так странно завершились наши поиски высокой стройной блондинки. Он, видите ли, художник!
У себя в номере он быстро и умело накрыл на стол, достал из холодильника бутылку водки, открыл ее, и мы уже весело ужинаем и пьем водку. Георгий Георгиевич в ударе, как всегда в присутствии новой женщины. Он беспрерывно шутит, а эта молоденькая пышечка беспрерывно хохочет. Да и я смеюсь, потому что он в самом деле необычайно весел, находчив и остроумен.
И вдруг раскрывается дверь второй комнаты — и оттуда выходит Люда в халате. Боже! Немая сцена. Георгий Георгиевич застыл с приоткрытым ртом, откуда почти явно торчала, извиваясь, недовысказанная острота.
— Что это вы расшумелись? — говорит Люда, позевывая. — Я тут прикорнула.
— Я тебя звал, неужели ты не слышала? — обрел наконец дар речи Георгий Георгиевич.
— Значит, плохо звал, — отвечала Люда, присаживаясь за стол и оглядывая незнакомую девушку.
И тут бог застолья нашелся!
— Пока ты спала, к нашему другу приехала его подружка, — сказал он, толкая меня под столом, — Мы решили отметить это событие. Она завтра уезжает!
Люда, зловеще сверкнув рубинами в сережках, иронически улыбнулась мне: мол, неужели ради этой пигалицы ты не отвечал на мои призывные улыбки.
А эта пышечка тоже посмотрела на меня. До нее, видимо, не сразу дошло случившееся. А теперь дошло! И она стала, посматривая на меня, дико хохотать. Георгий Георгиевич явно испугался, что она своим смехом возбудит в Люде какие-нибудь подозрения.
— Ну что вы, Танечка, так смеетесь, — с некоторым упреком обратился он к ней. — Ничего особенно смешного не случилось.
— С тех пор как я не видела своего друга Юру, он вырос! — кричит она сквозь смех и, взглянув на меня, снова заводится.
Тут все решили, что моя девушка большая шутница, хоть и несколько плебейского толка. Георгий Георгиевич рассказал, как мы втроем искали Люду в окрестностях Дома творчества и очень боялись, что какие-то хулиганы могли ее обидеть. Оказывается, когда он проснулся и не увидел Люду, он несколько раз окликнул ее, но, не услышав ответа из другой комнаты, решил, что она вышла (ко мне!), и, не заглядывая туда, ринулся за ней.
Георгий Георгиевич на радостях открыл еще одну бутылку водки, и я налегал на выпивку, потому что мне впервые предстояло спать с женщиной в одной комнате и объяснять ей, что я не изменяю жене.
Труднее всего втолковать людям, что ты не изменяешь жене. Тебя после этого начинают презирать даже те, кто сами не изменяют своим женам, но никому не выдают этой якобы постыдной подробности своей жизни.
Я порядочно надрался, и уже во втором часу ночи мы с пышечкой, прихватив свои одежды, спустились в мой номер. А Георгий Георгиевич, поняв, что ему удалось обмануть бдительность Люды, окончательно осмелел и, зная, что я из принципа не изменяю женам, с величайшим любопытством ждал этой ночью моего падения.
— Действуй, — шепнул он, провожая нас до дверей, — за все уплачено!
Уже у себя в номере, когда я стал на диване стелить постель щебечущей пышечке, она удивленно спросила:
— Мы что, отдельно будем спать?
— Да, — сказал я, — видите, как получилось. Оказывается, Люда не уехала, А я всегда верен своей жене.
— Совсем всегда? — поразилась она.
— Когда женат, — объяснил я.
— А сейчас вы женаты? — спросила она.
— К сожалению, да, — сказал я несколько лицемерно, потому что, кроме принципа, я вообще не любил иметь дела со шлюхами.
— С кем же мы спим, — вслух задумалась она, — если мужчины верны своим женам?
— Ну, не все мужчины, — примирительно сказал я.
— Никогда в жизни этого не было, — произнесла она с пафосом, — чтобы я отдельно от мужчины спала в одной комнате! Подруги не поверят!
— Спокойной ночи, — сказал я и погасил свет. — Раздевайтесь и ложитесь.
В темноте мы оба разделись и легли.
— А если я к вам приду? — спросила она у меня через пять минут.
— Придется вас прогнать, — сказал я, чувствуя, что на меня наваливается сон.
— У меня никогда не было такого большого мужчины, — вздохнула она в темноте. И вдруг через некоторое время стала тихо и долго задыхаться от хохота.
— Что вас смешит? — уже сквозь сон спросил я.
— Мысли, — сказала она, стараясь заглушить смех.
Я провалился в сон. Утром, когда я проснулся, она уже была на ногах. Веселая, подвижная пышечка. Если б я не был женат, если б она не была шлюхой, хорошо было бы с ней побаловаться, подумал я.
— Отвернитесь, — сказал я, почему-то чувствуя, что это необычайно глупо звучит.
Она отвернулась, многозначительно хохотнув. Я оделся, умылся, побрился. И тут в дверь раздался характерный стук Георгия Георгиевича. Я открыл дверь и вижу — он прямо умирает от любопытства. Отзывает меня в коридор.
— Ну как? — жарко шепчет.
— Никак, — отвечаю я, почему-то особенно раздражаясь именно его жарким шепотом. Если б шепот не был таким жарким, было бы терпимо.
— Как это? — удивляется он, слава Богу, переходя на нормальный язык. — А она что?
— Я ей все объяснил, — сказал я, — она была очень удивлена, но примирилась.
Надо сказать, что Георгий Георгиевич был странно скуповат, когда дело не касалось женщин или застолья. Тут он был щедр, как король. Но, например, в жаркий летний день купить на улице мороженое он считал глупой и даже развратной тратой денег. Такой он был. Со своими строгостями.
— Но я же заплатил деньги за ночь, — сказал он обиженно, разводя руками, — так не годится. Нельзя без толку бросаться деньгами. Я сейчас с ней пересплю, а ты стой с этой стороны. Если вдруг появится Люда, скажи, что я к одному знакомому в номер зашел. Не подпускай ее к дверям.
