— Не мог, конечно, — ответил Моргунов.
— Тогда чего ж ты?.. Вспоминай, вспоминай получше, — попросил его капитан.
— Я вспоминаю, — ответил Моргунов. Потом спросил у капитана разрешения половить с солдатиками рыбу.
— Ступай лови, — разрешил Серошапка и заковылял от Моргунова к домику, где ночевал. Одна нога его была в сапоге, другая — в шерстяном носке, натянутом поверх забинтованной ступни. Нога никак не заживала, и, возвращаясь из тайги, капитан первым делом, освобождал ее от тисков сапога.
Рыбачили в неширокой речушке, протекавшей метрах в ста от домиков. Еще в первый день Моргунов смастерил «морду» из четырех палок и обрывка сети, найденного в одном из чуланов. Речушка кишмя кишела хариусом, рыба плотными косяками ходила под самым берегом. За каких-то полчаса Моргунов с солдатиками набивали хариусом вместительную «морду» и втроем тащили тяжелую ношу к домикам. Уху варил сам Моргунов, солдатики помогали чистить скользкий хариус, нанизывали на ржавую проволоку, развешивали вялиться. Соли для рыбы хватало: в одном из домиков нашли среди брошенных дырявых кастрюль, тазов и ведер трехлитровую стеклянную банку, полную приржавевшей сверху соли. Капитан Серошапка благосклонно относился к рыбной ловле, сам с удовольствием хлебал уху и поедал жаренных на свином жире (за неимением постного масла) хариусов.
Черногор вернулся на другой день. Привез пуд бумаги в мешке — связки пропыленных карт, стянутых бечевками. Рыжие пилоты тут же улетели, пообещав завтра наведаться, а Черногор занялся картами: разворачивал захватанные грязными руками, продырявленные на изгибах листы, раскладывал их на траве. Капитан, солдатики и Моргунов помогали ему поровнен укладывать листы, прижимали их камешками по углам…
Когда карты длинной простыней выстлались по траве, Черногор попросил Моргунова подойти к нему и начал объяснять, показывая тонким прутиком в разные места карт:
— Смотрите, Моргунов, вот здесь мы с вами сейчас находимся А это — старые полигоны прииска: первый, четвертый, двенадцатый и так далее. Вы говорите, мыли недалеко от четвертого?..
— Да, за четвертым мыли, — подтвердил Моргунов, пристально всматриваясь в карты.
— Тогда здесь вот какие ручьи… Уж, Звонкий, Синеглазка, Фиалка — читал Черногор по карте названия ручьев. И, прочитав десятка два, спросил Моргунова: — Не помните, какой из них?
— Не помню, — сдвинул плечами Моргунов — Мы названий не знали — ручей и ручей… Геологи, наверно, знали, а мы так мыли…
— Что ж вы помните? — поморщился Черногор. — Возможно, и этих домов не помните? — кивнул он на ветхие домишки.
— Почему, дома помню — смутился Моргунов, — вон там — горный мастер жил, а в этой хибаре — один бульдозерист семейный. Тут еще вагончики стояли, в них кино крутили… Тогда как раз «Свинарка и пастух» шла…
— Ну, хорошо, — остановил его Черногор. — Давайте вспоминать. Сколько примерно километров от четвертого полигона к тому ручью?
— Сколько?.. — задумался Моргунов, морща лоб.
— Вспоминай, Моргунов, вспоминай, — помогал ему Серошапка. — Ну, сколько: десять, двадцать?
— Да так километров пятнадцать было, — сказал Моргунов. И вдруг хлопнул себя рукой по лбу: — Вспомнил! Там дорога на восьмой полигон шла!
— На восьмой? — удивился Черногор, наклоняясь к картам. — Но восьмой полигон вот где лежит, на северо-северо-запад…
— Говорю, туда дорога шла! — уже убежденно утверждал Моргунов. — Не так, чтоб настоящая дорога, ее бульдозер протянул… Да я сам по ней на восьмой пехом ходил.
— Выходит, вы между четвертым и восьмым мыли?
— Ну! — подтвердил Моргунов.
— Да, здесь тоже ключики есть… Мурзилка, Антошка, Светлана, Лысый… — Черногор опустился коленями на карту, стал читать названия других ручьев. Потом поднялся, сказал — Значит, мы до этого не в том квадрате искали.
До вечера они ходили с картой и компасом в другом квадрате, отыскивая следы старой дороги. Следов не находили, а солнце уже начало скатываться за деревья. Черногор предложил возвращаться. Поплелись назад. Теперь впереди с компасом и картой шел Черногор, за ним, изрядно поотстав, — солдатики, за ними — размахивавший веткой Моргунов. Позади, как всегда, брел, опираясь на суковатую палку, Серошапка. Вид у капитана был болезненно-печальный — донимала незаживавшая нога.
Моргунов услышал какой-то монотонный шум в стороне. Остановился, прислушался и понял, что шумит вода. Подождал капитана, сказал ему, что пойдет попьет, и свернул в гущу деревьев к шумевшей едва слышно воде. Деревья вывели его к ручью с мягкими песчаными бережками. Он напился воды, черпая ее пригоршнями, и хотел уходить, как вдруг заметил невдалеке лосиху и малого лосенка, выходивших из кустов тальника. Боясь вспугнуть их, Моргунов присел на первую попавшуюся кочку и застыл. Лоси вошли в ручей, стали пить воду. Они пили, а он сидел и смотрел, как деликатно, почти нежно касаются они губами воды, отрывают от нее толстые розовые губы и снова припадают к ручью.
— Моргунов, ты где? — раздался за деревьями хрипловатый голос капитана. — Моргу-ууно-ов!.. — прокричал он громче.
Лосиха встревоженно вскинула голову, начала пятиться от ручья в кусты..
— Моргу-у-уно-о-ов!.. — снова прокричал капитан.
Лосихи с лосенком не стало.
Моргунов поднялся, пошел от ручья.
— Ты куда пропал? — недовольно спросил его стоявший у дерева капитан.
— Там лоси пили, а вы вспугнули, — с досадой сказал Моргунов.
— Тьфу! — сплюнул Серошапка. — Лоси ему надо! Давай пошли… Лучше вспоминай, где коробка зарыта!
А на рассвете, вопреки ожиданию, прилетел вертолет. Рыжий командир сказал Серошапке, что ему велено покинуть тайгу: синоптики предсказывают затяжной циклон с дождями, полетов не будет, оставаться в тайге нечего. Серошапка и Черногор опечалились: только напали на след — и возвращайся! Солдатики встретили сообщение равнодушно: им, мол, все равно — оставаться или улетать. А Моргунов тоже загорюнился, сказал капитану:
— Что ж, так и бросим здесь золото? Только я про дорогу вспомнил, а тут…
— Как это мы его бросим? — ответил капитан и успокоил его: — Пройдет циклон, — опять прилетим.
Моргунов как-то сразу утешился и стал быстро готовиться в дорогу. Не успели солдатики собрать рюкзаки, а Черногор увязать бечевками свои карты, как Моргунов уже пообрывал на дворе все проволоки, ссыпал всю недовялившуюся рыбу в мешок, тоже найденный в каком-то чулане, и затащил мешок в вертолет.
— Рыбешки отсыпать? — предложил он курносому механику, наделившему его недавно битыми куропатками.
— Не откажусь, — ответил тот.
Механик вынес из пилотской кабины целлофановый мешок, Моргунов щедро отсыпал ему рыбы — треть своего мешка.
— В вертолете он вел себя беспокойно: пересаживался с левой скамейки на правую, привставал, глядел в иллюминатор на проплывавшую внизу тайгу, спрашивал капитана, нё возьмет ли тот домой часть рыбы. Рыбу он предлагал и солдатикам, и Черногору, но те, как и Серошапка, отказались.
3
Синоптики не ошиблись. Дождь хлынул в тот же вечер и три дня лил сплошной стеной… Резко захолодало, заветрилось — не скажешь, что июль. В эти нудно-дождливые дни капитан Серошапка сдал дела своему преемнику-лейтенанту, получил на руки все документы и полный расчет. В пору бы чемоданы в руки да в дорогу на «материк». Но уехать он не мог. И прокурор, и начальник горного управления просили его довести до точки дело Моргунова, тем более, что он уже побывал в тайге. Это было важное поручение, отказаться от него Серошапка даже не помышлял.
Наконец, из неба вылилось все, что могло вылиться. Хмарь разбежалась, стрелка барометра повернула на «ясно». И свободный теперь от службы Серошапка заторопился: ему хоть тотчас бы в тайгу! Но в прокуратуре и в горном управлении его уговорили повременить: пусть чуть-чуть подсохнет в тайге, там ведь тоже ливмя лило. Вылет назначили на вторник, ждать оставалось три дня.
Эти три дня, не пропали у капитана даром. В суде он поднял из архива и внимательно изучил дело Моргунова, потом съездил к его тетке на прииск Роговой, за двести километров от райцентра. У него вызывал сомнение, не давал покоя один вопрос, который, как он считал, могла разрешить встреча с теткой. Ему казалось, что Моргунов темнит, скрывает время, когда зарыл золото. Он не очень-то верил, чтоб пятнадцатилетний парнишка, да еще школьник, мог это сделать. Скорее всего Моргунов воровал и прятал золото гораздо позже, уже работая бульдозеристом на золотых полигонах Рогового. Из Рогового он мог вывезти металл и зарыть где угодно. Зарыл же он, конечно, там, где говорит — на старых выработках Медвежьего, так как, если по прямой, то от Рогового до Медвежьего всего каких-то двадцать километров по тайге. Зарыл и забыл где. Теперь же ему, Серошапке, предстояло найти вместе с Моргуновым это место и уже одному, без Моргунова, а возможно, с помощью его тетки точно установить время хищения.
