Лидия Вакуловская - Улица вдоль океана

В зоне еще держались непросохшие после дождя лужи. После сирены изо всех цехов — столярки, пилорамы, сушильного — высыпал и потянулся в столовую народ, перепрыгивая лужи и обходя их. Капитан зашел в дощатую конторку, прилепленную к сушильному цеху, куда обычно во время перерыва сходились вольнонаемные. Однако Горбенко в конторке не было. Кто-то сказал, что он еще в цехе.

Серошапка вышел на воздух и стал прохаживаться возле конторки, ожидая Горбенко. За время, пока он был в конторке, зона опустела — огромная столовая приняла сразу всех едоков. Походив минут десять и не дождавшись мастера, Серошапка пошел искать его в столярку. Но в цехе Горбенко тоже не было. Он прошел из конца в конец весь цех, забаррикадированный здесь и там пиломатериалом, стульями, столами, этажерками, и, никого не встретив, повернул назад, собираясь уходить. И вдруг услышал какой-то говор и смешок, донесшийся из-за штабеля полированных столешниц. Он свернул к столешницам посмотреть, Кто там укрылся и почему укрывшиеся не на обеде. И остановился, услышав голос Моргунова.

— А то вот еще — девчонку зарезал, — сказал Моргунов. И умолк, как-то странно зачавкал.

Серошапка замер. Прочавкав, Моргунов снова заговорил:

— Любил, а она изменила. Взял и зарезал. А дело в августе было. Август самый хороший месяц. Море теплое, виноград… Ну, а вещи ее на берегу зарыл и камнями завалил…

— А где было? — спросил другой голос.

Голос был знакомый, но капитан не мог вспомнить — чей.

— Где было? — переспросил Моргунов. Помолчал и сказал, — а было это в Крыму, пять лет назад. Возле города Ялты, на самой окраине. Там санатории стоят, а на берегу туристы палатки разбивают. Вот там и было.

— Ну что ж, подходяще. Правда, мокрое дело, — сказал другой голос. — Надо подумать.

Капитана прошиб пот от того, что он услышал. Он боялся пошевелиться, чтоб каким-нибудь неосторожным шорохом не вспугнуть говоривших и послушать дальше. Но Моргунов и тот, другой, молчали. Теперь они оба как-то странно чавкали.

— Жирная рыбка, ты еще привези, — сказал не Моргунов, а тот, другой.

Наконец-то Серошапка узнал голос Крошкина, по прозвищу Щука. Осужден за угон машины грибников… Что ж они такое еще скажут?..

— Да ну, надоело, — прочавкав, сказал Моргунов. — Комары заедают, опер за тобой ковыляет, а тот, геолог, с картами бегает… Смешно смотреть.

— А чего тебе, погуляй еще недельку, — сказал Щука.

— А, надоело. Там тайга паршивая… Я в тех местах никогда не был. Думал, как наша тайга — ровненькая, мох крепкий… Нет, пойду сегодня к новому оперу, скажу, что шутку свалял.

— Смотри, они тебя еще потрясут: начнут всерьез проверять, где на каникулах был, то да се.

— А чего проверять? — засмеялся Моргунов. — В школе директор старый, он знает, что я каждое лето с теткой Верой на «материк» улетал. Пусть проверяют. Я вот где дурочку свалял — раз пошел с повинной, надо было сразу на Крым кивать: зарезал, мол, и все, могу, мол, место показать. А там теплынь сейчас, в море накупался бы… Эх!..

— Да брось ты — зарезал! Давай насчет Крыма чего другое придумаем. Придумаем, и я с повинной пойду, пускай только старый опер уедет. Ты в тайге погулял, а я в Крыму погуляю…

Капитан Серошапка вышел из-за столешниц. Моргунов и Крошкин сидели на куче стружек, ели свиную тушенку и полувяленую рыбу с блинами, лежавшими в целлофановом мешочке.

— Свинья ты, Моргунов, — сказал Серошапка дрожавшим от обиды голосом. — Для того тебя учителя учили, чтоб ты обманывал? Для того тебя Вера Иссаевна растила, чтоб ты… — Он не договорил. Потом, горько скривившись, сказал: — Эх, Моргунов, Моргунов!.. Не стыдно?..

Услыхав имя тетки, Моргунов удивленно приподнял брови и часто заморгал. А Крошкин вдруг хохотнул и миролюбиво сказал Серошапке:

— А чего особенного, гражданин капитан? Ну, прогулялся человек в тайгу, воздух, поди, бесплатный… Чего особенного?

Серошапка махнул рукой и, пригорбившись, пошел прочь от них. И прихрамывал отчего-то на зажившую ногу.

Копытка — болезнь, поражающая копыта оленей.

Понурой старатели называют приспособление для промывки золота. Оно состоит из бункера и колоды, разделенных решеткой-заглушкой.

«Сотка» — бульдозер в 100 л. с.

«Рычагом Архимеда» старатели называют, решетку-заглушку в понуре, между бункером и колодой.