Вдруг из-за скамьи выскочил мужчина в черном пальто и шляпе, грозно встал перед нами. Лицо его, с неуловимыми чертами, показалось мне знакомым. Не он ли сопровождал меня к господину Карлу?
— Прошу предъявить документы, — потребовал незнакомец.
Да, это он, — убедился я. Именно этот характерный низкий голос корректировал мой путь в карловских подвалах.
Парень, доедая бутерброд, не торопился доставать документы.
— Он со мной, — спокойно сказал я.
— А ты кто такой?
— Ты прекрасно знаешь.
Я извлек пропуск-жетон и показал.
— Но господин Карл… — Незнакомец покосился на парня.
— Господин Карл разрешил.
— Извините.
Черная шляпа шмыгнула за деревья и исчезла. Я рассмеялся, а парень обошел скамью и поднял в пожухлой траве спичечный коробок. Открыл его и приложил палец к губам: ни слова! Крохотным перочинным ножичком ковырнул где-то внутри и вернул коробок на прежнее место.
— Лишим их удовольствия послушать, о чем мы говорили, — сказал парень. — В этой безобидной штучке записывающее устройство.
— Как вы узнали?
— За мной следят давно. Если появляется этакий тип — держи ухо востро. Удивительно не это. Он поверил вам! Вернее — испугался вашего пропуска!
— Еще бы. Это пропуск в резиденцию господина Карла.
— Вот как? И давно у него?
— С завтрашнего дня приступаю к работе.
— Интересно, что за работа.
— Точно не знаю. Должен выполнять, что прикажут. В кабинете телефон, бумага… Однако страху нагнал он порядочно. Глаза бы не видели этого Карла!
— Понимаю, заставляет нужда.
— Нужда? Нет, нужды я не испытываю.
— Тогда — что?
— Не знаю. Буду думать…
Парень заглянул мне в глаза и сказал:
— Конечно, вы не обязаны отвечать на мои вопросы. Нельзя — значит нельзя.
— Я говорю правду: буду думать.
— Если бы вы не были способны делиться хлебом, я бы вам не поверил. Но деваться некуда, — улыбнулся он. — Вы меня покорили. Как вас зовут?
— Свое настоящее имя я не помню. Карл меня называет Чек — сокращенно от слова «человек».
— Что ж, вполне подходящее имя — Человек! Так я и буду вас звать — полнозвучно, и без усечений — Человек!
— Спасибо, — с благодарностью кивнул я парню.
— А мое имя Роб, — сказал парень. — Так меня звали когда-то друзья. Вот и познакомились.
— Может, перейдем на «ты»?
— Согласен, дорогой Человек, давай на «ты».
— Торжественный момент. Осталось лишь отметить.
— Что ж, — поддержал Роб. — В честь столь знаменательного события предлагаю доесть великолепные бутерброды. Таких я давненько не едал.
— Послушай, пойдем ко мне, — вспомнил я о своем особняке. — Может быть, найдется кофе.
— В крайнем случае запьем кипятком, — согласился Роб.
Мы пошли наугад, через парк, и Роб сказал:
— Видишь, вон мелькает та самая шляпа. Не отстает. Не нравится мне эта слежка.
— Не обращай внимания. Сейчас найдем мою резиденцию — и никто нас не увидит и не услышит.
— Ты забыл, у кого на службе, — печально сказал Роб. — Твой дом, я не сомневаюсь, насквозь прослушивается.
— Не может быть! — Предложение Роба неприятно меня поразило, я даже остановился.
— Не унывай. Это не самое худшее.
Сразу за парком мы увидели белый одноэтажный дом. Он, словно живое существо, призывно глядел на нас глазами-окнами сквозь высокую железную ограду.
Мелькнула и скрылась за углом знакомая черная шляпа. Мы с Робом понимающе переглянулись и направились к железной дверце в ограде. Ключ подошел и к замку, и к дверям дома.
— О, прекрасная вилла! — восхитился Роб.
Через небольшую прихожую мы попали в довольно просторную гостиную. Роб пристально стал осматриваться, а я заглянул в дверь налево и обнаружил хорошо оборудованный кабинет с библиотекой. Дверь направо привела в белоснежную спальню.
В кабинете зазвонил телефон. Никак не ожидал! Поднял трубку. Раздраженный голос Карла стал выговаривать:
— Сколько раз говорить, Чек. Я запрещаю приводить посторонних. Немедленно выпроводить и заняться делом.
— Меня никто не предупреждал…
— Не разговаривать! Выполняй!
— Хорошо, господин Карл.
Роб все понял, встретил меня проницательной улыбкой, но говорить не разрешил: приложил палец ко рту и кивнул на выход. Я закрыл дверь на ключ и повернулся к калитке, но Роб потянул меня в противоположную сторону. Оказывается, за домом был сад и в глубине его угадывался флигелек, по всей вероятности предназначавшийся для прислуги.
Флигелек оказался незапертым. В крохотной комнатушке тусклая лампочка осветила кровать на трех изогнутых ножках, четвертую ножку заменяло корявое, неочищенное от коры полено. Зато постель была аккуратно заправлена выцветшим тканевым одеялом. Рядом на столике нарядно блестела начищенная керосиновая лампа.
Минут пять, сантиметр за сантиметром, Роб исследовал комнату и все, что в ней находилось. Нет, ничего подозрительного не обнаружил и, похоже, успокоился, сбросил плащ. Снял с лампы стекло, чиркнул спичкой, поднес ее к фитилю и… задумался. В лампе не было керосина. Роб заинтересовался, стал осторожно вывертывать головку с фитилем. Что-то обнаружил, быстро вкрутил головку и понес лампу куда-то в сад.
Когда Роб вернулся, я спросил:
— Ты… разбил лампу?
— Зачем же портить добро? Она будет записывать шорохи вечернего сада. Наговоримся — внесем.
Я вспомнил о бутербродах, которые оставил в своей резиденции, и бросив Робу: «Я сейчас», припустил к дому. Едва вошел — засвербили телефонные звонки. Ничего, господин Карл, сегодня я принадлежу себе и могу обойтись без общения с вашей светлостью…
Рядом с прихожей обнаружил двери на кухню и в ванную. Заглянул в кухонные шкафы — пусто, открыл рефрижератор — то же самое. Набрал большую кружку воды — запивать бутерброды.
Телефон свербил и свербил, настойчиво приглашая меня к господину Карлу. Нет, не хочу. До встречи, мой повелитель! Повернул ключ в двери — и звонки прекратились.
Роб, ожидая меня, сидел на кровати — стульев не было.
Увидев кружку с водой, он обрадовался, помог разложить на столе и нерешительно спросил:
— Можно? Только один глоточек?
— Пей сколько хочешь, принесу еще.
Роб благодарно кивнул и медленными смакующими глотками отпил из кружки.
— Божественный дар природы! Но я чуть-чуть. Бегать туда-сюда не следует. Ничего подозрительного не заметил?
— Нет. Только телефон надрывался.
— Господин Карл прекрасно тебя видит. Будешь работать под недремлющим оком.
— Точно. Но в чернильницу он меня не загонит.
Мы приступили к ужину, удобно усевшись рядышком, и я рассказал Робу про административно-бюрократический музей, о невиданной стеклянной гробнице в виде чернильницы, в которой заперты души сотрудников карловского учреждения. Мне казалось, Роб посмеется над уродливым изобретением господина Карла, но он нахмурился, помрачнел.
— Это, дорогой Человек, трагедия. Для тех людей, которых лишили человеческого призвания. А господин Карл — настоящий преступник.
Мне хотелось рассказать Робу о механизированных продовольственных складах, о светящихся точках на макете земного шара, обо всем, что увидел в карловском кабинете и в подземелье. Но я не решился на такое откровение: Роба, по существу, я совсем не знал. Я очень верил ему, но сейчас одного слепого доверия, казалось мне, было недостаточно. Вот узнаю его поближе — может быть, даже спрошу совета…
Роб сосредоточенно жевал, думая о чем-то своем.
— Сегодня мне повезло, — вдруг сказал он. — Встретил душевного, доброго человека, который и накормил меня, и напоил. Спасибо. Не то бы вернулся в свою подворотню насквозь голодный… Знаешь, где я ночую? В подвале одного заброшенного дома. Пробираюсь ночью, чтобы никто не увидел. Заметят — выкинут в два счета. Я даже тебе не скажу, где находится этот дом, — шутливо добавил Роб. — Не то сообщишь по простоте душевной господину Карлу.
— Что ты! Я бы и под пыткой не сказал.
— Признайся, ты загорелся желанием мне помочь. И завтра же хотел поговорить обо мне с господином Карлом. Ну, на предмет работы и прочего.
— Верно, — удивился я проницательности Роба. — Мысль такая действительно мелькнула.
— Ты рекомендуешь меня господину Карлу, ничегошеньки не зная обо мне. А уж господин Карл о моей личности осведомлен прекрасно. Во всяком случае, справки он наведет. Вот он и спросит: а как этого Роба найти? Ты сообщаешь мой, так сказать, адрес, и меня не только выкидывают из моей превосходной норы, но и отправляют туда, где я уже пребывал три года. Вижу, хочешь спросить, а где же пребывал три года и за какие грехи?
Роб настороженно прислушался, вышел в сад, молча постоял. Я хорошо понимал его действия и терпеливо ждал.
