Ехать в этом месте было опасно. Ирина, покороче подобрав налыгач, осторожно вела быков. Сергей успокаивал жеребца. Иногда Сергей заглядывал вниз. Река беспокоилась, щедро обдавая брызгами нависшие над руслом камни, сверкала и переливалась радугой водяная пыль, и были видны котлованы, в которых кипела и пенилась вода. «Как же здесь пройдут бревна? — с тревогой подумал Сергей. — Да тут, если образуется затор…»
Вскоре дорога круто повернула влево, потом вправо, и за поворотом открылась просторная поляна, покрытая кустарниками и невысокими холмиками. Кубань текла по широкой пойме.
— Ну, Иринушка, как ни хорошо ехать на твоей бричке, а на коня снова придется садиться. — Сергей поставил ногу в стремя и легко сел в седло. — Я нагоню передние подводы, и мы тебя подождем, — и ускакал.
Поднявшись на гребень невысокого перевала, Сергей увидел внизу, на отлогом берегу, лагерем стоявшие брички, лошадей и быков, пасущихся в низкорослом кустарнике. В тени под бричками белели платки и кофточки. Парни столпились у берега. Человек десять разделись догола и меряли перекат, видимо желая перейти его наискось. Они держались за руки и шли цепью. На берегу стоял Прохор и что-то кричал, размахивая руками. Чем дальше от берега, тем река становилась глубже, а на середине вода била с такой силой, что те, кто был послабее, падали и, хохоча, плыли по течению, постепенно прибиваясь на мелководье. «Вот так же помчатся одно за другим бревна», — подумал Сергей, подъезжая к лагерю.
Он слез с седла, привязал к дышлу поводья, похлопал ладонью жеребца по влажной холке. Подошел Прохор, покручивая ус и самодовольно улыбаясь.
— Сергей Тимофеевич, а посмотри ты на этих голых дурней. — Прохор указал рукой на парней, уже выходивших на берег; среди них был и Семен. — Захотели со мной поспорить! Семен и Митька Кушнаренок заявили, что, дескать, по такому мелкому перекату бревна не пройдут. Да вы, говорю им, зайдите на середину — устоите, значит, и бревно застрянет. Пошли. Даже побрались за руки, а вода подхватила и унесла. Куда там устоять против такой силищи!
— В этом месте лес пройдет, — сказал Сергей и посмотрел на скалу. — А там?
— Тоже пронесет, — уверенно заявил Прохор. — Только потребуется постоянный надзор. Иная древесина может лечь поперек, и ежели ее вовремя не пихнуть, может, чертяка, застрять, а на нее попрутся другие — тогда беда! Так что придется для этого дела оставить надежных хлопцев.
— Надо теперь же подобрать подходящих людей и оставить их здесь, — сказал Сергей и подошел к женщинам: — Эй, поварихи, почему обед не варите?
— Какой там еще обед, — отозвался Иван Атаманов, лежа под бричкой среди молодых женщин. — Еще не проголодались.
— Да и возы неохота разбирать, — рассудительно сказала Анфиса. — Приедем на место, тогда и наварим… У нас, правда, никто не голодный.
— А я? — Сергей посмотрел на соседок Ивана Атаманова. — Или вы меня за своего не считаете?
Женщины заговорили наперебой.
— Почему тебя Ирина не накормила?
— Она нарочно и отстала от нас.
— Сережа, да ты, наверно, постеснялся у нее попросить?
— Да он не из стеснительных.
— А чего стесняться! — сказала вдова Глаша, озорно блеснув глазами. — Бабы стеснительных не любят.
— По себе судишь! — громко сказал Иван Атаманов и обнял Глашу.
— Да не липни.
— Ирина ползет!
— Вот мы ее и спросим, почему обидела Сережку.
— Ох, и язычки у вас острые, — проговорил Сергей, усаживаясь возле Анфисы. — Сестренка, а я и в самом деле есть хочу.
С горы медленно спускалась бричка. Ирина шла впереди быков и махала у них перед глазами кнутом. Старательно сдерживая бричку, быки садились на задние ноги, высоко задирали головы, и ярмо, сползая на голову, стучало рога. Когда Ирина подъехала к лагерю, Сергей подбежал к ней и помог распрячь быков, жадно потянувшихся к траве.
Вернувшись к Анфисе, Сергей принялся за сало, которое та нарезала ему на газете. Подсел Семен с еще мокрым и плохо причесанным чубом.
— Ну, как, Семен, устоял на быстрине? — спросил Сергей.
— Куда там устоять! Камни несет. — Семен подсел ближе к Сергею. — Мне начинает нравиться Кубань.
— Я замечаю, — серьезно заговорил Сергей, — что тебе начинает нравиться не только наша река.
Семен покраснел. Белесые его брови, еще влажные, были почти незаметны.
— Нет, я говорю серьезно. Таких рек я еще не видел. Вот только разве в Карпатах?
— Я тоже не шучу, — сказал Сергей и рассмеялся. — Почему из станицы уехал в полночь? Я хотел передать с тобой радиоприемник, а ты поспешил скрыться.
— Бабка Параська подвела.
— Сваливай на Параську. — Сергей завернул в газету сало, кусок хлеба. — Вот что, Семен. Придется тебе занять огневой рубеж вблизи этой скалы. Самое опасное место для сплава.
— Один я там буду?
— Подберем надежных парней. Анфису возьмешь поварихой.
Сергей позвал Прохора, Ивана Атаманова, Митьку Кушнарева. Стали совещаться, сколько надо оставить у скалы людей, кого именно. По мнению Прохора, надо было дать в помощь Семену не менее шести человек, «да чтоб это были дюжие хлопцы». Спросили, кто желает остаться добровольно. Охотников оказалось много. Тогда Прохор, хорошо знавший людей, отобрал по своему усмотрению братьев Фоменковых — Игната и Афанасия, Никиту Мальцева, Антона Череду, Андрея Писаренко и Петра Нескоромного.
С полчаса Прохор поучал остающихся сплавщиков, как установить наблюдение за рекой в том месте, где начинается порог, как предотвращать возможные заторы. Тем временем с Анфисиной брички были сняты лишние продукты, возницы запрягали лошадей и быков, и вскоре обоз тронулся и скрылся за поворотом. Только бричка, на которой ехали Семен и Анфиса, стояла на месте и уже была повернута дышлом в обратную сторону. Анфиса сидела на бричке и с грустью смотрела на скалу, — так ей не хотелось туда ехать. Сергей и Семен стояли в сторонке и о чем-то разговаривали. Игнат Фоменков запрягал быков, остальные сплавщики ушли по дороге.
— Сережа, мне так хотелось посмотреть горы, Чубуксунское ущелье, — говорил Семен. — Помнишь, как ты расписывал. А вот не пришлось!
— Посмотреть мы еще успеем, — сказал Сергей, не давая жеребцу щипать траву. — На свободе оседлаем коней и поедем на экскурсию. А теперь ты подумай, как лучше организовать дело. На тебя я надеюсь, как на самого себя. Заранее подготовь на камнях удобные места, чтобы багром можно было достать до середины течения. Делай все обдуманно, осторожно.
— Это я смогу! — Семен посмотрел на бричку, выехавшую на дорогу. — Только, видишь, какое дело… Я думал, что будем вместе, сумеем поговорить, посоветоваться. Как же нам с Анфисой быть?
— Так я к вам приеду, — желая успокоить друга, сказал Сергей. — Ты не печалься, все уладим… Ну, иди, иди, да смотри не прозевай первые бревна. — Сергей поставил ногу в стремя. — Да, вот еще что, Сеня. Мы с тобой давно уже как родные братья. Так я хотел сказать тебе насчет сестренки. Она там среди вас одна. Ты ее хорошенько береги, устрой там шалашик, чтобы ночью не мерзла. В горах зори холодные… А то, что отец противится, не беспокойся. Поупрямится, и отойдет. Ну, счастливо тебе оставаться.
Он прыгнул в седло, с места пустил жеребца в галоп и вскоре нагнал обоз в небольшом лесу. Лес проехали быстро, и подводы снова загремели по неровной каменистой дороге. Было душно. По ущелью тянуло свежим запахом сухой травы. Обе бычьи упряжки шли вперед, и поэтому обоз двигался медленно. Ирина лежала на бричке вверх лицом, прикрыв глаза косынкой. На третьей подводе стояла лодка, с черными, просмоленными боками, полная сена, на котором удобно лежал Иван Атаманов. Сено было навалено вровень с дробинами и на других конных упряжках. На них разместились сплавщики — кто сидел, свесив ноги, кто лежал, опрокинувшись навзничь. Лошади, приноравливаясь к шагу быков, переступали осторожно, точно боялись оступиться. Увидев лошадей, жеребец пронзительно заржал, весь содрогаясь и высоко вскидывая черную гриву. Протяжное эхо отозвалось в разных местах, и кобылицы, услышав такой молодцеватый голос, подняли головы, заспешили, натянув постромки.
Сергей ехал по обочине дороги и рассматривал сплавщиков, с которыми ему предстояло перебросить по реке не один кубометр древесины. Всех пожилых мужчин — их было немного — он знал в лицо, а вот некоторые парни и девушки ему были незнакомы. На бричке, лицом к нему, сидел худощавый паренек с красивыми блестяще-карими глазами. Он любовался жеребцом, и по его взгляду Сергей понял, что юноше до слез хотелось сесть в седло. Рядом с ним лежал, растянувшись поперек брички, надежно скроенный детина. Он раскинул короткие, немного согнутые в локтях руки, свесил с грядки ноги с закатанными до колен штанинами. Лицо его было накрыто войлочной шляпой, — виднелся лишь подбородок, крупный, как кулак. «Кто же это? — подумал Сергей. — А! Грицько Корнев!» Вокруг Грицька и сидели и полулежали парни — кто был занят разговорами, кто рассматривал дальний лес, кто вслушивался в шум реки.
