После подписания договоров Виктор Светозаров, соблюдая правило этикета, пригласил полусонных коммерсантов и деловых людей фирмы Джойса на ужин.
— Какой ужин? — удивился мистер Джойс. — Время пять часов утра!
Виктор Светозаров облегченно вздохнул и, вспомнив о предложении Андрея Кулиша скупить акции на алмазы, решил посоветоваться с Москвой.
План купли-продажи алмазов Москва одобрила. Успех торговой сделки обещал приличный доход. Но никто не мог гарантировать удачу. Алмазы для советской промышленности в те годы были нужны не меньше, чем станки и кузнечно-прессовое оборудование. Но средствам средств производства придавалось самое важное значение.
Коммерсанты и деловые люди фирм Джойса и Биларда по-прежнему искали оптовых покупателей на свою продукцию. Больше всех к этому стремился мистер Уоллес Билард. Когда его фирма полностью рассчиталась по договорам с Советской Россией, он приехал в Советскую закупочную комиссию. Виктор Светозаров не боготворил миллионера, но считал порядочным торговым партнером. За чашкой черного кофе мистер Билард от души поздравил Светозарова с победой на фирме Джойса и, потирая сухие ладони, заметил:
— Вы, наверное, сейчас думаете о цели моего визита?
— Мы снова можем оказаться друг другу полезными.
Мистер Билард изучающе посмотрел на Светозарова.
— Советская Армия полностью освободила нашу Родину от фашистов, — сказал Виктор.
— Я это знаю.
— Надеюсь, теперь не сомневаетесь в нашей победе?
— Я и не сомневался.
— Ваше слово, мистер Билард.
— В кредит?
— Сделка должна остаться между нами.
— Понимаю. Наличие средств вам позволяет увеличить еще закупки. Вы отлично знаете мои принципы…
— Два процента по кредиту вас устраивают?
— Сроки?..
— Три года.
— Я подумаю.
— Тайна кредита остается между нами.
— Как продажа запчастей. Я понимаю: очередным договором с нашей фирмой вы нанесете удар Джойсу.
— Ваша фирма на этом убытков не понесет.
— На какую сумму предлагаете договор?
— На пять миллионов.
— Запасные детали?
— И одношпиндельные токарно-винторезные станки.
— Вы это делаете с прицелом, чтобы добиться от фирмы Джойса продажи восьмишпиндельных станков? Но эти станки отнесены к разряду ограниченных товаров. Интересно, как вы обойдете этот закон?..
Мистер Билард расстался с Виктором, как с лучшим другом. Светозаров проводил его до автомашины, открыл дверцу и, передав привет от. жены, сказал, что Наташа, как врач, хотела бы оказать мистеру Биларду услугу.
— Это может обидеть моего профессора. Но я… Я в принципе согласен. Завтра пришлю за миссис Натальей автомашину.
Попрощавшись с миллионером, Виктор вернулся в кабинет и позвонил Наташе.
— Я должна лечить Биларда? Виктор, тебе не кажется, что ты стал жить по-американски? То возишься с Кулишом, теперь мистера Биларда обхаживаешь, завтра еще что-то придумаешь…
— Ты это брось! — вспылил Светозаров. — Эти люди нам нужны…
— Для дела? — прервала Виктора жена. — Тут ты прав. Но мне как-то неприятно сидеть с ними рядом.
Разговор с женой у Виктора получился грубоватый, с оттенком усталости, но усталости не от работы, эта усталь скорее рождалась из разных понятий одного и того же дела. Светозаров пообещал Наташе «домашнюю профилактику». В ответ на это услышал истину, что он, кроме коммерции, ничего не стал замечать в жизни.
«Да, я сейчас живу коммерцией, — соглашался Виктор. — Я ничего другого вокруг не вижу и не имею права замечать! Россия в руинах, в пепелищах, в крови… Я здесь такой же солдат Родины, как миллионы тех, кто с оружием в руках бьется за победу. Они, кроме победы, тоже ничего не желают видеть, и ни о чем, кроме победы, не думают…»
Телефонный звонок оторвал Виктора от горьких размышлений. Два слова, услышанные вчера на бирже, заставили его загореться очередной коммерческой операцией. Скупить акции на алмазы по самой дешевой цене и продать их втридорога для Виктора стало не только стремлением — приказом разума и сердца.
Тишина, теплый летний вечер, глуховатый и успокаивающий рокот океана. Андрей Кулиш был возбужден, как охотник, поджидающий приближение солидной дичи. Говорил торопливо, полушепотом:
— Завтра утром курс акций на алмазы упадет на пять процентов. Это… Это четверть миллиона! Сделать в один день такой капитал — мечта моей жизни!
— Да, но вы мечтаете о невозможном! — сказал Светозаров.
Виктор, мысленно прикидывая выгоду торговой сделки, думал о сроках. Ему хотелось эту операцию закончить пораньше, на вырученные доллары закупить станки самой новейшей конструкции, быстрее отправить их на Родину и на одной из деловых встреч с коммерсантами скромненько заявить: «Россельмаш выдал первый комбайн».
— Мистер Светозаров, — умолял Кулиш, — одолжите под проценты десять тысяч долларов. Я прибавлю к ним своих пять и через месяц удвою эту сумму. Такого момента в моей жизни может не повториться.
— Распоряжаться государственными деньгами я не имею права. Они принадлежат нашему народу.
— Народ!.. Народ!.. — канючил Кулиш. — Мы тоже люди.
— И еще я хочу вас предупредить…
— В чем?
— В погоне за наживой не теряйте головы.
— Я об этом как-то не задумывался, — признался Кулиш. — В Америке победителей не судят.
— Китов! Но вы еще даже не рыбешка. Довольствуйтесь тем, что имеете. Иначе вас постигнет судьба Выдыбая.
— Мистер Светозаров, вы знали Выдыбая? — нахохлился Кулиш. — Но он погорел за торговлю наркотиками.
— Ваш отец наркотиками, как известно, не торговал…
— Он просто был дурак. Если бы мне в руки попали его капиталы…
— Скажите, откуда у вашего отца появилось золотишко?
— Кучером был у одного помещика. Тот собрался бежать на тачанке за границу…
— И не доехал?
— Тогда отец с его капиталом сам решил бежать в Америку.
Три часа в ресторане «Белые березы» для Светозарова были мучительным раздумьем. В разговоре с Андреем Кулишом он искал ключик к замку гарантии. Скупить акции на бирже особого труда не представляло. Алмазы продавала частная фирма, потерпевшая крах. Советская закупочная комиссия могла действовать без ограничений, действовать открыто, пользуясь льготами оптового покупателя. Но кто мог дать гарантию, что акции на алмазы возрастут через две-три недели?
«А если все получится наоборот? — задумывался Виктор. — Что тогда делать? Какие тогда принимать меры?»
Планы один за другим рождались в голове Виктора. И все они были заманчивыми, порой даже дерзкими, но противоречивыми, заставляли все десятки раз взвесить, прикинуть неожиданные просчеты, наметить тактические отступления, посоветоваться с Москвой…
В гостиницу из ресторана Виктор вернулся расстроенным, но полным решимости одержать еще одну победу в торговой сделке. Утром он проснулся рано, наскоро умылся, оделся и спустился с третьего этажа в огромный холл. Бойкие продавцы утренних газет сообщали свежие сенсации. Виктор купил номер «Биржевых ведомостей» и, прочитав на первой полосе данные о падении курса акций на алмазы, решил немедленно ехать на биржу.
Хозяева потерпевшей крах фирмы старались казаться гордыми и недоступными. Коммерсанты и деловые люди Нью-Йорка неторопливо попивали виски, курили сигары и обращались с владельцами алмазов, как врачи с безнадежно больными. Виктор Светозаров в разноликой толпе видел настоящих покупателей и тех завсегдатаев деловых встреч, которые являются на подобные сборища с пустыми карманами, но ведут себя так, словно представляют самую серьезную опасность для тех, кто больше думает о выгодной сделке, чем о ней говорит.
Знакомые Виктору коммерсанты поинтересовались целью его визита и, услышав в ответ ничего не говорящее слово «прицениться», расспрашивали о деловых сделках на фирмах Биларда и Джойса.
— Не та пошла торговля, — тужил Светозаров. — До войны Советская Россия располагала большими капиталами.
— О да! — соглашались коммерсанты. — Мы и так удивляемся платежеспособности Советского Союза.
— Если бы нам продали эти алмазы в кредит лет на десять, — продолжал прибедняться Светозаров. — Мы бы подумали.
— В кредит?! Мистер Светозаров, вы большой шутник!
Коммерсанты, подхватив шутку Светозарова, предлагали хозяевам акций «самую выгодную сделку» и, наслаждаясь остроумием, чувствовали себя в три раза сильнее. Виктор Светозаров попытался уточнить, что заставило фирму продавать алмазы. На его вопрос никто толком не ответил. Одни говорили, что хозяева фирмы обанкротились из-за низкой добычи, другие утверждали, что акционеры нашли более выгодное дело, третьи больше рассуждали о градусах виски.
