В одно июньское утро в костеле на Шоттенринге совершалась панихида. Священник утопал в облаках кадильного дыма, хор пел «Реквием» Моцарта. Сквозь обломки покалеченных витражей во тьму храма пробивалось солнце. Перед балюстрадой стояло около сотни мужчин в полувоенной форме, товарищей по оружию раба божьего Карла, по фамилии Бидерман, майора, члена австрийского движения сопротивления, погибшего от рук эсэсовцев по Флоридсдорфе 5 апреля 1945 года.
Несколько дней тому назад в этом же костеле служили панихиду за упокой обер-лейтенанта Рашке и капитана Гута. Они погибли смертью храбрых в том же бою, что и их командир Бидерман, в том же Флоридсдорфе — во Флоридсдорфе, который в феврале 1934 года продержался еще несколько дней после того, как войска Дольфуса овладели Веной и всей Австрией. Тогда храбрецы гибли без веры в победу. В апреле 1945 года Бидерману легче было умирать. Когда командный пункт восставших окружили эсэсовцы, Бидерман видел в глазах нацистов не только бешенство, но и страх. Сокрушительный смерч огня советской артиллерии приближался к последней линии немецких укреплений под Веной, и на правом берегу Дуная, где начинается центральная часть города, уже реяли знамена республики.
Освобожденная Красной Армией Вена — этот второй по красоте город Европы,— залечивая с помощью советского народа свои раны, снова встанет на ноги. И не будет она больше анекдотической «головой без туловища». Трудолюбивый, пылкий, энергичный народ живописной и богатой полезными ископаемыми Австрии, избавившись от опеки преступных финансовых баронов вроде Бозеля и Кастильоне, сможет стать достойным памяти своих великих сограждан: Моцарта, Бетховена, Шуберта, Йоганна Штрауса, Грильпарцера. Тогда даже вдвое большая, нежели сегодня, столица не будет для нее слишком велика. Ибо кто же величие меряет метром? 1945
У входа в единственный уцелевший зал нюрнбергского вокзала вы можете увидеть большую и, надо сказать, оригинальную надпись: «Вход польским солдатам воспрещен». Авторов этой надписи вы найдете в нескольких шагах отсюда, в американской комендатуре. Там вам покажут хронику происшествий на вокзале за несколько минувших недель, хронику дебошей, краж, грабежей и назовут вам «героев» этих происшествий. Большинство их люди с польскими фамилиями, в польской военной форме и — как вынуждены признать сами американцы — с американским оружием в руках...
Кто хоть немного разбирается в военно-политической карте современной Европы, тот наверное, удивленно спросит: где Рим, а где Крым, и откуда взялись в довольно отдаленной от Варшавы Баварии польские войска?
Это очень запутанная и не менее... скандальная история. Американская армия застала в Баварии, как и в других немецких провинциях, десятки тысяч польских рабочих и военнопленных. И те и другие мечтали только об одном: как можно скорее возвратиться домой после нескольких лет неволи. Но «путь далек до Типерери», как поют английские солдаты, и на этом пути сразу же возникло столько препятствий, что только наиболее смелые из поляков решились на свой страх и риск возвратиться под родной кров. Большинство же из них терпеливо ожидало обещанных эшелонов. Они ждали месяц, другой, третий — и изнывали от тоски. Тем временем появились между ними люди с воинственным видом, с рукавами, обшитыми кабалистическими знаками: кольцами, зигзагами, мечами и орлами. Это были посланцы известного генерала Андерса, точнее говоря — агенты так называемой «двойки», то есть второго разведывательного отдела бывшего польского генерального штаба, одного из тех анекдотических штабов, которые желают жить дольше, чем это нужно истории.
Андерсовцы не сидели сложа руки. В арсенале этих провокаторов нашлась тысяча аргументов по поводу того, что полякам, мол, не следует возвращаться в Польшу, так как по возвращении их ждет в лучшем случае Сибирь. «Методы» этой пропаганды были заимствованы у нацистов, которые цинично «поучали», что даже самый неправдоподобный вздор, повторяемый десять тысяч раз, начинает звучать в ушах некритически настроенных людей как истина. Когда посеянное андерсовцами зерно местами взошло, на сцену вышли жнецы. Они говорили по-английски с американским акцентом, и на этот раз андерсовцы играли лишь роль переводчиков. На головы несчастных изгнанников полилась теперь патока слов о ста восьми долларах в месяц, о веселой, беззаботной и сытой жизни.
Удочка была заброшена в благоприятное время, когда рыбке нечего было есть. И неудивительно, что рыбка попалась. Как грибы после дождя, начали расти так называемые польские караульные роты, роты с солдатами в польской форме и польскими орлами на конфедератках. Командные должности, как и следовало ожидать, заняли андерсовские комбинаторы в воинственно заломленных беретах.
Правда, задание, поставленное перед этими ротами их хозяевами, оказалось довольно скромным, если не унизительным: они несут караульную и всякую службу там, где американцы не хотят ее нести. Короче говоря: американское издание французского иностранного легиона. Не приходится в данном случае задаваться вопросом, насколько такая политика соответствует нормам и обычаям международного права и насколько она допустима в отношении польского правительства, с которым Вашингтон, как известно, поддерживает нормальные дипломатические отношения.
Нас в данном случае интересует кое-что другое: пыл, с которым андерсовцы принялись за организацию этих и им подобных польских батальонов, пополненных еще вдобавок... польской полицией.
О том, что этот пыл был искренен и что андерсовцы солидно поработали на этой ниве, свидетельствует моральное лицо упомянутых частей. Люди, отрекающиеся от своего отечества, отрекаются тем самым и от своей совести. Ландскнехта отделяет всего один шаг от разбойника; эту границу польские ландскнехты в Баварии перешагнули уже в первые дни своей службы. В газетах больших и малых городов все чаще начали появляться сигналы тревоги: бандитизм рос со скоростью лавины.
«Техника» набегов была всегда одинакова. Ночью перед домом останавливалась машина с вооруженными солдатами польских «караульных рот», жильцы дома загонялись в подвал, их квартиры основательно «очищались», и через полчаса машина на полной скорости исчезала в ночной тьме. Со временем к бандитам польского происхождения присоединились бандиты из СС и «Гитлерюгенда».
Такова сугубо криминальная сторона этого дела. Но андерсовская медаль имеет и другую, криминально-политическую сторону. Если от ландскнехта до разбойника только один шаг, то от разбойника до фашиста нет и полушага. Подчиненные Бур-Комаровского и Андерса делают все возможное, чтобы превратить обманутых и опутанных ими поляков в штурмовиков пятой колонны. Достаточно просмотреть хотя бы один только номер издаваемой в баварском местечке Лянгвассер газеты «Писмо жолнежа». Каждая статья, каждая информация этой газеты дышит зоологической ненавистью к Советскому Союзу и к Польской демократической республике. Когда читаешь ее, вспоминаются времена наиболее свирепой польской реакции, времена пилсудских и костеков-бернацких, времена Березы Картузской и брестских погромов. И все это ни в коей мере не мешает редакторам помещать на первой странице каждого номера заявление о том, что «Писмо жолнежа» издается для польских и... союзных, то есть американских и английских, войск!..
Таково же морально-политическое лицо и издаваемого польскими усташами иллюстрированного журнала «Слово польске». Его редакция помещается во Фреймане близ Мюнхена, в помещении американской комендатуры «Дисплейсед персонс».
Недавно я вспоминал в корреспонденции об идиллических отношениях между здешними украинскими и польскими нацистами.
Такая же обоюдная любовь связывает сегодня усташей Бур-Комаровского с последователями гитлеровского агента Сметоны и его воспитанника Климатиса, а литовская фашистская газета «Мусу вилтис» переполнена комплиментами по адресу польских сподвижников. Согласие в этом разбойничьем семействе безусловно облегчает тот факт, что и одни, и другие, и третьи живут здесь на тех же щедрых хлебах, на тех самых хлебах, которых никак не могут дождаться голодающие дети Франции.
Люди говорят: хорошо все то, что хорошо кончается. Но эта история не может хорошо кончиться. Фашистская чума будет угрожать человечеству так долго, как долго не будут ликвидированы очаги фашизма — все до последнего. Пока это не произойдет, бациллы фашистской чумы будут размножаться в геометрической прогрессии. Не случайно именно в американской зоне несколько дней тому назад мы были свидетелями первой со дня разгрома «третьего райха» демонстрации немецких нацистов.
