— Выросли, честное слово, выросли. Ну и молодцы!
Людочка вытащила откуда-то картонную маску серого козлика, надела ее на голову и вприпрыжку побежала вокруг стола. Володя кинулся догонять.
Мигом квартира огласилась топотом ног и звонкими голосами.
Подошла Анастасия Харитоновна, закачала головой:
— Ай-ай-ай! Кто скажет, что вы нормальные! Человек с дороги, не умылся, не осмотрелся, а перед ним на головах пошли.
Игра расстроилась.
— Ладно, — сказал Сергей, обращаясь к детям, — мы еще поиграем...
Сели пить чай. Заговорили про степь. Володя засыпал отца вопросами:
— Куда там прячутся волки? Почему у верблюдов горбы? Какие у орлов клювы?
Наташа пыталась остановить его:
— Володя, помолчи, дай взрослым поговорить.
Только после того, как дети выбрались из-за стола, Наташа спросила Сергея:
— Так что ж, будем уезжать все?
— Конечно, — ответил он. — А у тебя разве есть планы какие?
— Да нет.
Анастасия Харитоновна словно захлебнулась чаем. Ее худые руки, державшие чашку, вдруг затряслись и медленно опустились на стол. Тяжело вздохнув, она встала и, не сказав ни слова, ушла из комнаты.
— Переживает? — спросил Сергей. Наташа кивнула головой:
— Ужасно, что с ней творится. Всю ночь плакала. Просит оставить ей Людочку.
— И ты обещаешь?
— Нет, я же знаю, это невозможно.
Сергей посмотрел Наташе в лицо. Только теперь он заметил, что жена похудела, что возле глаз у нее появилась чуть приметная синева. Но с этой синевой она казалась ему еще красивее и нежнее.
* * *
В Министерство обороны поехали вместе. По дороге старались шутить, скрывая друг от друга волнение. Наташа показала тетрадный листок, испещренный названиями московских театров, музеев.
— Это план, — объяснила она. — Я составила его еще осенью, когда ожидала тебя с Дальнего Востока.
— Вот и хорошо, — сказал Сергей, всматриваясь в написанное. — Значит, не будем трудиться над новым.
У Мельникова тихо защемило сердце, когда такси остановилось и шофер заглушил мотор.
— Ну, ты жди меня здесь, на бульваре, — сказал он, помогая жене выбраться из машины.
Она вздохнула, на мгновение закрыв глаза.
— Ой, Сережа, ты поскорей, а то я умру от ожидания.
— Бегу, бегу, только не умирай.
Получив пропуск и узнав у дежурного офицера, где найти указанную в пропуске комнату, Мельников торопливо побежал по широкой каменной лестнице. Коридоры, двери, окна были огромных размеров, и потому помещение выглядело пустынным.
Комната, куда вошел Мельников, состояла из двух половин. В первой сидел высокий худощавый полковник. Он тотчас же доложил о вошедшем генералу, который находился во второй половине. Полный и крепкий генерал со шрамом на виске поднялся из-за стола и вышел навстречу.
— Очень хорошо, что вы приехали сегодня, товарищ подполковник. Садитесь, пожалуйста.
Заняв свое место за столом, генерал сказал вполголоса, будто по секрету:
— Могу вас обрадовать. Рукопись обсудили в научном управлении. Одобрили. Министр знает о ней. Вероятно, будет с вами беседовать.
В лицо Мельникову ударила горячая волна крови. Он даже подался вперед, охваченный большой радостью:
— Я очень...
Он хотел сказать «благодарен», но слово это было явно неподходящим. Так и осталась фраза оборванной, недоговоренной. Генерал понимающе опустил голову.
— Но вызвали мы вас не только для этого, — сказал он после небольшой паузы. — Министерству предстоит очень большая и важная работа. Чтобы выполнить ее, мы должны прежде обсудить все возникшие в связи с ней вопросы. И сделать это необходимо в широком кругу. Завтра приедут командующие округами, начальники штабов. Многих офицеров мы привлекаем из различных родов войск, в том числе и вас. Вы, конечно, спросите, что за работа? — Генерал улыбнулся, отчего шрам его пополз вверх. — Я скажу. Правительство и Центральный Комитет нашей партии поставили перед Министерством задачу подготовить проект сокращения вооруженных сил.
— Как это? — удивился Мельников. — Не дожидаясь принятия наших предложений другими правительствами?
— Да, вероятно, в одностороннем порядке. Смелый почин и добрый пример для всех. Но в связи с этим, — продолжал генерал, вдруг задумчиво наморщив лоб, — на те войска, которые останутся после сокращения, ложится особо ответственная задача. Они должны... Кстати, у вас в рукописи есть хорошее выражение: «Они должны заполнять бреши не числом людей, а боевой техникой, мастерством личного состава и его повышенной активностью». Кажется, так?
— Точно, — кивнул Мельников. — Мне думается, товарищ генерал, что при современной ракетной технике...
— Правильно вы думаете. Ракеты — наша главная мощь, — согласился генерал. — Они тактику войск меняют в корне. Вы справедливо поставили этот вопрос в своей рукописи. Ну, мы поговорим обо всем обстоятельно. Так что готовьтесь, работать будем долго. Вы в Москве давно не были?
— Очень давно, товарищ генерал.
— Вот и поживете. Вы где остановились?
— У меня семья здесь.
— Прекрасно. Тогда не буду задерживать. — Генерал вышел на середину комнаты и протянул Мельникову руку. — Идите, отдыхайте, товарищ подполковник, а завтра прошу к двенадцати ноль-ноль сюда с рабочим настроением.
Мельников вышел в коридор и направился к лестнице. Сообщение генерала о подготовке проекта сокращения вооруженных сил вытеснило у него из головы все другие мысли. Сейчас он думал только о том, как велик и благороден будет шаг, который задуман Советским правительством. Это даже не шаг, а небывалый подвиг целого государства. Только страна социализма и его армия, созданная для защиты мира, не колеблется перед таким смелым решением.
Медленно шагая по ступенькам лестницы, Мельников попытался представить себе, как воспримут этот акт миролюбия народы и правительства капиталистических стран. «Только безумцы могут еще держаться за атомные бомбы, — подумал он, — но им не запугать нас. Мы знаем свои силы».
С этой мыслью он вышел на улицу. На бульваре под солнцем поблескивали зеленые тополя. Наташа беспокойно ходила по песчаной дорожке, сплошь усыпанной золотыми зайчиками. Мельников хотел подойти тихо, незаметно взять ее за руку, но она увидела его раньше, чем он успел приблизиться.
— Сережа! — воскликнула Наташа и побежала к нему навстречу, придерживая рукой трепетавшую на ветру косынку. — Ну, что? Зачем вызывали, насчет рукописи, да?
— И насчет рукописи, и по другим делам, — ответил Мельников, беря жену под руку. — Словом, все хорошо. Даже больше чем хорошо. Можно сказать, отлично.
На лице его сияла такая счастливая улыбка, что Наташа сразу поверила в его слова и повеселела.
— Знаешь что, — сказал Сергей, поправляя фуражку. — Что-то не хочется садиться ни в такси, ни в троллейбус. Пойдем пешком?
— Пойдем, — охотно согласилась Наташа.
Они пересекли залитую солнцем улицу и с потоком пешеходов направились к центру.
1959 г.
