Солонкин. А ты сам не понимаешь?..
Декорация первой картины второго действия — двор перед домом заставы. Вечер. Все убрано, как это было перед тревогой.
Черкасов, Бахметьев, старшина, Долгий, Таня, Софья. Все обступают Черкасова.
Черкасов (Бахметьеву). Михаил, как поступим с женщинами? Японцы затевают большую драку. (Старшине). Ближе к заставе подтягивай наши наряды, Сидор Григорьевич!
Старшина. Как близко прикажете?
Черкасов. А так, чтоб минут через десять после тревоги вся застава была бы в окопах.
Бахметьев. Кого они бросят на нас?
Черкасов. Да уж, наверное, нам окажут честь! Считаю, что на нас придется отборная часть. Дело будет ночью с расчетом на неожиданность… (Усмешка). А мы ничего не знаем, не ведаем, сидим семечки грызем. (Женщинам.) Милые мои, давайте вместе решим, где вам быть эту зиму? (Долгому.) А вы меня ждете, товарищ Долгий?
Долгий. Я имею повод сделать заявление на старшину!
Черкасов. Заявляйте.
Долгий. Товарищ старшина меня оскорбляет.
Черкасов. Доложите.
Долгий. Я прошу выдать гранаты на случай боя, а он отказывает!
Черкасов (старшине). Почему отказываете?
Старшина. По боевому расписанию у нас повар числится поваром.
Долгий. Видите? Я — кухня, и конец!
Старшина. Товарищ Долгий удивительно обижается… Но как же его числить?
Черкасов. Сидор Григорьевич, а ты в боевом расписании после слова «повар» поставь палочку, за палочкой — «гранатометчик»!
Старшина. Повар-гранатометчик?
Черкасов. Вот именно! А товарищу Долгому выдать хороший запас гранат. Может быть, ты надеешься, что он снова будет японскими гранатами драться? Нет, товарищ старшина, пусть он дерется нашими, это надежней.
Долгий. Благодарю вас, товарищ начальник!
Черкасов. Ступайте и больше не спорьте!
Долгий. Все исчерпалось, товарищ начальник! (Уходит со старшиной.)
Черкасов. Вам, Софочка, и вам, Таня, мой дружеский совет — на эту ночь покинуть заставу.
Софья. Никогда я с заставы в тыл не бегала и теперь не побегу. А ты, Таня?
Таня. Приказывайте!
Черкасов. По правилам мы вас должны эвакуировать.
Таня. Что ж… эвакуируйте!
Черкасов. Тут на дело надо смотреть трезво. Положение на границе опасное.
Вбегает старшина.
Старшина. Командиров просят к телефону!
Черкасов. Объясните, Софья Андреевна, наше положение!
Старшина, Черкасов и Бахметьев уходят.
Софья. Таня, подумай, зачем тебе подвергаться опасности?
Таня. Конечно, если я здесь стала лишняя…
Софья. Что? Подожди, не понимаю…
Таня. Вы мне прямо ответьте — когда пришла опасность, я вам стала в тягость? Я не нужна, так ведь? Я гожусь только в мирное время песенки петь?
Софья. Постой, ты говоришь не то!
Таня. Нет, вы скажите, почему вы хотите меня эвакуировать отсюда? Почему ты не эвакуируешься?..
Софья. Таня, мы жены, мы…
Таня. Вот-вот! Вы — жены?! А если я не жена боевого командира, то уж, значит, ничего не стою? Тогда передай своему начальнику, чтобы он за меня не беспокоился! Я вынесу любую опасность наравне с мужчинами и даже не покажусь ему на глаза! Я вам не помешаю! Не бойтесь! Пожалуйста, не замечайте меня!
Софья. Таня, ведь все может быть… А старики?..
Таня (думающе). Да-да-да… Если будет несчастье, то они не переживут. Я думала. (Вдруг.) Софья, ты не обижайся и дай мне самой решить. Может быть, я давно все передумала и решила?!
Софья (ласково). Таня…
Таня молчит.
Помнишь, ты ведь полковнику женой начальника отрекомендовалась, а полковник это принял всерьез!
Таня. К чему ты вспомнила?
Софья. Любит тебя Алексей Степанович! Вот к чему я вспомнила.
Таня. Не знаю, не чувствую, чтобы он меня любил…
Софья. Все бойцы чувствуют, а вы оба стали слепые и бесчувственные!
Таня. Софья, любит, а?.. Скажи, что ты головой ручаешься!
Софья. Ручаюсь!
Таня. Подумай сама, как же смогу бросить этот дом?
Входит Черкасов. Таня увидела его, уходит.
Черкасов. Что она говорит?
Софья. Она правильно говорит, Алексей Степанович! Не может девушка оставить наш дом. Она не помешает.
Черкасов. Я не говорил, что она помешает. Софья Андреевна, пожалуйста, не отпускайте ее от себя. Хорошо?
Софья. Хорошо, Алексей Степанович!
Входит группа бойцов. Среди них Шатров.
Шатров (продолжает рассказывать)…. Вы считаете, что мы мученики?! (Черкасову.) Товарищ начальник, они нас считают за «умер бедняга в больнице военной». Я вам могу сыграть «умер беднягу». (Молча, серьезно играет на гитаре и поет известную песню русско-японской войны.)
«Умер бедняга в больнице военной»
Долго, родимый, страдал.
Но перед самой своею кончиной
Про Порт-Артур вспоминал…».
Азиз!
Мансуров. Я.
Шатров. Чем с кухни пахнет?
Мансуров. Ты лучше спроси, чем с границы пахнет?
Шатров. Товарищ начальник, прекратить? Не время?
Черкасов (недовольно). Мансуров… (Недовольно покачал головой.) Товарищу Шатрову все известно.
Шатров. Но я хотел продолжить наш концерт.
Черкасов. Я не запрещаю! Мы на своей заставе живем, как жили. Мы своих праздников не отменяем. Понятно говорю?
Голоса. Понятно, товарищ начальник!
Входит старшина.
Старшина. Полковник прибыл, товарищ начальник!
Черкасов и старшина уходят.
Цыгорин (Мансурову). Чем с границы пахнет, мы это понимаем, а чем у нас с кухни пахнет? Расскажите!
Мансуров. С кухни несется запах шашлыка. Продолжайте, пожалуйста!
Шатров. Позвольте, на чем мы остановились? Вы считаете нас мучениками? Я, конечно, никому не желаю получить японскую пулю. Серьезно говорю. Но сам никак не сожалею, что попал в госпиталь. Я получил триста пятьдесят семь писем. От кого? За что? Иной раз читаешь, и слезы бегут… Стыдно, а чувство давит, понимаете ли… Мы спали в цветах, как магометанские красавицы… Но брат, бродяга, подводник в Балтике, прислал открытку, где написал одно слово: «Завидую». А я ему ответил телеграммой: «Служи!» Пойдемте к Долгому. А то обидится человек. Там я вам и расскажу, как мне фокстротом ногу лечили.
Кто-то из бойцов. Ври!
Шатров. Профессор прописал — три раза в день фокстрот-гимнастика. Я весь госпиталь обучал танцам. Пошли к Долгому!
Уходят. Входят полковник Копылов, Черкасов, Бахметьев.
Полковник. А еще какие новости?
Черкасов. Сейчас мне передали, что японцы на границу подвезли батальон пехоты. Приехали без света. Спичек не зажигают!
Полковник. А на нашей границе будет покой и тишина… Надеюсь, что командиры Пади Серебряной не позволили себе ни одного лишнего жеста!
Черкасов хотел отвечать, но полковник перебивает его.
А ты не хорохорься, товарищ начальник! Я же говорю — не позволили. Бойцы положение дела знают?
Черкасов. Все знают, вплоть до повара, товарищ начальник!
Полковник. Долго ли сумеешь драться, товарищ начальник? Давай считать трезво — на одного десять.
Черкасов. По моему опыту, застава будет драться часа два-три.
Полковник. Зачем же так много? Что мы, сироты? После первого выстрела минут через двадцать к нам подскачет первая группа… (Прислушался.) А ведь это Шатров на гитаре играет. Вы послушайте мотив! Эх, да разве знаете вы толк в этих мотивах? (Еще послушал.) По-моему, застава готова.
