Эму Вельку (1884–1966) принадлежит заметное место в немецкой литературе XX века; книги Велька пользовались при его жизни и пользуются поныне большой популярностью. Он работал в литературе свыше шести десятилетий, был журналистом, поэтом, драматургом, прозаиком. Широким признанием, которое получили его книги, он обязан, прежде всего своему яркому таланту рассказчика, злободневности тем и, конечно, духу гуманизма и свободолюбия, которым пронизаны его книги. Выходец из народных низов, представитель, как он говорил, древнего крестьянского рода (предки Велька жили в Нидерлаузице, экономически отсталой области Германии, населенной не только немцами, но и сорбами (представителями славянского национального меньшинства), он навсегда сохранил естественный демократизм м в жизни, и в поведении, и в творчестве.
Как и у других немецких писателей XX века, в творчестве Э. Велька ясно заметны три рубежа — первая мировая война и Ноябрьская революция 1918 года, приход Гитлера к власти в 1933 году, освобождение страны от гитлеризма в 1945 году. Но биография Эма Велька существенна для понимания его книг и в более конкретном смысле, ибо насыщала их темами, сюжетами, конфликтами, героями.
В заметке «Кое-что о себе», опубликованной в сборнике, который вышел в свет в 1964 году, к восьмидесятилетию Велька, он писал: «Отцы, мелкие крестьяне, заводили сыновей, которые, в свою очередь, становились мелкими крестьянами и тоже заводили сыновей более 400 лет подряд в одной и той же деревне в Нидерлаузице. В этом длинном ряду мой отец Готфрид Вельк (имя сорбское и означает волк) был первым, кто покинул деревню. Оставив хозяйство младшему брату, он уехал в Померанию, женился на дочери крестьянина и осел в Укермарке, на границе Померании. Я родился в деревне Бизенброу в округе Ангермюнде 29 августа 1884 года, третьим сыном из пятерых детей. Я ходил в деревенскую школу и много лет брал частные уроки у школьного учителя и у пастора. Ибо моя мать хотела, чтобы я стал пастором; но этого не хотели мы с отцом Мой отец хотел, чтобы я стал учителем; но этого не хотели мы с матерью. Я же хотел стать художником или моряком; но этого не хотели отец с матерью. Поскольку мы не могли прийти к согласию, я оставался дома и удовлетворял свою страсть к чтению и учению по придуманной мной системе»[1].
Биографы отмечают незаурядные способности, которые проявились у Э. Велька очень рано, еще в школе. Журналистская деятельность его началась в 1904 году — будущему писателю было девятнадцать лет — в одной из газет города Штеттин, откуда, правда, он скоро был изгнан, поскольку осмелился напечатать без ведома главного редактора заметку в поддержку бастующих моряков. Привело это к тому, что Вельк сам ушел в морс, решив испытать на себе матросскую жизнь.
В дальнейшем ему пришлось переменить немало профессий и мест жительства. Скитания эти были частью добровольными, частью вынужденными. Но где бы он ни жил и чем бы ни занимался, его всегда тянуло к литературе. Его способности в журналистике были настолько заметны, что уже в те годы, несмотря на молодость, он несколько раз занимал посты главного редактора в различных газетах и журналах. Он был, как пишет немецкая критика, самым молодым главным редактором в тогдашней Германии.
Первая мировая война не обошла стороной Эма Велька, как и большинство немецких писателей его поколения. Из-за слабого здоровья он был призван сравнительно поздно, в конце 1915 года, и служил в санитарной роте собаководом (животные всегда были страстью Э. Велька), но уже в 1917 году был уволен из армии по болезни. Но в становлении Велька-писателя война сыграла решающую роль. Издав свою первую самостоятельную книгу еще в 1913 году, он в военные годы стал писать стихи и рассказы, проникнутые явно антивоенными идеями. Один из рассказов, созданный в широко распространенной тогда экспрессионистской манере, Вельк послал в столичную газету, где он не только не был напечатан, но и переслан командованию части, в которой служил Вельк, как свидетельство его пораженческих настроений.
Э. Вельк приветствовал Ноябрьскую революцию, хотя больше сердцем, чем разумом. В годы Веймарской республики он принадлежал к той части немецкой интеллигенции леворадикального образа мыслей, которая честно стремилась определить свое место в острых классовых боях того времени, стараясь при этом оставаться вне партий. В поисках новых художественных средств он приходит к драматургии, которая давала возможность со сценических подмостков непосредственно обращаться к аудитории.
В 1927 году Эрвин Пискатор ставит в «Фольксбюне» пьесу Э. Велька «Гроза над Готтландом», написанную на исторический сюжет, который не случайно казался и автору, и постановщику глубоко злободневным. Речь в пьесе шла о Клаусе Штёртебекере, «морском разбойнике» ставшем главой народного восстания и казненного в 1401 году, фигура этого немецкого Робина Гуда, предводителя движения «уравнителей» не раз привлекала внимание немецких писателей; у Теодора Фонтане есть наброски неоконченного романа о нем; уже в ГДР Клаусу Штёртебекеру посвятил роман В. Бредель, а поэт Куба — грандиозную «драматическую балладу». Пьеса Велька принадлежала к тем произведениям, которые, в противовес официальной буржуазной историографии, рисовали Клауса Штёртебекера не как преступника, а как вождя угнетенных, борца за справедливость.
Работать над этой темой, которая, по собственным словам Э. Велька, сыграла большую роль в его жизненном самоопределении, он начал много раньше. Переиздавая в ГДР «Грозу над Готтландом», он говорил: «Я написал свою первую пьесу о Штёртебекере в двадцатилетием возрасте, в 1905 году, когда ожесточенные бои русской революции, предательство, совершенное русским царем Николаем по отношению к петербургским рабочим, и заявление кайзера Вильгельма о том, что солдат должен стрелять по его приказу в собственного отца и собственную мать, указали путь к жизни сотням тысяч юношей буржуазного происхождения»[2].
В том же 1927 году состоялась премьера пьесы Э. Велька «Снятие с креста», состоящей из двух частей: «Толстой» и «Ленин». Действие этой пьесы, свидетельствующей о большом интересе Велька к России и к русской революции, строится вокруг Льва Толстого в последние дни его жизни; по авторскому замыслу пьеса должна была показать два пути освобождения угнетенного царизмом русского крестьянина: «Первый согласно учению великого русского писателя Льва Толстого состоял в смирении, кротости и долготерпении, второй, согласно требованию Ленина, в применении революционных средств. Этот вопрос был основным не только после первой мировой войны, для половины человечества он остается таким и сегодня»[3].
Наконец, в 1931 году была опубликована пьеса Э. Велька антифашистского содержания «Михаэль Кноббе, или Дырка в лице», но поставить ее не удалось — к власти в Германии пришли гитлеровцы.
Пьесы Э. Велька были заметным явлением в литературной и общественной жизни Германии 20-х годов, отмеченной резкой поляризацией социальных сил. Далеко не во всем удачные, они свидетельствовали тем не менее об искренности его свободолюбивых, революционных настроений и немалой творческой и гражданской смелости. Постановки «Грозы над Готтландом» и «Снятия с креста» имели шумный отклик, вызывали бурные споры, превращались в театральные скандалы, и прежде всего из-за их открытой агитационной направленности.
Свою смелость Э. Вельк вскоре доказал еще раз. Он был в то время (начиная с 1922 года) редактором воскресного еженедельника «Грюне пост» («Зеленая почта»), массового издания, занимающегося вопросами охраны природы, защиты животных и т. п. и весьма далекого от политики. Статьи в этой газете (как и другие свои журналистские выступления) Э. Вельк в течение многих лет подписывал псевдонимом Томас Тримм. 29 апреля 1934 года, то есть более чем год спустя после прихода к власти гитлеровцев, он опубликовал в этой газете передовую за своей обычной подписью под названием «Господин рейхсминистр, прошу на одно слово!», в которой выступил против проводимой гитлеровцами «унификации» печати. Эта статья, направленная лично против Геббельса, привела Э. Велька — к счастью, ненадолго— в концлагерь Ораниенбург (тот самый концлагерь Ораниенбург, где в это время умирал замученный гитлеровцами немецкий поэт и публицист Эрих Мюзам), лишила всех постов и возможности зарабатывать на жизнь литературным трудом (ему было запрещено печататься).
Запрет печататься был снят в 1937 году (с условием, что Вельк будет писать «неполитические книги»), и тогда один за другим вышло в свет несколько его романов, в том числе «Язычники из Куммерова» (1937) и «Праведники из Куммерова» (1943).
Оба эти романа автобиографичны: в них Э. Вельк, как и некоторые другие немецкие писатели, оставшиеся в стране после прихода Гитлера к власти, но не принимавшие «новый порядок» и поэтому лишенные возможности открыто выражать свои мысли и чувства, обращается ко времени своего детства. Точно так же и Ганс Фаллада написал в эти годы автобиографическую повесть «У нас дома в далекие времена», полную ностальгии по ушедшим временам, но не потерявшую от этого ни реалистической правдивости, ни поэтической прелести. Деревня Куммеров, в которой происходит действие романов Э. Велька, не выдумана, хотя ее названия и нет на карте; заменил автор и имена действующих лиц (себя он вывел под именем Мартина Грамбауэра, своего отца— Готлиба Грамбауэра и т. д.). В романах действуют бедняки и богатеи, слуги и господа, местный граф и его окружение, пастор и прихожане; это мир детства Эма Велька. Жизнь деревни увидена глазами двух мальчиков, Мартина и его друга Иоганнеса; поэзия их детской дружбы и часто недетских споров придает книге теплоту и человеческое очарование. Как и в повести Фаллады, кричащие социальные противоречия вильгельмовской Германии смягчены в этих романах юмором, многое в социальной действительности того времени сглажено, но Э. Вельку удалось поразительным образом в этих «неполитических книгах» создать ясный противовес фашистской «народной литературе», шовинистическим идеям «крови и почвы». За юмором постоянно чувствуется горечь, за шуткой дух мятежа.
