Дорогому, щедрейшему Гордону, который делает жизнь прекрасной день за днем
На ферме Райанов в Стоунбридже у всех были свои обязанности. Мальчики помогали отцу в поле, чинили изгороди, пригоняли коров на дойку и копали картофель; Мэри кормила телят, Кэтлин пекла хлеб, а Джеральдина занималась курами.
К Джеральдине никогда не обращались по имени: сколько она себя помнила, ее всегда звали Чикки — серьезную малышку, которая сыпала зерно цыплятам и собирала только что снесенные яйца, приговаривая «чикки-чикки-чикки» и поглаживая взъерошенные перышки. Всем своим подопечным она придумывала имена; никто из домашних не решался сообщить ей, когда одна из кур отправлялась на кухню, чтобы стать главным блюдом на субботнем обеде. Они утверждали, что курицу купили в магазине, но Чикки прекрасно все понимала.
Летом Стоунбридж на западе Ирландии был настоящим раем для ребятишек, но лето пролетало незаметно, а в остальное время Атлантическое побережье казалось диким и безлюдным. Однако оставались пещеры, которые можно было исследовать, скалы, чтобы на них взбираться, птичьи гнезда и дикие бараны с витыми рогами — объект неиссякаемого интереса. Иногда три мисс Шиди, преклонного возраста сестры, владевшие домом на отшибе, приглашали ее поиграть и позволяли наряжаться в свои старые платья.
Чикки наблюдала за тем, как Кэтлин садилась в поезд, уезжая в Уэльс, чтобы работать медсестрой в тамошнем госпитале; Мэри к тому времени получила должность в страховой компании. Ни одна из этих профессий не казалась Чикки привлекательной, однако ей тоже предстояло найти себе занятие. Земля не могла прокормить всю семью Райанов. Двое мальчиков уже покинули родительский дом и пробивали себе дорогу в больших городах на Западе. Только Брайан остался на ферме и помогал отцу.
Мать Чикки всегда выглядела усталой, а отец — встревоженным. Оба они испытали облегчение, когда Чикки получила работу на трикотажной фабрике. И не просто рабочей или надомной вязальщицей, а в конторе управляющего. Ее обязанностью было отправлять заказчикам готовые изделия и вести учетные книги. Конечно, такую должность нельзя было назвать престижной, но по крайней мере Чикки могла жить дома, а ей только этого и хотелось. В Стоунбридже у нее было много друзей, и каждое лето она влюблялась в следующего из сыновей О’Хара, однако из этого так ничего и не вышло.
А потом в один прекрасный день Уолтер Старр, молодой американец, явился на фабрику, чтобы купить узорчатый свитер. Чикки попросили объяснить ему, что фабрика — это не магазин и что свитера здесь вяжут для дальнейшей отправки на продажу.
«Тогда вы много теряете, — ответил Уолтер. — Люди приезжают в этакую глушь и хотят купить у вас свитер — прямо здесь, а не в каких-то других местах».
Уолтер был очень привлекателен; Чикки он напомнил Джека и Бобби Кеннеди в юности, с такой же широкой улыбкой и великолепными зубами. Он был загорелым и сильно отличался от ее приятелей из Стоунбриджа. Ей хотелось, чтобы он задержался на фабрике подольше, и сам он тоже не спешил уходить.
Чикки вспомнила, что у них остался один свитер, который снимали для рекламы. Может быть, Уолтер захочет его купить — свитер практически новый.
Уолтер ответил, что это его вполне устроит.
Он пригласил ее прогуляться по пляжу и сказал, что это одно из самых прекрасных мест на земле.
Только представьте себе: он побывал в Калифорнии, даже в Италии, и все равно находил Стоунбридж красивым. И Чикки тоже. Он сказал, что она очень хорошенькая со своими темными кудряшками и большими голубыми глазами. Они использовали любую возможность для встреч. Уолтер собирался провести в Стоунбридже всего день или два, но теперь ему не хотелось никуда уезжать. Если только она не поедет с ним.
Поначалу сама мысль о том, чтобы бросить работу и сообщить родителям, что она пускается в путешествие по Ирландии с первым встречным американцем, казалась Чикки просто смехотворной. Да это же все равно что объявить всем, будто она летит на Луну!
Уолтеру ее сопротивление показалось трогательным и очаровательным.
«У нас всего одна жизнь, Чикки. Родители не могут прожить ее за нас. Надо жить своим умом. Ты думаешь, моя семья одобряет, что я путешествую и наслаждаюсь жизнью? Нет, конечно! Они мечтают, чтобы я вступил в загородный клуб и играл в теннис с дочками их знакомых, но, как видишь, вот он я — там, где мне хочется быть. Проще некуда».
В мире, где жил Уолтер Старр, все было просто. Они любят друг друга, так почему же не заняться любовью? Это ведь совершенно естественно. Они оба знают, что правы, так зачем усложнять себе жизнь, задумываясь над тем, что скажут или подумают другие люди? Господь добр, он всегда на стороне влюбленных. Отец Джонсон, принявший обет никогда не влюбляться, — против них. Им не нужны никакие дурацкие бумажки и церемонии, так ведь?
Через шесть упоительных недель, когда Уолтер стал подумывать о возвращении в Штаты, Чикки была готова ехать с ним. Ее решение вызвало целую бурю сплетен и донельзя расстроило всех членов семьи Райан. Однако Уолтер об этом ничего не знал.
Отец Чикки рвал и метал: вся округа станет болтать о том, что в его доме выросла шлюха.
Мать выглядела еще более усталой и расстроенной, чем обычно: одному Господу и Пресвятой Деве известно, что она делала неправильно, раз вырастила дочь, которая собирается навлечь на них такой позор.
Кэтлин сказала, что ее помолвка случилась очень вовремя: после такого скандала ни один мужчина не захотел бы жениться на ней, зная, из какой она семьи.
Мэри, которая работала в страховой компании и встречалась с одним из сыновей О’Хара, заявила, что дни ее романа сочтены, — все из-за Чикки. О’Хара — уважаемая семья, они наверняка не одобрят такого поведения.
Брайан только ниже опустил голову и не произнес ни слова. Когда Чикки спросила, что он думает, брат ответил, что у него нет времени думать. Ему надо работать.
Подруги Чикки — Пегги, работавшая с ней на трикотажной фабрике, и Нуэла, служившая у трех мисс Шиди, — считали, что это самое удивительное и волнующее приключение, о каком им когда-либо доводилось слышать; как удачно, что у нее уже есть паспорт — благодаря школьной поездке в Лурдес.
Уолтер Старр собирался поселиться у друзей в Нью-Йорке. Учебу он бросит: юриспруденция совсем не его призвание. Будь у него несколько жизней, тогда ладно, но тратить свою единственную жизнь на бессмысленную зубрежку он не станет.
Вечером накануне отъезда Чикки попыталась поговорить с родителями по душам. Ей двадцать лет, вся жизнь впереди, она очень любит свою семью и хочет, чтобы и они любили ее, несмотря на принесенное разочарование.
Лицо отца осталось мрачным и суровым. Она никогда не переступит порог дома, на который навлекла такой позор.
Мать была в отчаянии. Она повторяла, что Чикки совершает ужасную глупость. Их отношения не продлятся долго — не могут продлиться. Это не любовь, а просто увлечение. Если бы Уолтер любил ее по-настоящему, то согласился бы подождать, дал бы ей дом и свое имя, обеспечил бы будущее — вместо романтических бредней.
Атмосфера в доме Райанов накалилась до предела.
Поддержки сестер Чикки так и не дождалась. Однако она была непреклонна. Они понятия не имеют, что такое настоящая любовь. Она не изменит своих планов. У нее есть паспорт. Она уезжает в Америку.
«Пожелайте мне счастливого пути», — умоляла она родителей перед отъездом, однако они отвернулись от нее.
«Не будьте так жестоки ко мне, чтобы у меня остались хорошие воспоминания!» Горькие слезы катились у Чикки по лицу.
Мать тяжело вздохнула: «Жестоко было бы сказать езжай и наслаждайся жизнью. Мы желаем тебе только добра. Хотим, чтобы ты была счастлива. Это не любовь, а какое-то безумие. И не жди нашего благословения — мы против твоего отъезда и не собираемся притворяться».
Не дождавшись благословения, Чикки уехала без него.
В аэропорту Шэннон родители провожали детей, отправлявшихся в Америку, в новую жизнь. Чикки никто не провожал, но им с Уолтером было все равно. Перед ними лежала целая жизнь.
Ни правил, ни обязательств, никаких соседей и родственников, перед которыми надо держать лицо. Полная свобода — свобода работать, где хочется, и жить на свои средства. Свобода от родительских ожиданий: что она выйдет за богатого фермера, а Уолтер — как надеялась его семья — станет преуспевающим адвокатом.
Друзья Уолтера, обитавшие в огромной квартире в Бруклине, встретили их весьма радушно. Все они были молодые, общительные, жизнерадостные. Одни работали в книжных магазинах или барах, другие были музыкантами. Они приходили и уходили когда вздумается. Это было так непохоже на Стоунбридж. Влюбленная пара вернулась с побережья, в дальней комнате поселилась девушка, писавшая стихи. Один парень, мексиканец, играл на гитаре в местном баре.
