Дуглас Коупленд - Рабы «Microsoft»

Сегодня в полдень Майкл заперся у себя в офисе и не выходит.

Он получил по электронной почте ужасный флейм от Билла (от Билла!!!).

Если картинки из «Блум-каунти»[1] на двери — показатель, то Майкл — самый легкоранимый программист седьмого корпуса и критику воспринимает болезненно.

Почему Билл напал именно на Майкла, непонятно. Наверное, проверяет качество кода методом случайной выборки. Чтобы мы не расслаблялись. Какой же он умный!

Билл мудрый.

Билл добрый.

Билл благосклонный.

Билл, будь моим другом… Пожалуйста!

На нашем этаже еще никто не удостаивался персонального разноса от Билла, и мы даже немного завидовали такой чести. Я хотел объяснить это Майклу, но где там.

Майкл явился ко мне перед обедом: весь какой-то обмякший, лицо бледное как опара, со стриженых волос капает пот и оставляет темные пятнышки на майкрософтовском ковровом покрытии (устрично-сером, со сливовыми разводами). Сунул мне распечатку письма и забился в свой офис, как кролик в нору. Трубку не берет, на почту не отвечает, дверь запер. На ручку повесил знак «Не беспокоить» (Майкл стащил его из гостиничного номера в прошлом году, когда мы ездили в Бостон на Macworld Expo[2]).

Мы с Тоддом вышли под окна. Увы, жалюзи Майкла были закрыты, да тут еще садовник с бензопылесосом обдал нас душем из срезанной травы, и нам пришлось ретироваться. (Газоны здесь стригут каждые десять минут. Они похожи на зеленые пластины лего.)

В полтретьего ночи мы с Тоддом заволновались, что Майкл сидит голодный, и рванули в Бельвью, в круглосуточный, купить чего-нибудь плоского из еды, чтобы просунуть под дверь.

В супермаркете почти никого не было, не считая нас и пары таких же майкрософтовцев — нердов-невротиков в поисках идеального продукта. В Редмонде и Бельвью столько богатых программеров, что продавцы готовы удовлетворять любую прихоть. Мы к этому привыкли — и бесимся, если в магазине вдруг чего-то нет.

«Нерды», «гики» и прочие занудные компьютерщики вообще страдают узконаправленностью внимания. В этом все и дело. С другой стороны, потому они так легко пишут программный код: по строчке, по строчке, и так миллион раз.

В три часа мы вернулись в седьмой корпус. Там еще кто-то трудился. Наша группа должна сдать RTM-версию программы через одиннадцать дней (по секрету: ни за что не успеем).

У Майкла горел свет. На стук никто не ответил, но по щелканью клавиш мы поняли, что Майкл еще жив. Напрашивался тест Тьюринга: как доказать, что за дверью человек? Мы подсунули под дверь ломтики плавленого сыра, крекеры, хлебцы, пластовую пастилу и напиток в плоской упаковке.

Тодд спросил:

— Как думаешь, это не противоречит нашим принципам питания?

Карла сердито распахнула дверь офиса напротив. Ее глаза за круглыми очками были совсем красные (наверное, она вообще никогда не спит). Она возмущенно заявила:

— Нечего его прикармливать!

Будто Майкл — енот какой-то.

Карла фыркнула и хлопнула дверью. Да уж, нердам без дверей никак.

Мы с Тоддом к этому времени здорово устали и решили, что пора спать. Мы поехали домой, каждый в своей машине, по майкрософтовскому кампусу. Нердовский рай из двадцати двух корпусов, упрятанных в лесопосадках. Вокруг тихо и уютно, как в утробе матери. Вот она, кузница заветных мечтаний человечества!

Над футбольными полями перед главными корпусами висел туман. Я думал про письмо, про Билла, про все остальное, и вдруг меня посетила странная мысль: будто полупрозрачный Билл, как туман, витает над кампусом. Как призрак покойного дедушки из «Семейного цирка».[3] Билл — наш дух, Билл — наша мораль. Билл — определяющая и формирующая сила. В очках с толстенными линзами.

Я — [email protected] Если бы жизнь была похожа на «Свою игру», я выбирал бы такие категории вопросов:

• Продукция Tandy

• Попсовые ток-шоу конца 70-х — начала 80-х

• История Apple

• Карьерные страхи

• Желтая пресса

• Флора тихоокеанского побережья Северо-запада США

• Трехслойное желе Jell-O 1-2-3

Я работаю в седьмом корпусе баг-тестером, то есть ищу в программах ошибки. Для меня это скачок по карьерной лестнице. Половину девяносто первого года я проработал в службе технической поддержки, читай: в телефонном аду. Учил старушек настраивать рассылку рождественских открыток в Microsoft Works.

С другой стороны, как большинство здешних сотрудников, я считаю, что корпорации со мной крупно повезло (хотя в мои двадцать шесть мир ограничен домом, работой и оптовым дисконтным супермаркетом Costco).

Я родился в Беллингеме (это почти на границе с Канадой), но родители переехали в Пало-Альто. Я снимаю дом с пятью коллегами: Тоддом, Сьюзен, Багом Барбекю, Майклом и Эйбом. Короче, «с вами была команда новостей третьего канала!»

У меня нет девушки. Работа в Microsoft как-то не способствует личной жизни. В прошлом году на WWDC[4] в Сан-Хосе я познакомился с девушкой, которая работает довольно близко, в Hewlett-Packard. Правда, ничего из этого не вышло. Иногда я даже начинаю с кем-то встречаться, а потом работа снова вылезает на первый план, я постепенно ухожу в сторонку, и все перегорает.

В последнее время у меня бессонница. Поэтому по ночам я веду дневник — выявляю закономерности своей жизни. Может, так я смогу понять, в чем проблема, а потом ее решу. Хочется стать более гармоничной личностью (наверное, как и всем). А пока я живу от одной строчки кода к другой. И так каждый день.

Мой дом:

В детстве я строил из лего дома-ранчо с полуэтажами. Сейчас я живу почти в таком же, только вокруг не безликие пластмассовые блоки. Наш район построили двадцать лет назад, когда Microsoft не было даже в зародыше и вокруг царило запустение, как на лыжном курорте летом.

Наш дом стоит не на зеленой пластмассовой штуке с пупырышками, а на вершине холма, среди густого леса. Рядом парк, до кампуса семь минут езды. Ниже — еще два майкрософтовских дома. В одном из них, через дорогу, живет Карла.

Решение поселиться в групповом доме принимается или в реале, или по е-мейлу. Этим ты как бы заявляешь, что у тебя нет личной жизни. Ты живешь только работой: проверка кода, баг-тестинг — что еще надо? Работа, сон, работа, сон, работа, сон. Некоторые из коллег притворяются, что у них есть другая жизнь. В гаражах Редмонда пылятся новехонькие каяки. Спросишь майкрософтовца, как он отдыхает, и слышишь в ответ: «Э-э… На каяке плаваю! Да-да, точно! В свободное время я занимаюсь водным спортом». За милю видно, что врет.

Когда-то я играл в футбол — раза три в неделю, а то и больше. Теперь забросил. У меня возникли странные отношения с собственным телом: как у начальника с сотрудником, норовящим увильнуть от работы. Мое тело — автофургон, где я вожу свой мозг, как домохозяйка из пригорода — детей на тренировку.

Дом обшит темной кедровой филенкой. Перед входом — крошечный газон с загадочными желтыми проплешинами (их прогрызла Мишка, соседская овчарка). На стене у входа висят воронки и лакмусовые бумажки: Баг Барбекю проводит метеорологические эксперименты. Между Мишкиными инопланетянскими проплешинами и дорогой есть еще полоска земли, где Сьюзен однажды совершила отчаянную попытку облагородить наш быт — высадила фиолетовые петунии. Теперь каждое утро нас провожают на работу депрессивные цветочные трупики, иссохшие от недостатка внимания.

Эйб, наш мультимиллионер, поначалу заклеил свои окна фольгой, чтобы не пропускать даже тот скудный свет, что проходит сквозь деревья. Выглядело так, словно с нами поселился бомж. Мы пилили Эйба до тех пор, пока он не купил взамен фольги черный строительный картон.

Единственный вклад Тодда во внешний вид нашего жилища — огромная коллекция средств для мытья автомобиля, которая периодически возникает перед гаражом.

О моем присутствии можно догадаться по хэтчбеку American Motors семьдесят седьмого года выпуска (я ставлю его прямо перед домом). Это Hornet Sportabout, ярко-оранжевый, проржавевший и страшный как табуретка.

Сегодня опять цейтнот. Пашем, пашем, пашем… Все равно не успеем (или я это уже говорил?). Почему мы так легкомысленно относимся к рабочему плану? В голове не укладывается…

В полдесятого на работу. В полдвенадцатого с работы. На ужин пицца. И три банки диетической колы.

Когда мне становится совсем тоскливо за компом, я заглядываю в окошко WinQuote (такая утилита, которая сообщает цену акций на NASDAQ[5]). В субботу там ничего не меняется, но я вечно об этом забываю. Привычка. А вдруг биржи Токио и Гонконга вызовут какое-нибудь колебание?