Дуглас Коупленд - Пожар на фабрике «Ативана»

Вайет задержался в латексной после работы. Он старательно разглаживает кожу пришельца, который должен быть готов к съемкам сразу после праздников. Его руки (Вайет безумно гордится своими руками, с длинными пальцами и без волос после стольких лет возни с химикатами) заляпаны эпоксидкой и краской, ногти в незаживающих рубцах и царапинах. Это издержки его не совсем обычной работы — Вайет креативный директор отдела протезов в местной компании, производящей спецэффекты, под названием «Плоть». В эти дни через производственную мясорубку, словно фарш на колбасном заводе, протискивается очередная малобюджетка недели для американской кабельной телесети. «Рожаем шедевр», — как еще днем, при своих, выразился Вайет, вызвав улыбку у сотрудников «Плоти», каждый из которых за последние пять лет виртуозно овладел искусством формовки, свежевания и росписи латексных и фиберглассовых тел. «Плоть» всегда специализировалась по бандитским разборкам со стрельбой — они изготавливали десятки пельменей с бутафорской кровью и начиняли ими отливки с человеческих торсов, подсоединяя каждый пельмень к специальному электронному устройству, так чтобы все они синхронно взрывались по команде «мотор!». Не так давно «Плоть» всерьез переключилась на производство пришельцев. Работать с пришельцами по-своему проще, чем с людьми, ведь ни пришельцев, ни будущего никто никогда не видел; зачем ломать голову, если тут всегда смело можно дать волю фантазии.

Вайет поднимает глаза и смотрит в окно: солнце уже совсем низко. С улицы доносится шум машин, и все спешат домой отмечать превращение тысяча девятьсот девяносто девятого года в двухтысячный. Еще днем, после экстренно-эпоксидной вылазки в аптеку на Лонсдэйл, Вайет почувствовал, как тяжелый груз проблем перестал давить на плечи обитателей Северного Ванкувера. Уже, наверное, с месяц Вайета не покидало ощущение, что над городом завис невероятных размеров астероид, угрожая, как мешок с картошкой, шлепнуться вниз в любую минуту. Даже минувшее Рождество приобрело из-за этого мрачноватый оттенок. «Последнее Рождество века, — постоянно твердили родные Вайета, — что бы это ни значило».

Жена Вайета, Кэтлин (детей нет), честно высидела мучительно долгую церемонию ритуальной раздачи подарков в доме его родителей — племянницы, племянники, прочие родственники — все буквально извертелись, делая Вайету с Кэтлин недоуменные знаки: почему нет детей?

И вот грозный астероид распался. Город тянется ввысь, как молодые побеги к солнцу, и Вайету становится немного жаль себя: он тут трудится в неурочное время, а все остальные сбежали пораньше и теперь давно уже дома готовятся встречать Новый год.

Вайет думает о сюжете фильма, в котором задействован пришелец, лежащий сейчас у него на коленях. Пшеничные блондины-пришельцы, под видом агентов по торговле недвижимостью, заманивают перспективных представителей человеческой расы в дома, тайно оборудованные для биологических экспериментов. Единственная земная пища, пригодная для пришельцев — противозачаточные таблетки. По ночам они врываются в аптеки города и разоряют их, убивая всех на своем пути.

Стоит ли говорить, что главный герой с героиней обнаруживают связь между кражей пилюль и торговлей недвижимостью и прибывают как раз вовремя, чтобы предотвратить вивисекцию двух очаровательных карапузов (в жизни — это распираемые гормонами, самодовольные тринадцатилетние монстры). В финальной сцене появляется «понтиак» модели «Санфайер» с открытым верхом, до отказа набитый голодными маклерами-пришельцами, в кольце из ружейных дул и полицейских машин с мигалками. Загнанные в угол, пришельцы выскакивают из фальшивой человеческой оболочки и предстают во всей своей истинной кошмарной слизисто-насекомой сущности, чтобы тут же погибнуть от пуль полицейских (тела начинены пельменями с кровью). Но прежде чем это случится, весь район будет разрушен до основания.

КОНЕЦ

Для кабельной сети выгода налицо. Без учета спецэффектов, весь фильм можно снять за двенадцать рабочих дней с минимальной съемкой на натуре — и это во времена небывалого падения канадского доллара. Добрая треть бюджета идет на финальную сцену, и Вайет чувствует — это свидетельство того, как высоко ценят на студии его мастерство.

Последние дни, Вайет работал тихо — как, впрочем, и все в мастерской: кроил латекс, смешивал анилиновые красители, проверял размеры стеклянных глазных Яблок, внимательно следивших за каждым оборотом колоссального и неотвратимого курвиметра истории. Но у самого Вайета голова была занята кое-чем посерьезнее цифр. Начиная с сентября, они с Кэтлин обошли множество специалистов по бесплодию, и в Сиэтле, и здесь, в Ванкувере, но результаты — готовые, после бесконечных мазков, спровоцированных эякуляций, тестов на щелочную реакцию, анализов крови и бесконечных возвращений к истории личных отношений, — не позволяли сделать окончательный вывод.

— Что значит, вы не знаете? — набросился Вайет на доктора Арказяна. — Вы обязаны знать.

Из окна Ванкувер выглядел серым и хмурым, как будто город был не выстроен по частям, а отлит целиком из одного куска.

— Извините, Вайет, но однозначного ответа мы вам дать не можем.

— Дело в моей сперме? Это из-за меня?

— Нет. Вы конкретно тут не при чем.

— Тогда, Кэтлин? Нет яйцеклеток? Они больные, неполноценные?

Доктор Арказян пытался успокоить Вайета — определенного ответа нет. Вайет представлял, как его сперматозоиды несутся к яйцеклетке Кэтлин и вдруг, в последний момент, замедляют свой бег и по одному засыпают или умирают. Вайет представлял себе яйцеклетку Кэтлин в виде куриного Яйца — один желток, без белка — яйца, распространяющего усыпляющие для сперматозоидов испарения. А может, сама яйцеклетка спит? А сперматозоиды? Могут ли они спать и видеть сны? Это ведь только половинка живого существа… как вообще она может жить… а тем более видеть сны?

У Кэтлин нет ни сестер, ни братьев. Она вышла за Вайета с единственной целью, чтобы родить пятнадцать детей. Многочисленное семейство Вайетов действовало на Кэтлин, как мощное приворотное зелье — весьма распространенное явление, когда ты единственный ребенок в семье. И уж конечно, они использовали каждый шанс… Но…

Что же это было за «но»?

— Объяснение может быть только одно, — размышляя вслух, произнес Вайет в кабинете доктора Арказяна перед самым Рождеством. — Возможно, я что-то проглотил. Кэтлин что-то вдохнула. Какое-нибудь лекарство, которое мы принимали в детстве…

— Весьма и весьма вероятно, — обтекаемо отвечал доктор Арказян, мечтая поскорее выпроводить из кабинета эту бездетную пару, так и не получившую объяснения собственному бесплодию.

С тех пор Вайет постоянно думал о своем с Кэтлин месте в этом мире. Всю неделю он прокручивал в голове события прошлого, старался припомнить все, что его организм мог усвоить, чем могло пропитаться тело с 1964 года — года его рождения: прививки в детстве; антибиотики, сульфамидные препараты и противогрибковые средства в подростковом возрасте; выхлопные газы, которыми он дышал два года, пока работал автомехаником; пищевые добавки, а по большим праздникам — конопля, кокаин, амфетамины и совсем недавно (и всего один раз) экстази, еще… Так… что же еще? В тысяча девятьсот восемьдесят шестом в Риме, странный запах, заполнивший воздух в открытом кафе. Пестициды для опрыскивания сада. Пестициды! Один Бог знает, что там намешано — и то вряд ли. Еще есть Кэтлин: ее противозачаточные таблетки — просто наверняка (хотя Кэтлин это и отрицает), пусть понемногу, но подтачивали ее репродуктивную систему.

Он откладывает пришельца в сторону, крепко обхватывает грудную клетку и делает глубокий вдох. Вот черт — химикаты, с которыми он работает! Теперь появились более чистые препараты, но долгие годы жизнь его была неразрывно связана с толуолом, ксилолом, всевозможными смолами…

Вайету становится тошно.

Он не всегда занимался изготовлением тел — это пришло позже. Начинал он как дизайнер миниатюрных моделей для кино— и телефильмов. Работа было что надо, он бы и не бросил ее никогда, но они с Кэтлин только поженились и нуждались в деньгах, потому что… Потому что хотели ребенка.

Одной из причин успеха Вайета на поприще дизайна миниатюр было то, что звездолеты инопланетян, изобретенные им, выглядели так, будто они действительно прилетели с другой планеты. Большинство других дизайнеров берут книгу о насекомых, выбирают подходящий экземпляр и строят его модифицированную версию в металле. Но только не Вайет. Он поступал иначе: шел в библиотеку и отыскивал в книгах молекулы медикаментов и пластмасс — формы, которым не указ суетные законы гравитации, света и биологии.

— Скажи честно, Вайет, где ты берешь свои идеи? — много лет назад допытывался Марв, его тогдашний начальник. — Все это так… свежо. Необычно.