Владимир Поярков - И смешно и грустно

Чемпионат по футболу… как много в этом звуке…

Василий Семенович Чистяков, не отрываясь от телевизора, как завороженный смотрел очередной матч, да и как можно оторвать взгляд, если, пропустив какой-нибудь интересный момент, потом в разговоре с такими же болельщиками как он, придется чувствовать себя никчемностью, которому и сказать-то нечего будет.

— Вась, скажи, какой у меня сарафан. Красивый? Ну скаж-и-и… пусть хоть и китайский, но все равно красивый, ну-у ска-а-ж-и-и как мне в нем? — это после работы случайно забежавшая на вещевой рынок, а сейчас в прекрасном настроении крутилась его жена Варя перед зеркалом.

— Угу… — машинально отвечал муж.

— Нет, ты оторвись на секунду и посмотри.

— Угу…

— Ну что «угу»? Я в нём прямо сейчас в «Гастроном» пойду, а то суп варить не из чего. Ну посмотри… — поворачиваясь то передом, то задом Варя, глядя на себя с восторгом маленькой девочки, по-прежнему пыталась «достучаться» до мужа.

— Угу…

— Угу-угу… — передразнила Варя, поправляя лямочки на сарафане и повернувшись, стараясь перекричать телевизор. — Вот уйду я от тебя и будет тебе «угу»! Вася! Ты слышишь меня?! Я от тебя ухожу к другому!

— Угу… — бросив на жену рассеянный микросекундный взгляд, Василий опять вперился в телевизор.

«Так… грудиночки взять… свекла, морковь вроде есть, масло точно скоро кончится…» — мысленно перебирая список продуктов, Варя последний раз глянула на зеркало висящее на двери, поправила свои светлые волосы, открыла дверь и вышла.

Но рано или поздно что-то все равно кончается, так и матчи тоже, пусть хоть они и идут бывает по телевизору друг за другом. Василий, уже почувствовав голод и чрезвычайно возбужденный полученным зрелищем, вскочил с дивана и, бросив пульт в кресло, помчался на кухню.

— Варюш, представляешь…! — крикнул в коридор Василий, хватая половник и тарелку, но, откинув крышку кастрюли, осекся — кастрюля была пустая…

— Варь, ты где? — пробежался Семеныч по всем комнатам с удивленным видом, не выпуская половник и тарелку из рук, но жены нигде не было…

Вернувшись на кухню, возможно надеясь на чудо, зачем-то опять заглянул в кастрюлю. Да наверно и не на чудо рассчитывал, а на любимую поговорку жены: «Варя всегда сварит». В кастрюле по-прежнему ничего не было, как и домашней феи, которая тоже исчезла. Вконец растерянный Семеныч посмотрел на часы. Часы показывали уже десять вечера.

«А ведь всего два раза в жизни у нас супа не было. Первый раз, когда с Ксюшкой в роддоме лежала, а второй — когда с Сережкой. И магазин уже закрыт… где же она может быть?», — недоумевал голодный болельщик и еще раз обошел все комнаты, заглянув вдобавок в туалет и в ванную.

Сев на кухонный стульчик и не зная, что делать, Василий задумался над необычайно нестандартной ситуацией. «Я от тебя ухожу к другому!» — неожиданно вспомнил Вася и спина покрылась холодным потом.

«К кому? Зачем? Ведь что-то еще говорила… Да нет, не может быть… Обиделась из-за футбола? А если вправду ушла? Может к кому в гости пошла? Хотя и в гости ни разу не ходили по отдельности», — так просидев час в путающихся мыслях, поднялся и прошел в комнату.

«Телефон же есть!», — неожиданно вспомнил Василий, хватая свой мобильник. «Пипип», — отозвался телефон из другой комнаты.

Дальше пошли звонки ко всем знакомым и опять безрезультатно.

«Вот уйду я от тебя….» — как заезженная пластинка опять зазвучали в голове слова жены.

«А может, не стала меня ждать и на огород уехала? Хотя тоже… пожалуй, утром съезжу туда, на первом рейсе…», — наконец пришла ему голову более менее разумная мысль и он, чуть успокоившись, лег спать. Спать одному тоже оказалось непросто, непривычно и даже неудобно.…

Участок они купили еще в прошлом году. Он не испытывал желания его покупать, но Варя настояла, под предлогом — у всех есть, а у нас нет. Поразмыслив, купили готовый, не так далеко от города, примерно в час езды, обычные шесть соток. Двухэтажный домик, клумба перед домом, на которой Варя садила цветы к Первому сентября.

С соседями быстро сошлись, особенно с Николаем и Людмилой близкими им по возрасту. Белобрысый Николай, здоровенный добродушный мужик в центнер с гаком веса составлял разительный контраст со своей маленькой черноволосой женой похожей то ли на цыганку, то ли на татарку. Но, несмотря на разный социальный статус, разные характеры, огородные проблемы сдружили эти две семьи, и частенько, бывало, захаживали друг к другу в гости.

Выйдя с остановки, Василий Семенович, добрался до своей калитки. Вид замка ввел его в ступор.

«Где же она тогда?» — недоумевал Василий, открывая замок.

Подойдя к домику и посмотрев на пыльный висящий амбарный замок, окончательно стало ясно, что она здесь не появлялась. Оглянулся в сторону дома соседей и неожиданно заметил, как чуть дернулась, и тут же закрылась занавеска окна.

«Чего это они? Испугались что ли?» — усмехнулся Чистяков.

Василий отвернулся, но как назло в голове начал прокручиваться ролик, как эпизод из кинофильма:

— Ну и растяпа ты, доску и то отпилить не можешь, — выговаривала Варя, перематывая бинтом порезанную руку Василия. — А топор тебе вообще страшно в руки давать.

— Я случайно… — оправдывался Семеныч.

— Да не случайно… ничего толком не можешь на огороде сделать. Вон посмотри у Люси муж какой: и с деревом дружит, и автомобиль починит запросто. Вечно его просить приходится, уже и неудобно перед соседями.

— Колька слесарь по профессии, а я бухгалтер. А у меня, между прочим, зарплата в полтора раза больше чем у него! — отбивался Вася.

— Ого, какое достоинство — в полтора раза зарплата выше, а у него может быть других достоинств больше….

«Вон оно что! Люда, поди, на работе в смену, а они значит здесь… прячутся… занавесочки быстрей задергивают…», — как вспышка озарила ревность Василия. Выхватил палку из дровницы, но, вспомнив широкую Колькину спину, подобрал побольше. Перескочив через низкий штакетник и взбежав на маленькое крылечко, Семеныч с силой распахнул дверь…

….Худенькая и маленькая Люся сидела у окна на кровати совершенно голая и, наклонив голову, держала свои длинные черные волосы в тазике с травяным настоем, стоящим на табуретке. Кроме волос ей из внешности особо похвастаться было нечем, и за волосами она ухаживала с особой тщательностью и всегда ими очень гордилась.

Увидев на пороге соседа с перекошенным лицом и с дубиной в руках, Люська сначала от испуга прикрылась, потом издала дикий вопль и, схватив тазик, окатила Василия. Василий покраснел, но ей это было не видно, так как все его лицо покрылось зеленовато-коричневым настоем. Он растерялся, уронил дубинку и бросился бежать, вслед ему неслись Люськины ругательства, из которых написать можно только одно — ненормальный. Что ни говори, а ругаться она умела.

Семеныч, вытирая лицо рукавом, перепрыгнул заборчик и залетел в свой дом. «Надо же так опростоволоситься, нажалуется Кольке, он меня точно потом уделает», — размышлял несостоявшийся Отелло…

— Люсь! — крикнул он, подойдя к забору. — Извини, пожалуйста, у меня к тебе разговор есть. Ненароком получилось, я думал там не ты, а Колька.

— Ладно, подожди… сейчас оденусь.

Через три минуты появилась Люся, с какой-то чалмой на голове, показавшейся Василию похожей на маленькую тыкву из детского мультфильма.

— У меня Варя пропала, вернее, ушла от меня… — грустно сообщил Семеныч.

— Так давно пора… — начала Люся.

— Перестань… я без нее жить не буду… — расстроено перебил Вася, — А твой-то где?

— Мой-то? Дома… сказал: футбол досмотрит и приедет.

— А ты когда его последний раз видела?

— Вчера… я здесь ночевала… он же из-за этого чертова чемпионата все готов бросить и огород и все на свете, сказал — ночную трансляцию будет смотреть… потом утреннюю…

— Значит вчера… — задумчиво произнес Семеныч.

— Василий, а ты на что намекаешь — что Варя может быть с Николаем? — строго спросила Люся.

Семеныч, то переминался с ноги на ногу, то ковырял носком ботинка землю, то вертел головой и смотрел куда-то вдаль, не зная как ответить.

Люся, поджав губы и продолжая смотреть на него, вспомнила: «А почему бы и нет, этот рохля свою крышу на доме не мог починить, а Варька-то бегала все Кольку просила. А потом пока он делал, то квасу ему притащит, то полотенце мокрое, да и смотрела как-то не так на него».

— А ну, пошли за мной, — приказала Люся.

Зайдя в дом, вытащила из сумочки телефон и, уставившись в Василия, набрала номер мужа.

— Ты где, змей подколодный?!..Дома?… А почему не едешь…? А может не дома? Тогда трубку Оленьке дай… Оленька … доченька… как у вас там? …папе скажи, пусть поторапливается неча за футболом рассиживаться… и пусть хлеб по дороге не забудет купить, — так быстро переходя от высокого фальцета к своему обычному низкому грудному голосу, неестественному для такой маленькой женщины, она закончила разговор и захлопнула крышку телефона.