Телефон зазвонил в три часа ночи. Звонила Пупсик. Пусть Хелена приедет. Сейчас. Немедленно. Все бросит, надо подруге помочь! А может, она занята? Уж не со шведом ли? Хелена оделась. Оставила записки на своей кровати и у двери соседней, бабушкиной квартиры. В записках — телефон Пупсика. Если одна из дочек проснется и станет ее искать. Пупсик жила на Каролиненгассе. В четвертом районе. Около Бельведера. По набережной Франца Иосифа и Рингу Хелена доехала до Принц-Ойгенштрассе. Вблизи центра на улицах попадались машины. В девятнадцатом районе и дальше, в четвертом, на улицах — никого. Перед турецким посольством стояла патрульная машина. На углу Каролиненгассе и Принц-Ойгенштрассе. Полицейские проводили глазами машину Хелены. Хелена спросила себя, что ждет ее на этот раз. Голос Пупсика звучал спокойно. Таинственно. Укоризненно. Но говорила она вполне связно. Печка в машине начала греть только у Шведской площади. Промерзнув до костей, Хелена быстро поднялась по лестнице на Каролиненгассе, 9. Ключ от дверей подъезда у нее был. Для таких вот случаев. Домофона нет. Даже дверных звонков. Если собираешься к Пупсику, нужно прежде позвонить по телефону. Если ты недостаточно ловок, чтобы попасть камешком в окно шестого этажа. Дверь квартиры не заперта. Дверь в комнату Софи — настежь. Хелена вошла. Няня-таиландка сидела в углу за кроваткой Софи. Сжавшись в комочек на полу и глядя на Эбнера. Карл Эбнер, антиквар, стоял у детской кроватки и сверху вниз смотрел на Софи. Горел ночник, белокурые детские волосы блестели в его свете. Ребенок спал. Эбнера качало. Напуганная таиландка не спускала с него глаз. Она с облегчением улыбнулась Хелене и встала. Хелена приложила палец к губам. Взяла Эбнера за руку. Эбнер тихонько рыгнул. Хелена погасила лампу. Выпроводила няню из комнаты и закрыла дверь. Эбнер вознамерился вернуться в детскую. Крепко ухватив за руку, Хелена повела его по коридору. Таиландка юркнула в свою комнату. Эбнер собрался за ней. Хелена его не пустила. Таща Эбнера за собой, она отправилась на поиски Пупсика. Они обнаружили ее в ванной. Пупсик сидела в ванне. В облаках пены. В ванну лилась горячая вода, почти кипяток. Пупсик говорила по телефону и терла себе спину щеткой. Эбнер стал раздеваться. Он аккуратно складывал одежду на табуреточку. Очень обстоятельно. И при этом качался. Раздевшись, он влез в ванну, напротив Пупсика. Пупсик говорила по телефону. Она махнула Хелене щеткой. Хелена прошла на кухню и села к столу. Кухонное окно выходило во двор-колодец. Все остальные окна — темные. Хелена с удовольствием выпила бы кофе. Или еще чего-нибудь горячего. Она вернулась в ванную. Эбнер уснул в ванне. Голова его свесилась прямо в пену. Пупсик говорила по телефону. Повсюду раскиданы резиновые звери. Все в ванной — в зверушках. Полотенца, мыло, зубные щетки, стаканчики, губки, расчески, щетки, кафель. Кругом Микки Маусы, Дональды Даки, Тики, Трики и Траки. Слоны. Утки. Обезьянки. Все для Софи. Хелена спросила Пупсика, знает ли та, что Эбнер был в комнате ее дочери. Разбудил таиландку. К счастью. Знает или нет? Пупсик сказала в телефон: "Сейчас я дам тебе того, кто подтвердит, что его здесь нет". Она протянула Хелене трубку. Хелена взяла ее, мокрую, покрытую пеной. "В чем дело?", — спросила она. "Я знаю, что он там. Знаю. Я. Знаю. Чувствую. Я это чувствую. И вы не знаете, что делать. Вы ничего не знаете. Больше ничего. Но. Совсем другие дела. Совсем другие дела еще будут. Вот увидите. Вот еще увидите. Я тебе обещаю. Вы. Вам не отобрать у меня Джека. Не вам. Никому. Можете себе…" Женщина говорила быстро. И монотонно. Словно сама с собой. "В чем дело? Что стряслось?" Пупсик продолжала тереть себе спину. Хелена держала трубку на расстоянии вытянутой руки. "Это та ненормальная из Зальцбурга, — произнесла Пупсик. — Это из-за Джека". — "Та самая Софи?" — спросила Хелена. "Да. Та придурочная". Хелена сказала в трубку: "Но… Алекс. Алекса нет? Нет его там?" Минуту в трубке было тихо. Потом голос вновь забубнил. Захлебнулся. Сорвался на крик. "Пошли вы со своим Александром. Провалитесь. Пусть отваливает! Наконец! Чтоб вам всем…" Хелена снова отставила трубку от уха. Пупсик лучезарно ей улыбнулась. Из трубки доносилось: "Джек. Джек. Ты мне нужен. Джек. Если не приедешь, то! Я это сделаю. Просто возьму и сделаю…" Открылась дверь в спальню Пупсика. Вошел высокий мужчина с пепельными волосами. Пупсиков китайский халат не доставал ему до колен. Он чистил ногти охотничьим ножом. Взял у Хелены трубку. "Хорош, киса, — сказал он. Спокойно. Дружелюбно. — Возьми себя в руки. А то дождешься. Когда вернусь". Голос в трубке прервался. Всхлипнул. Закричал. Мужчина положил трубку на пол. Поднял глаза на Хелену и ухмыльнулся. Трубка осталась на полу. Голос все звучал. Тоненько. Мужчина вытащил Пупсика из ванны. Всю в пене. Обнял ее. Взглянул через плечо на Хелену и спросил: "Она тоже будет?" А Пупсик сказала: "Хелена. Позволь представить тебе господина Нимайера. — Она рассмеялась. — Джека. Его Джек зовут. Как Потрошителя". Голос у нее был счастливый. Она встала на край ванны. Мужчина поднял ее. Метнул нож в светлую стенную панель за ванной. Нож вонзился в дерево. Над головой Эбнера. Мужчина взглянул на нож. Потом поднял Пупсика. Целуясь, они скрылись в спальне. Эбнер потихоньку сползал на дно ванны. Хелена выдернула затычку и закрыла воду. Вышла. Трубка безмолвствовала. Хелена тщательно заперла все двери и поехала домой. Она отсутствовала не больше часа.
Алекс позвонил в воскресенье. После обеда Хелена прилегла с книжкой и уснула. Сначала она не поняла, кто звонит. "Да я! — воскликнул Алекс. — Зеленый человечек". Зеленым человечком Алекса прозвали девочки. Потому что, заезжая за Хеленой, он все время надевал толстую зеленую тужурку альпийского горца. Да. Ему вот подумалось, не увидеться ли им. Он уж вчера пытался. Да никого не было. "Мы гуляли", — сказала Хелена. Ну да. Почему бы и нет. Почему бы и не увидеться. Прямо сегодня? Хелена заколебалась. Работа. Надо выспаться. Но она дала себя уговорить. В восемь. Да. Пусть он позвонит снизу. Она спустится.
Швед позвонил в четыре. Не будет ли она свободна вечером? Хелена отказалась. Ей надо выспаться. Работа. "Да? Жаль", — произнес он. Потому что он уезжает обратно в Милан. "Да. Счастливого пути", — сказала Хелена. "Почему?" — спросил швед. "Ну, в Милан. Это же далеко". — "Ах, это. Да. Конечно!" — рассмеялся он.
Хелена приготовила девочкам ужин и приглядела, как они чистят зубы и купаются. Раздумывая тем временем, стоит ли мыть голову. Что Алексу нужно? Они не говорили после того звонка, в августе. Хелена вымыла голову и надела свое единственное приличное платье. Платье от Бальмена было подарком тетушки к тридцатилетию, которое пришлось на прошлое Рождество. Тетя Адель сказала: пора тебе становиться элегантной. Хелена предпочла бы деньги. У нее даже туфель к этому платью не было. Она снова прилегла. Девочки бесились в детской. Бабушка сидела в гостиной и смотрела телевизор. Хелена аккуратно собрала свои длинные волосы и разложила их по подушке. Сзади они еще не высохли. Хелена прижалась к подушке. Чтобы не застудить голову. На мгновение ощутила, как тело полнится огромной усталостью. Подумала: больше никогда не встану. В ту минуту и это было ей безразлично. Лежать. Думала она. Не вставать. Просто не вставать. Потом позвонил Алекс, и она вскочила. Поправила волосы. Взяла пальто. Всех поцеловала на прощание. Добилась обещаний скоро лечь спать. И ушла.
Алекс ждал на улице. Хелена никак не могла сообразить, как с ним поздороваться. Они стояли лицом к лицу. "У тебя новая машина?" — спросила Хелена. Алекс разъяснил ей все преимущества своей новой "субару". Потом они со смехом обнялись. Смеялись над глупым диалогом. Смеялись, словно и не было телефонных разговоров в августе. И месяцев, когда Хелена ждала его звонка. Они отправились в ресторан. В "Каменную сову". Алекс заказал ужин и вина. Блюда и напитки всегда выбирал Алекс. Хелена спросила, что он поделывает. Почему в Вене? Разве он больше не живет в Зальцбурге? У Алекса в Вене дела. И в Зальцбурге он больше не живет. А что она поделывает? Завела ли любовника? Развелась наконец? Хелена механически ела и пила. Не чувствуя вкуса. Мелькнула мысль о детях. Не позвонить ли домой? После десерта она спросит Алекса. На десерт он заказал фирменное парфе. С нугой. Хелена глядела в тарелку и ковыряла мороженое. Не могла придумать, как начать вопрос. Ни слова. Ни предложения. И неизвестно, не будет ли слишком дрожать голос. Или же хрипеть. Она подняла глаза. Алекс наблюдал за нею. Они смотрели друг другу в глаза. "Не могу сказать тебе. Я и сам в общем-то не знаю, почему, — произнес Алекс. — И раскаиваюсь. Поверь мне". Алекс заказал две граппы. "Ты по-прежнему любишь это бурое пойло?" — спросил он. Больше всего Хелене хотелось поплакать. Тихонько, про себя. Но одновременно она чувствовала себя легко и от всего независимо. Выпила свою граппу. Алекс расплатился. Они вышли из ресторана. Хелена забралась в машину. Молча сидела рядом с Алексом. Не спрашивая, куда они едут. Алекс остановился у дома в верхнем конце Принц-Ойгенштрассе, почти у Южного вокзала. Помог выйти. Рядом со входом висела маленькая латунная табличка с надписью "Пансион «Монополь»". Алекс позвонил и что-то сказал в домофон. Хелене подумалось: вот бы видела ее сейчас Пупсик! Как она входит в дом свиданий. Словно делает это каждый день. Открывший дверь мужчина оглядел их обоих. Хелена изо всех сил старалась держаться непринужденно. Алекс сунул мужчине в руку несколько купюр. В выложенном плиткой холле с мраморными стенами появилась горничная. В черном платье, черные чулки и туфли, белый фартучек и белый кружевной чепчик. Старая и жирная. Проводила их в комнату. Все белое. Стены, панели, кровать, туалетный столик, потайная дверь в ванную. Полотенца в ванной, сказала женщина и отворила дверь туда. Не угодно ли господам чего еще. Бара в комнате нет. Алекс вопросительно взглянул на Хелену. "Наверное, сейчас следует выпить шампанского". "Или? — спросила Хелена. — Я хочу апельсинового соку". Женщина пожала плечами. Алекс заказал и апельсиновый сок тоже, женщина удалилась. Хелена села на кровать. "Нам непременно надо дождаться сока?" Алекс опрокинул ее на кровать и склонился над ней. "Этой женщине все абсолютно безразлично", — прошептал он. Но все же когда прибыл апельсиновый сок, Хелена села и пригладила волосы. Женщина поставила сок на туалетный столик: "Двести шиллингов. Сударь". Алекс вытащил деньги из пиджака и запер за ней дверь. Хелену вновь потянуло поплакать. Она рассмеялась. Потом все было очень просто. Словно вернулся прошлый июль. Или июнь. Май. Алекс, как всегда, не давал прикидываться. Он так долго ласкал ее языком, что не оставалось иного выхода, кроме оргазма. Потом он усадил ее на себя и, пока она на нем скакала, кончил. Как тогда, он долго не отпускал ее. Хелена внезапно вынырнула из глубокого сна. Три часа ночи. Алекс спал. Хелена стала одеваться. Алекс проснулся, когда она искала в постели свое белье. Сонно спросил, с кем она спала в последнее время. Она как-то изменилась. Проснулся. Потом начал одеваться. Хелена молча собиралась. Ей хотелось в свою постель. Ей хотелось, чтобы он не спрашивал того, о чем спросил. Ей не хотелось думать об этом. Она ничего не сказала. Они вышли из комнаты. Никого не встретили. Потом Хелена не смогла дольше сдерживать слезы. Сидела в машине, чувствуя, как они катятся по щекам и высыхают на шее. У дома Алекс хотел что-то сказать. Но Хелена выскочила из машины и бросилась к двери. Алекс тоже вышел и собрался что-то крикнуть вслед. Она в величайшей спешке заперла дверь. Взлетела в квартиру. Дети спали. Все в порядке, гласила бабушкина записка. Прямо в платье Хелена рухнула на кровать.
