Вильхельм Муберг - Мужняя жена

Три произведения — написанные разными писателями, в разное время, на разных языках… Казалось бы, что общего могут они иметь между собой? Одно рассказывает о буднях захолустного датского городка в середине прошлого века, другое переносит нас в шведскую деревню еще более ранней поры, третье воскрешает события относительно недавние: вторая мировая война, немецко-фашистская оккупация Норвегии. Совершенно непохожие друг на друга, герои живут и действуют в разные эпохи, в разном социальном окружении, в несравнимых обстоятельствах. И все же за этим внешним, бросающимся в глаза несходством ощущается скрытая близость, черты духовного и эмоционального родства.

Все три произведения относятся к жанру, который в Скандинавии принято называть «маленьким», или «коротким», романом и который в привычной для нас терминологии, наверно, правильнее всего будет определить как лирическую повесть. Для произведений этого жанра характерна известная эскизность — ограниченный круг действующих лиц, отсутствие побочных сюжетных линий, сжатость временных и пространственных пределов, в которых развертывается действие. Произведения такого рода часто убедительно раскрывают на материале частного случая, единичной человеческой судьбы тенденции и явления, типичные для общественной действительности в тот или иной момент.

Но связь между тремя повестями не исчерпывается наличием определенных жанровых признаков. Главное, что сближает их между собой, — тема любви, лейтмотивом пронизывающая содержание каждого из этих произведений. Той любви, которая выпадает на долю не всякому, которая может потребовать от человека напряжения всех его душевных сил, может принести безграничную радость и невыносимые страдания, оставляя неизгладимый след в его судьбе. Возвышенное человеческое чувство в непримиримом столкновении со злыми силами, вставшими на его пути, — эта вечная тема звучит у каждого из трех писателей по-своему, в сочетании с множеством других мотивов, но всех их она волнует одинаково глубоко, и именно в ее истолковании наиболее ярко раскрывается своеобразие позиции каждого художника, его творческая индивидуальность.

В творчестве Германа Ванга (1857–1912) повесть «У дороги» занимает совершенно особое место. И дело здесь не только в том, что именно это произведение положило начало широкой известности писателя, известности, которая к началу XX века вышла далеко за пределы Скандинавии, и не в том даже, что, по общему мнению, оно принадлежит к числу его лучших созданий. «У дороги» — это художественный манифест Ванга, первое и, пожалуй, наиболее последовательное воплощение его творческих принципов.

Вступив в литературу в конце 70-х — начале 80-х годов, в период расцвета реалистического направления в Скандинавии, Ванг принимал многие существенные стороны программы этого направления, сформулированной его идейным вдохновителем — литературоведом и критиком Георгом Брандесом. Демократизация общественного устройства, борьба против классовых и моральных предрассудков, приобщение искусства и литературы к обсуждению актуальных проблем современности — эти требования, выдвинутые Брандесом и его сподвижниками, Ванг был готов приветствовать. Однако он был против открытой тенденциозности в искусстве. «Величие современного писателя заключается в том, чтобы уметь исчезнуть за создаваемой им картиной», — пишет он в 1880 году. Приближаясь по своим взглядам к позиции французских натуралистов, Банг, однако, осуждал Золя за излишний физиологизм, за преувеличение роли биологического начала в человеке. Наиболее совершенными художниками слова он провозглашал Тургенева, произведения которого в те годы приобрели широчайшую популярность в Скандинавии, и норвежского романиста Юнаса Ли.

В спорах о художественной специфике современного романа Банг выступает как противник изобилующих деталями описаний и многословных авторских комментариев. Обращаясь К Юнасу Ли, он пишет: «Вы, учитель, видите своих персонажей в действии, в непрестанном действии… Вы видите и показываете нам только те неодушевленные предметы, которые участвуют в происходящем, вмешиваются в волнующие действия человека». Банг ратует за импрессионистическую манеру повествования, за усиление роли подтекста, за «сценический», как он его называет, роман, где автор ничем не обнаруживает открыто своего присутствия.

Свои взгляды, которые он постоянно высказывал в литературных и театральных рецензиях, печатавшихся в 1877–1878 годах в крупнейших датских газетах, Банг четко сформулировал в полемической книге «Реализм и реалисты» (1879) и в сборнике «Критические этюды и наброски» (1880). И эти работы и особенно первый роман писателя — «Безнадежные поколения» (1880) вызвали бурную полемику, имя Банга обрело почти скандальную известность.

Первый литературный успех, признание читателей и даже части заведомо предубежденной критики пришли к Бангу после выхода в свет сборника «Тихие существа» (1886), где в числе других произведений была опубликована повесть «У дороги». В последующие годы из-под пера писателя выходит целый ряд романов, повестей, новелл. Все они завоевывают любовь читателей, покоряя их психологической достоверностью, эмоциональной глубиной, той особой атмосферой поэтической грусти, которая почти осязаемо присутствует в произведениях Банга. Излюбленные герои писателя — люди тонкого душевного склада, болезненно ощущающие жестокость и несправедливость окружающего их обывательского мира, но органически не способные к активному протесту. Гибель красоты, человечности, поэзии под натиском безжалостного эгоистического расчета и трезвого практицизма — ведущая тема в творчестве Банга. В своих произведениях Банг неизменно остается верен жизненной правде; трагические судьбы его героев предстают перед читателем как неизбежный результат уродливых тенденций в развитии общества; они призваны предостеречь общество от грозящей ему опасности — от полной утраты человечности, истинного представления об этических и эстетических ценностях.

По собственному признанию Банга, непосредственным импульсом к созданию повести «У дороги» явилось случайное дорожное впечатление: во время поездки по Ютландии, на маленькой станции, он увидел в окне лицо женщины, с невыразимой тоской смотревшей на проходящий поезд. «Это лицо в течение двух лет непрестанно вновь и вновь возникало в моей памяти», — писал он позднее. Кто эта женщина? Почему в ее взгляде такое страдание? И в воображении художника рождается картина: монотонное, размеренное — от поезда до поезда — существование в пристанционном городке, одни и те же, давно ставшие привычными лица и разговоры, медленное, но неотвратимое угасание чувств, надежд, мечтаний…

История Катинки Бай — будничная, «тихая» трагедия. В повести нет катастрофических событий, бурных проявлений страстей, открытых столкновений противоборствующих сил. И все же это трагедия — на наших глазах гибнет прекрасный по своим душевным качествам человек, гибнет, задыхаясь от отсутствия счастья, как от недостатка воздуха.

В соответствии со своими принципами Банг стремится полностью «исчезнуть за создаваемой им картиной»: он почти не комментирует происходящие события, чрезвычайно редко прибегает к описанию душевного состояния персонажей, отказывается от обобщения и анализа. Но то, что он показывает, убедительно свидетельствует: судьба Катанки — не случайность, атмосфера обывательской среды вообще губительна. Именно поэтому среди персонажей повести мы не встречаем ни одного по-настоящему счастливого человека — есть лишь те, кто так или иначе сумел адаптироваться к существующим условиям, и те, чьи запросы не выходят за пределы мещанского благополучия, а следовательно, могут быть удовлетворены.

Не находят счастья ни Агнес Линде, ни Тора Берг — наиболее близкие Катанке по своему душевному складу женщины. Однако в отличие от нее они способны смириться с его отсутствием, довольствоваться его имитацией. Откровенно торжествуют в конце повести фру Абель и ее «птенчики», но ведь для них «счастьем» является именно то, чего не смогла вынести Катанка: респектабельный, хотя бы и не имеющий отношения к любви брак.

Возвышенному, подлинно человеческому чувству нет места в мире, где властвуют пошлость, расчет, лицемерие, поэтому любовь Катинки и Хуса обречена с самого начала, трагический исход предопределен. Однако дело здесь не только во внешних обстоятельствах, но и в характерах самих героев. Конечно, не случайно автор приводит их к встрече уже сложившимися людьми, накопившими некоторый, очевидно, одинаково горький жизненный опыт. Мы мало узнаем о прошлом Хуса, но легко догадаться, что и ему, как Катинке, довелось в полной мере испытать душевное одиночество, боль разочарований и крушение надежд. Оба они внутренне надломлены, утратили веру в возможность счастья, а следовательно, и способность бороться за него. И для Катинки и для Хуса мечта о счастье представляется заведомо неосуществимой — и они безропотно отказываются от всякой попытки что-либо изменить в своей судьбе. «Какой прекрасной могла бы быть жизнь», — говорит перед смертью Катинка, и в словах этих звучит не обвинение или протест, а лишь глубокая печаль. Историю своих героев Банг завершает исполненной символического смысла деталью: венок, посланный Хусом к похоронам Катинки, приходит с опозданием, чудесные розы уже успели увянуть.