Нацуо Кирино - Нежные щечки

Утром одиннадцатого августа на пульт экстренной полицейской службы «110» поступило сообщение о том, что из дома, принадлежащего Ёхэю Исияме, в дачном поселке Идзумикё, расположенном у озера Сикоцу в окрестностях города Титосэ, ушла на прогулку и бесследно исчезла пятилетняя дошкольница Юка Мориваки, старшая дочь господина Митихиро Мориваки, сорока четырех лет, владельца компании по производству печатных форм. Поиски ребенка, продолжающиеся к настоящему моменту уже неделю, никаких результатов не принесли. Постоянно проживающий в Токио господин Мориваки проводил на даче своего друга, господина Исиямы, летний отпуск.

Дачный поселок Идзумикё располагается на высоте пятисот метров над уровнем моря. Исходя из соображений, что малолетний ребенок не мог далеко уйти от дома, расположенного в гористой местности, радиус поиска решено было ограничить двумя километрами. Поисковая группа с пятью полицейскими собаками обследовала лесной массив. Были опрошены владельцы близлежащих дач.

Особое беспокойство вызывало то обстоятельство, что, даже если девочка просто заблудилась, выжить пятилетнему ребенку без пропитания в течение нескольких дней в лесу, где температура летом опускается ниже десяти градусов, практически невозможно. По мнению вовлеченных в поиски людей, ситуация была безнадежной. Местные жители судачили, что ребенок мог стать жертвой извращенца или же попал под колеса автомобиля, и водитель решил скрыть следы преступления.

Сотрудники полицейского отделения Энивы выдвигали следующие возражения: «Первое. Дом господина Исиямы находится ближе других дач к вершине горы, и посторонние туда практически никогда не заходят. Второе. В момент исчезновения ребенка мимо офиса поселковой администрации, расположенного у подножия горы, посторонние машины не проезжали. Третье. Владельцы близлежащих дач подозрительных личностей в окрестностях не заметили. Четвертое. Следов автомобильной аварии не обнаружено. Из всего вышеперечисленного был сделан вывод, что авария или похищение представляются маловероятными».

У Исиямы на ноге с детства остался глубокий коричневатый шрам от колючей проволоки. Он тогда споткнулся и упал. Удар пришелся на переднюю область голени. Острие проволоки вонзилось так глубоко, что ему с трудом удалось вытащить его из ноги. Касуми любила нежно поглаживать шрам, приговаривая: «Бедненький, представляю, как тебе было больно!» «Наверное, не удержался, расплакался у всех на глазах? Или храбрился, чтобы никто из друзей не догадался, как тебе больно? Полюбив мужчину, пытаешься представить, каким он был в том или ином возрасте, как вел себя в той или иной ситуации. Как бы мне хотелось встретить его тогда, в детстве, и защитить, как родное дитя», — размышляла про себя Касуми.

А вот Исияме Касуми была интересна только в настоящем. «Я люблю тебя такой, какая ты есть сейчас», — говорил он. Касуми не переставала недоумевать по этому поводу: «Может, ему не хотелось бы встречаться с той Касуми, какой я была до нашей встречи? А может, он не хочет знать, как я стала такой, какой стала? Возможно, он догадывается, что в глубине души я сама не принимаю себя ту, прошлую, или, скорее, не принимаю свое прошлое? Может, любовь бывает и такой?» Когда Касуми чего-то не понимала, она начинала допытываться.

А почему ты не хотел бы встретиться со мной прошлой?

— Потому что люблю тебя такой, какая ты сейчас, — все время одинаково отвечал Исияма.

— А ты не думаешь, что в прошлом я была такой же, как сейчас?

— Не думаю. Когда ты была моложе, я не находил тебя привлекательной.

— Да нет же! Я говорю про еще раньше, до того, как мы встретились.

— Разве это не одно и то же?

— Ну ладно, а сейчас почему любишь?

— Потому что хорошо тебя знаю.

Касуми злилась, не получая ответ на свой вопрос.

— А вот если бы ты узнал меня получше тогда, в прошлом, ты бы меня, может, тоже полюбил, как сейчас? — не унималась Касуми, хотя знала, что это неправда.

Они познакомились больше десяти лет назад на работе. Тогда она и подумать не могла, что когда-нибудь их отношения зайдут так далеко. Еще совсем недавно она понятия не имела об этом шраме на ноге Исиямы. Возможно, им еще многое предстояло узнать друг о друге. А шрамов, о которых понятия не имел Исияма, у Касуми было более чем достаточно.

Касуми легонько прикоснулась губами к шраму. Исияма отдернул ногу, будто ему было щекотно, и обеими руками притянул Касуми к себе. От прикосновения накрахмаленного постельного белья спине стало жарко. Его начинающее обрастать жирком тело еще не потеряло своей упругости. Зажатая в его объятиях, она чувствовала себя завернутой в это тело. Касуми нравилось это ощущение. Между тем приближалось время расставания. С откровенным сожалением и смутным чувством вины Касуми произнесла:

— Мне пора.

Она уткнулась лицом ему в грудь, и от этого ее обычно звонкий голос прозвучал глухо. Исияма слегка пошевелился.

— Я знаю. — (Ей показалось, что его низкий голос доносится прямо из груди.)

— Когда увидимся в следующий раз?

Исияма молчал. Его молчание казалось ей вечностью. Она боялась одного: что когда-то следующего раза не будет.

— Я решил купить дачу.

Почему именно сейчас он заговорил с ней об этом? Касуми оторвала щеку от его груди. Свет от маленькой лампочки окрашивал половину белого потолка в оранжеватый цвет. С потолка она медленно перевела взгляд на еще замутненную от пара стеклянную дверь ванной. Время от времени за дверью раздавалось бульканье поды — не иначе как пробка неплотно закрывала сливное отверстие ванны. Все эти малюсенькие комнатенки были угнетающе печальными. Их миром была кровать. Над головой у них не было неба, они никогда не видели, что там, за окном, за тяжелыми пожелтевшими шторами. Касуми вдруг заметила, что Исияма пристально смотрит на нее.

— Ты куда смотришь? — спросил он.

— На потолок.

— Почему не на меня? — попытался перевести на себя ее внимание Исияма.

— А с чего это ты заговорил про дачу?

Там мы смогли бы с тобой спокойно встречаться.

В черной радужке его глаз ничего не отражалось. Касуми пыталась понять, что за всем этим стоит.

Где же ты собрался покупать дачу?

На Хоккайдо, рядом с Сикоду. Там рек много, можно рыбачить.

— Ой, так далеко! Туда же так просто не доберешься.

Исияма слегка отстранил Касуми, потянулся за сигаретой. Закурил, будто вместе с табачным дымом хотел выдохнуть тяжесть, лежащую на душе.

Так в том-то и дело. Далеко от моей жены и твоего Мориваки.

Касуми вздохнула. Как же далеко все зашло! На душе было радостно. Это из-за нее, из-за Касуми, Исияма хочет купить дом! Их отношения начались неожиданно. Они то сходились, то отдалялись. Так прошло больше двух лет. А теперь вот как все обернулось: только и хочется, что сжать друг друга в объятиях и не разжимать их. Никогда. Ей показалось, что решением купить дом они будто отрезали все пути к отступлению. Назад дороги нет. Касуми почувствовала смутное беспокойство.

— Удастся ли?

— Что?

— Рискованная это затея.

Исияма крепко сжал Касуми за предплечье, будто пытаясь унять дрожь в ее душе.

— Я хочу видеться с тобой чаще.

— Я тоже, — прошептала она.

— Ведь твои родители живут на Хоккайдо. Ты сможешь под этим предлогом иногда ездить туда. А я буду ездить на рыбалку. Что скажешь?

— Да, пожалуй.

Она предпочла отвернуться, чтобы Исияма не смог прочитать смущение на ее лице. Действительно, Касуми родилась на Хоккайдо. Об этом она как-то упоминала. Когда ей было восемнадцать, Касуми покинула деревню, где жила вместе с родителями. Она больше никогда не возвращалась туда и не поддерживала ни с кем связь. Вряд ли Исияма, выросший в Токио в обеспеченной семье, смог бы понять ее поступок, даже если бы она и попыталась объяснить. Еще один изгиб ее души, неизвестный Исияме. Ему никогда не приходилось принимать решения, подобные тем, что принимала она. Иногда Касуми казалось, что именно поэтому она сильнее его.

Неожиданно перед ее взором предстало пепельно-серое море, таким, каким она видела его со школьного двора, неровно поросшего травой.

В преддверии зимы море штормило. Слева — мы с Офую. Вправо уходила прямая береговая линия, тянущаяся до городишки Вакканай. Желтый песок с примесью мелкой гальки. Откуда море приносило ее? Поднимешь такой камешек, а он рассыпается у тебя в руках, как слежавшийся песок. В детстве у нее не было друзей, разве что бродячие собаки. Она развлекалась тем, что собирала камешки — у нее в руках они распадались на песчинки. Еще ребенком она думала, что если вот так и суждено ей провести жизнь, глядя на это море, то уж лучше умереть прямо сейчас.