Андрей Жвалевский - Пока я на краю. Повесть

Прочитала на едином дыхании. Авторам пришлось чрезвычайно чутко балансировать, чтобы, показав серьезность проблемы, ни в коем случае не романтизировать самоубийства, не дать даже намека неокрепшей подростковой психике на такую возможность ухода от навалившихся проблем. Анна Халиулина

Проглотила книгу за день, отвлекаясь только на неотложные дела. Очень понравилось. Все. Но после чтения на душе тяжело. Страшно за сегодняшних детей, тяжело им. Но я подумала о том, что именно в 16 лет книга и нужна. Спасибо вам за ваше неравнодушие. Не мастер писать рецензии, но зато от души. Нелли Власова

Сегодня очень рано надо было вставать, но, начав читать, уже не могла остановиться. А прочитав, не могла уснуть, все думала о том, что и как можно было изменить, повернуть, предусмотреть… Кстати, местами в Алкиной маме узнавала себя. И было стыдно ((((Елена Мочалова

20 января застрелился мой 11-летний племянник. Из-за несчастной любви. Комментарий психологов на этот случай был такой: суицид помолодел. Сейчас от несчастной любви уходят в 9, 10, 11… Мне кажется, эта повесть – одна из самых сильных ваших книг. Спасибо большое! Обо всем об этом надо говорить, обязательно надо говорить. У вас получилось. Ирина

Повествование сразу захватывает – и не отпускает до самого конца. Все время переживаешь за героев. Только книга, пожалуй, будет не 16+, а на все 60+ с современным законодательством. Авторы ни одной «запретной» темы не забыли. Очень здорово, самое дело подросткам читать. Ольга Бухина, переводчик, эссеист, специалист по детской литературе

Мне 14, но мама разрешила мне читать книжку. Это не воспитательная лекция – это книга с интересным сюжетом и героями, за которых переживаешь. Вы не навязываете никаких выводов и моралей. А еще в книге очень живые подростки, мне еще очень нравится их речь. Впечатление такое, что это действительно происходит рядом с тобой. Маша Дорофеева

Стихотворные вставки, мне кажется, выдержаны на идеальном уровне – не заумнее и не тяжелее, чем мог бы написать 17-летний небесталанный человек, но при этом достаточно глубокие и одновременно лаконичные. Резюме: прекрасная литература высокого уровня. Прошу разрешения дать почитать рукопись семнадцатилетнему сыну. Алена Алексина

Книга умопомрачительная! Я в свои семнадцать лет не мог оторваться, настолько цеплял сюжет, заставлял возвращаться снова и снова к компьютеру прочитать еще хоть пару строчек. Несколько неувязочек нашел, а в общем текст великолепный. Не дает шанса оставить книгу, не дочитав ее до конца. Александр Долгих

Меня по-настоящему тронула линия Веры. Я там всему поверила. А концовка, когда Вера сжимает руку Алки, жизнеутверждающая, и для меня именно это – финал, разрешение конфликта, надежда, выдох. В общем, спасибо за Веру! Я ее полюбила. Даша Доцук, журналист, блогер, детский писатель

Послевкусие неоднозначное, будто свежезаваренный кофе вприкуску с соленым огурчиком. Очень важен посыл в будущее для тех, кто на краю. Главный смысл: жизнь продолжается! Трудности преодолимы. Всем родителям – читать. Детям – не портить родителям нервы! Наталья Дорошенко

Я читала, если честно, только в транспорте, но мне хотелось постоянно ехать куда-то, лишь бы почитать, что там дальше. Прямо хочется, чтоб у всех все сложилось. Я даже заплакать умудрилась, что редко случается от книг/фильмов/сериалов. По-моему, хороший показатель. Лиза Руднева

Спасибо за оптимистичный финал. Классно, что, несмотря на смерть одной героини, срыв второго и неопределенность с третьим, у вас все равно получилось написать так, что общее настроение остается оптимистичным. Вера Ермакова

Дорогие взрослые читатели!

По закону № 436-ФЗ издательство должно будет поставить на эту повесть маркировку 16+, но мы уверены, что читать ее можно и нужно лет с четырнадцати.

Это повесть о подростковых суицидах. Одна из героинь – лесбиянка.

Теперь вы все знаете и сами можете решить, читать ли вам эту книгу и давать ли ее своему ребенку.

Эта книга не является лекарством против суицида. Если человек уже стоит на грани, то книги ему вряд ли помогут, ему нужна помощь других людей. Самое лучшее, что можно сделать в этой ситуации, – обратиться к профессиональным психологам. Но нашу повесть можно использовать как прививку – чтобы вовремя заметить депрессию у вашего друга, ребенка или ученика.

Мечтаем, чтобы эти знания вам никогда не пригодились!

С уважением, авторы

Большое спасибо всем тест-читателям, которые помогли улучшить эту книгу, но особенно Маше Вашкевич, инструктору, администратору в Центре контраварийной подготовки, психологам Татьяне Шульц и Анне Тихомировой, а также Анне Хитрик (группа «S°unduk») за разрешение использовать ее песню.

@КапляМрака

Алка аккуратно доштриховала тюльпан. Черный тюльпан. Черный поникший тюльпан в разбитой вазе. Вода, разлитая по столу, больше всего напоминала кровь.

Она сфотографировала рисунок и оценила его на экране планшета. Штриховка потерялась, но для стены «ВКонтакте» сойдет. Тюльпан казался еще более черным и еще более мертвым. Ваза бликовала как настоящая. Кровь, то есть вода, тягучим пятном приближалась к краю нарисованного стола.

Алка выложила рисунок в сеть, проиллюстрировав свое новое стихотворение. Первой, как всегда, откликнулась Жесть.

«Я тоже рвусь. Мы встретимся там. Стихи отличные».

«Спс», – написала Алка. Ей тоже нравилось то, что получилось.

Последнее время стихи стали рождаться все реже и только под утро. Которую ночь подряд что-то будило Аллу часа в четыре утра, она устраивала набег на кухню, лежала, ела и пялилась в черное окно. Хорошо, если в голове начинали толкаться рифмы, это отвлекало от пугающей пустоты в душе. И от неотвратимости того, что нужно вставать.

Утро. Мама. Завтрак. Улица. Холод. Школа. Люди. Ходят. Говорят. Скалятся.

Им нужно отвечать, на них нужно смотреть.

Потом, дома, можно заткнуть уши, рухнуть и доспать выдранные из сна утренние часы. Несколько блаженных часов покоя. Потому что вечером опять мама, только с ужином, опять школа, хоть и в виде уроков, опять нужно как-то реагировать на внешний мир, который бесит самим фактом своего существования.

Жизнь не отвратительна, только если оживают предметы на бумаге. И еще стихи. Когда складывается, можно дотянуть до утра.

Семь. Нужно вставать. Идти.

«Мир – отстой».

Хантер втыкал в монитор.

Софтина, которую сваяла Панта, работала сама, без участия человека, Хантер мог запросто в это время читать что-нибудь или даже раскладывать «косынку», но ему нравилось думать, что он все-таки контролирует процесс.

Но он снова пропустил момент, когда анализ закончился. Только что мелькали цифры обработанных аккаунтов – и уже мигает наглая надпись: «Все готово! Не тормози, Хант!»

«Надо заставить Панту врезать звуковой сигнал», – подумал он и принялся разгребать улов.

В основном, как обычно, мелочь. Корреляция до ¼ и меньше.

Но одна рыбешка оказалась перспективной, аж на 85,3 процента. Полное совпадение по восьми основным и трем косвенным параметрам.

Дальше начиналась работа Хантера – подобрать для рыбки блесну. С этой задачей ни одна пантовская программуля не справлялась. Впрочем, кандидатов было всего трое, выбор не составил труда.

– Зёма! – крикнул Хантер. – А сделай кофе! И бутеров!

– А спинку не почесать? – отозвался Земекис.

– Потом! Я легенду пишу!

Эта часть работы Хантеру нравилась больше всего. Она чем-то напоминала его любимое лего: из стандартных кирпичиков создавалось нечто новое и неожиданное, что-то, чего раньше в природе и не существовало вовсе.

Зёма все-таки принес кружку с горячим эспрессо и бутерброды. Вернее, набор «сделай сам»: батон, колбасу, сыр. Все неразрезанное. И еще нож.

Хантер жалобно посмотрел на Земекиса. Тот буркнул: «Прости, забыл», – и принялся нарезать батон прямо на столе.