В тот вечер мой муж ждал футбол. Я ему прикатила столик. Какие-то фисташки к пиву, какие-то бутеры ему сделала. Три минуты оставалось до начала тайма. Он пеночку слизнул с бокала, похлопал меня по спинке и сказал: «Все, иди, иди».
Я и пошла. Носочки шерстяные по плиточке скользили. По лестнице и на второй, и в кабинет, за комп, и в Сеть. А вдруг там Лера? А Лера там!
И то же пиво, и фисташки, и футбол, и та же самая трансляция на Первом. Лерочка любит российских комментаторов.
Он не ждал меня в воскресенье и удивился:
«Зайка! Ты пришла! Как я за тобой соскучился…»
А я хохотала. Как смешно! Сто лет уже не слышала эти словечки. У него была куча словечек, которые для меня были тепленькими архаизмами. «Супружеский долг» меня забавлял неимоверно. «Супружеский долг исполнял» – и сразу картинка: два хомячка. «Товарищ приехал» – стоит на пороге гражданин с чемоданом и держит шмат сала, завернутый в газету «Русская Германия». «Бурный секс» – голодный Лера с аппетитом кушает рыбку, урчит и оставляет от рыбки только голову и хвостик. «Хочу безумно» – Лерочкины большие глаза выскакивают из орбит. «Начинается…» – Лера чешет пузочко и морщит нос. «Ты у меня договоришься» – Лера хочет двинуть в челюсть, но… стесняется. И такое пьяное говнистенькое с подковырочкой «ты меня с кем-то путаешь, заенка»…
«За тобой соскучился» меня тоже смешило. Хотя потом он стал говорить «по тебе». Интересно, кто-нибудь там у него заметил это «по»?
Он соскучился – и я запрыгала, затанцевала в кабинете. У меня была куча сил тогда, я не могла усидеть на стуле. Я крутилась перед зеркалом, заценила, как я прикольно в этой рубашке похожа на крестьянку, и успевала отстучать Лерочке что-то простое, что-то типа: «Сейчас кусну тебя за попу».
«А где твой?» – он спросил.
«Барселона» – «Манчестер», – говорю и опять смеюсь: «Твой!» – тоже жуть как смешно.
Лера посмотрел на экран, там пестрели те же майки, «Манчестера» и «Барселоны». Он усмехнулся и ножкой об ножку почесал.
«А где жена?» – мне тоже стало интересно.
«У себя, читает книжку». – Он встал и поглядел за дверь, чтобы убедиться, да – читает.
«Какая книжка? – я подумала. – Когда у тебя такой мужик в соседней комнате». Но вслух, конечно, не сказала. Стыдно такие некрасивые глупости вслух говорить.
«Променять тебя на футбол…» – Лерочка зашевелил бровями.
«Дешевые еврейские провокации», – говорю.
Я подняла рубашку, поиграла животом, села на стол. Печатала быстренько, потеплевшими пальцами.
«А я сниму сейчас свою рубашку…»
«Малыш, а вдруг кто-то…»
«А я хочу к тебе на ручки…»
«Да, моя сладкая! Пошли все на фиг! Иди ко мне!»
Лера прикрыл свою дверь и завернулся в халат. Я стала на коленки, погладила себя ладонью, нежно, легонечко, везде, везде, и напечатала:
«Смотри, я стала над тобой и танцую…»
«Дааааааааа, покажи мне все, сучечка… Покажи!»
Мы кинулись друг на друга. Воровня! Возбуждает дико. Увести со двора лошаденку – да разве мы откажемся от такого мероприятия? Лера обожает, Лера любит пакостить. Штатную свою любовницу, черненькую с челочкой, он умыкнул прямо из мужниных объятий. На виду у всех. И это сделало особенно приятным морское путешествие по Уборти.
В кои-то веки Лерочка собрался в круиз! Он не любит перемещаться. Новые места, дальние расстояния не жалует. И вдруг на море случился шторм. Все корабли согнали в Ашдод. Теплоходы стояли у Леры под балконом. Цены на путевки упали вдвое. Друзья загорелись – и он ступил на корабль.
Жена удалилась в каюту, включила сериал. Лера сидел с друзьями на верхней палубе, пил вино и наблюдал, как по трапу поднимаются девочки.
Появилась семейная пара. Мужчина тянул большой розовый чемодан. Он посмотрел на пассажиров. Задержал взгляд на веселой компании Лерочкиных друзей. Чмокнул жену и сказал:
– Ну, все, теперь я спокоен – здесь одни пенсионеры.
Лера заметил яркий чемодан, услышал «пенсионеры», и как только теплоход отчалил, пригласил худобу за свой столик. Потом она привела его в свою каюту, а потом стала приезжать к нему в Ашдод, нечасто, разочка три в месяц. А потом он назвал ее «Ирочкой». Сказал нечаянно. Мы бы поверили, безусловно, поверили, если бы Лера был молодым эскимосом, а не старым евреем. Но это неважно… Все это ерунда и мелочь. Просто нас завела эта мерзкая дислокация, когда нас могли застукать в любую минуту.
Моя помада стояла в стакане с маркерами. Я водила по губам аппликатором и дразнила Лерочку.
«Знаешь, какая у меня классная помада… Сейчас накрашу губы и всего тебя испачкаю…»
«Как ты это делаешь? Покажи».
«Гляди, какой у меня длинный тонкий тюбик… Я его вставляю … Медленно в меня проходит…»
«Скинь мне фотку, скинь фотку…»
«Видишь, как он из меня выглядывает. Увидел?»
«Даааааааа, моя писечка сладкая».
«Сейчас достану этот тюбик и выебу тебя, как ты меня ебешь…»
«Выеби нас обоих, маленькая…»
Я включала камеру, глупо, неосмотрительно, на общем компе, который стоял в кабинете. Но какая могла быть конспирация! У меня перед глазами летала стая бешеных самолетиков. Я даже не слышала комментатора, который орал на весь дом. Голова кружилась, я делала снимки и показывала себя по кусочкам. Как будто я укутана в длинные одежды. А потом Лера накрывал меня всем телом, то есть говорил: «Прижал тебя всем телом и медленно вставляю». Я сжималась, предвкушая, как будто сейчас случится настоящее проникновение. Смотрела в монитор на его слова «Вошел, вошел в тебя и медленно ебу на входе», и мяукала: «Хочу ножки к тебе на плечи».
Лера отвечал: «Девочка моя, дай твои коленочки поцелую». И я орала ему: «Вгони мне резко! Насквозь меня пробей!».
Я забыла, что у меня внизу гостиная. Где я была в тот момент, когда мы с Лерой в последнюю секунду вместе нажимали «аааааааааааааааааааааааааааааааааа»? Не знаю.
Я валялась на столе, рубашка моя была мокрой, дыханье свое я сдержать не могла, я слышала свое сердце и вытирала пот со лба сладкими липкими пальцами.
Из гостиной доносились крики. Видимо, на поле что-то происходило интересное. Что-то страстное делали футболисты. Лера протянул одним пальцем «Ирочка, хорошоооооооооооооооооооо», и успел, все-таки успел, засранец, подсек он гол на последней минуте первого тайма. А потом говорит:
«Сладкая моя… Девочка моя желанная… Разве можно тебя променять на какой-то там футбол?»
На какой-то там! Врать надо лучше. «Манчестер» – «Барселона»! Слышал бы его Шимшон.
Он позвонил Лерочке, и внизу в моей гостиной тоже звонил телефон, и все, кто видел матч, названивали друг другу и говорили одно и то же:
– Нет, ну ты видел? Ты видел, как красиво?
– Видел, видел. – Лера отхлебнул пиво. – Охеренный матч…
– Это надо отметить, – сказал Шимшон.
– Я перезвоню, – хрипел Лерочка и читал мое сообщение: «Лераааааааааааааа я писать хочу».
«Писай на меня, маленькая», – напечатал он и закурил.
Я убежала в ванную, села на унитаз и заглянула в зеркало. Какая у меня была сияющая рожа! И я опять искала глазами подходящий тюбик и стервозничала: «Не отпущу его! Никакого ему супружеского долга! Никакой ему любовницы! Все мое!».
Объявили начало второго тайма, но Лера уже не смотрел на экран. Он отключил телефон и печатал мне быстро: «Сядь ко мне на лицо, сладкая… Кончай еще… На губах у меня кончай».
После матча Лера никому не перезвонил. Мы отрубились. Даже в душ не пошли. Мокрые были оба насквозь.
Есть такая игра в немых. Очень веселая. Помогает в затянувшихся конфликтах. Нужно не говорить вслух, а писать все, что думаешь, на бумажке. К примеру, можно написать на листке «Доброе утро!» и показывать на кухне своей теще. Или – «Строгий выговор», муж мой не говорит это своим сотрудникам лично, а отправляет по электронке. Или там… «Приходите к нам еще» на чеках пишут. То, что быстро улетает, то, что не успевают схватить уши, удерживают глаза. Элементарно, но действует. Можно сказать подружке: «Ты дура». Просто так в разговоре сказать: «Что ж ты за дура», она и не заметит. Анечка, моя подружка, не заметит и дальше начнет мечтать о своем идеальном мужчине. А если ей протянуть листок, она откроет, а на нем написано: «Аня, ты дура», о! Тогда она, пожалуй, и обидится. Дойдет до нее наконец-то.
Я на себе это проверила. Текстовое сообщение заставляет удерживать информацию чуть дольше, чем устное. Хотя… Фигня это все, наверно. Это так… Мои запоздалые соображения. Мы с Лерой тащились только от того, что просто были на связи. Иногда наши вопли не содержали никакой информации. Мое «ааааааааааааааааааааааааааа» налетало на его «кончаююююююююююююююююююю». И главным тут была, конечно, не информация. Главное тут был – синхрон, трафик позволял.
Наши реплики очень часто совпадали. Иногда мы повторяли друг друга почти дословно. Ну, например, он отправлял мне: «Хочу кончить тебе в рот» – и в эту же секунду приходило от меня: «Хочу выпить твою сперму». Или… что-нибудь помягче: «Поцелуй животик» – «Дай мне свой сладкий пупочек» или «Повернись спинкой» – «Поеби меня сзади». Со временем такие совпадения случались все чаще и чаще. Когда это происходило, мое тело обливалось сначала холодной, а потом теплой водичкой. «Как он меня угадывает», – я думала, и в эту секунду Лера скидывал: «Как ты меня чувствуешь, маленькая…».
