Она закрыла дверь и задернула штору. Я пошел за ней. Она открыла другую дверь, приподняла другую штору. Теперь я оказался в довольно хорошо обставленной комнате.
Я опустился в кожаное кресло.
— Хотите очень черную? — спросила меня она.
— Почернее, — ответил я.
Как-то неуютно было под ее взглядом.
— И не слишком худенькую? — спросила она опять.
Она слегка улыбнулась.
— А выбрать можно? — спросил я.
— Конечно, — ответила она. — Я вам двоих пришлю.
Она исчезла за другой дверью, а я стал ждать. Сердце билось быстрее, чем обычно.
Она вернулась почти тотчас же, подталкивая крупную, очень черную девицу и молодую метиску посветлее, стройную и высокую, с безупречно правильными чертами лица. Первой было лет двадцать пять. Второй же — не больше шестнадцати.
— Вот Рози, — сказала мне хозяйка. — А это Джо, — добавила она и положила правую руку на плечо молоденькой.
Платье Рози было с глубоким вырезом, и ее черная кожа поблескивала в полумраке комнаты. Она улыбалась мясистыми накрашенными губами. А вторая неподвижно уставилась на меня.
Хозяйка заметила мое колебание.
— Можете обеих взять…— сказала она.
Я вытащил бумажник. Она подошла ко мне, и я расплатился.
— Рози, проводите господина.
Я пошел за ними в третью комнату, совсем пустую, только широкая кровать в углу и раковина в подобии ниши за занавеской.
Темный ковер на полу.
В освещенной розовым ночником комнате было довольно темно.
Рози уже разделась и растянулась на кровати. Охваченный подозрением, я взглянул на Джо. Все понятно, я рассмеялся.
— Можешь уйти, — сказал я. — Не люблю мальчиков.
Он улыбнулся, вовсе не смутившись. Рози тоже засмеялась.
— Надула меня твоя хозяйка, — сказал я.
— Пусть останется, — попросила Рози. Я снял пиджак. Джо расстегнул платье, и оно упало к его ногам. Он стоял совсем голый, в высшей степени бесстыдно.
— Пусть останется, — снова прокудахтала Рози — не пожалеете.
— Не люблю я такие штуки, — сказал я.
— А вы уже пробовали? — невозмутимо спросил Джо. У меня прямо дух захватило.
— И пробовать не хочу, — сказал я.
— Идите сюда, — сказала Рози. — Бросьте об этом. Я могу французскую любовь сделать…
— Я тоже могу, — сказал я.
Я снял все, что на мне еще оставалось. Больше не было никакого основания беспокоиться смогу или не смогу. Но мне действительно не хотелось, чтобы этот мальчишка оставался в комнате. Но… можно ведь и по-другому.
Я понял теперь, что зря волновался. В глубине души, я так и думал. Действительно, мне нужно негритянку, чтобы вновь стать мужчиной. Но теперь я хотел играть сам с собой в открытую.
Не лягу с Рози. Результат был известен заранее.
Но, ясное дело, если я только посмотрю на нее, на них двоих, то и с Шеилой никаких сложностей не будет. А Шсйла была мне необходима, что тут лукавить,
Рози ждала. Я подошел к кровати и сел на краешек.
— Иди сюда, — сказал я Джо. Он тут же подошел. Я глядел на Рози. Она ждала, ей уже не терпелось.
— Давай, Джо, — сказал я. — А я погляжу.
— Вы тоже ложитесь, — сказала Рози, сильно возбужденная.
— Погляжу, — повторил я.
Мальчишка, ничуть не смущаясь, приблизился к девке, изогнутые ляжки которой преподносили себя. Неспешно, но решительно, он овладел ею у меня на глазах. Это было нечто вроде незыблемого обряда. Ноги Рози напряглись. Я был почти зачарован. Я чувствовал запах женщины и следил глазами, как играют мускулы мальчишки. Спустя несколько минут Рози оттолкнула его. Он смотрел на меня, продолжая лежать рядом с ней.
— Иди сюда,-сказала Рози. — Давай все вместе.
— Нет, — сказал я.
Она бесстыдно ласкала Джо.
— Почему? — сказала она. — Я незаразная. — И Джо тоже.
— Не в том дело, — сказал я. — Я хотел кое-что проверить. И проверил. Этого достаточно.
Одним прыжком она очутилась на коленях и попыталась схватить меня. В мгновение ока я ощутил горячее и обвалакивающее прикосновение ее жадного рта, но схватил ее за курчавую гриву и высвободился. Я встал. Устоять было трудно. Как ослепление. Я до того хотел эту девку, что все тело ныло. А Рози, по всей видимости, жаждала меня отнюдь не меньше.
Она неистово набросилась на Джо, и теперь слышались лишь их учащенное дыхание и слабый шорох сплетенных тел.
Я добрался до ниши, где был умывальник. Наклонился, открыл кран, подставил голову. Постоял под струей несколько минут, задыхаясь от отчаяния. Немного успокоившись, я вернулся в комнату и стал медленно одеваться.
Ни Джо, ни Рози больше не обращали на меня внимания. Я открыл дверь и вышел.
На улице я глубоко вздохнул. Посмотрел на часы. Шестой час утра.
Я направился к своему обиталищу
Шейла спала все в той же позе. Ясно, что с моего ухода вовсе и не двигалась.
Я стал тереться об нее и овладел ей, прежде чем она проснулась. Она не открыла глаз, но сомкнула руки у меня на затылке и отвечала на мои ласки, нетерпеливо предупреждая их.
Потом она высвободилась, успокоенная и утомленная, с легкой улыбкой на губах. Я продолжал прижиматься к ней с некоторым смущением, потому что еще раз я бы не смог.
— Дан…— сонно сказала она.
— Да, — ответил я. — Прости меня и за вчера, и за сегодня.
— Дан, ты вправду думал о твоих неприятностях?
— Клянусь тебе, — сказал я. — Мне кажется, что я нашел решение.
— Странно…— прошептала она. — Странно, что это оказывает на тебя такое действие.
Действительно странно… Я бы никогда и не подумал.
— Чуть переутомился, — сказал я. — Но теперь все прошло.
Я вновь подумал о Рози и Джо, там на широкой кровати, и вновь силы прибавились. Но Шейла уже почти спала.
— Нет… Дан… Прошу тебя… Я ужасно устала.
— Почему? — удивился я. — После такой-то малости?
Она уткнула лицо в руки.
— Дан… прости меня.
— За что? — сказал я.
— Я так устала.,.. Дан. Я… Не знаю как тебе сказать…
— Нашла себе другого? — спросил я резко, пересохшим голосом.
Теперь она совсем открыла глаза.
— Нет, ты так не думаешь. Дан? О, нет, только не это… Я… Не смею тебе сказать, Дан.
— Мне все равно, в чем дело, — сказал я, — если только ты себе другого не завела…
— Да нет никого другого, Дан… Это… О… Дан, это я сама, одна…
Я рассмеялся, хотя и несколько оскорбленно.
— А, всего-то…— сказал я.
Она зарылась головой мне под мышку.
— О, Дан, не надо бросать меня в таком состоянии. Ты мне нужен. Дан. И это мне нужно.
— Не больно-то тебе это нужно, — сказал я слегка недовольным тоном.
— Да нет же, Дан. Сам знаешь, самой — веселенького мало. Только устаешь и противно. Дан, если бы ты бросил меня на неделю, я думаю, что пришлось бы принимать успокоительное или же переспать с другим.
— Ничего себе, — сказал я. Я рассмеялся. Ничего себе результат. Я убил Ричарда из-за той самой ночи, когда не получилось. А если бы я заболел или если бы пришлось покинуть Нью-Йорк, Шейла меня бы сама бросила. Если что-нибудь разнюхают, хотя, конечно, не разнюхают, ну хотя бы найдут того типа, что привел меня к Ричарду в первый раз. И Энн и Салли. И хозяина кабачка…
Странно устроены мозги у преступников, внезапно подумал я. Воображаешь, что тебя станут преследовать угрызения совести, не дадут покоя ужасные видения.
Дудки. Необычайно трудно заставить себя задуматься о последствиях содеянного.
Нет, правда, на все это мне было теперь абсолютно наплевать.
Важно было лишь то, что только что сказала Шейла.
Значит, если я покину ее хоть на два дня, то… Но что заставляет меня оставаться с ней? Почему я не могу удалигься ог нее без этого ощущения пустоты? Потребность вернуться к ней. Знать, что она моя. Даже— не видеть ее, но знать, что могу увидеть, как только захочу.
И это называется любовь?
Не больно-то весело.
Но тут уж, ясно, ничего не поделаешь.
Дойти до такого. Жить с женщиной, которую мне трудно было хотеть физически… это мне было только что так ясно доказано, что яснее не бывает. С женщиной, которая не может обойтись без мужчины настолько, что готова заменить меня через два дня, если бы я на два дня исчез.
Но я понял, что это-то все-таки и есть любовь. Что именно это причиняет страдание.
Я не мог представить Шейлу с другим. Или когда она сама. Ладно. Черт с ним.
Есть же еще другие черненькие. А Ричарда больше нет. Господь допустил, Ричард, чтобы я от тебя избавился. Шенлу я сохранил, на тебя мне наорать.
Спокойной ночи. Дан.
Я вышел от Ника на минутку, послали кое-куда. Разносчики газет продавали специальный выпуск.
Я прочел, не понимая заголовки на первой полосе: «Негр переступил черту, чтобы убить своего брата… Любовница жертвы обвиняет… Полиция разыскивает Дана».
Энн быстро захлопнула дверь телефона-автомата и вышла на улицу. Она чувствовала, как ноги ег подгибаются. Чтобы не привлекать внимания, пришлось прятать дрожащие руки.
