— Такое бывает. И в больнице много подобных пациентов. Я всего наслушалась. До этого момента я не знала, что есть такой мир.
— Да. Но думай не думай, всегда происходят аналогичные вещи и многие другие.
— Ты так считаешь?
— Я стараюсь думать только о том, кого вижу, — сказал он.
Я впервые искренне улыбнулась.
И, улыбаясь, все забыла.
За окном тянулась торговая улица, загадочная музыка заглушала Моцарта, звучащего в кафе.
Пока еще теплое тело сестры дает всем время — без мечты о будущем, без надежд, без чудес — осознать, что она покидает этот мир. В этом промежутке времени я тихонько улыбалась. Здесь была вечность, красота, здесь сестра точно существовала. Считали же люди в старину, что приходит день, когда тело и мозг умирают по отдельности?
Это священное время, в котором уже не думаешь о проблемах умирающего, время поразмыслить о том, о чем обычно даже не задумываешься.
В какой-то нежданный момент и тяжесть утраты, и слезы исчезнут, и я смогу ощутить прикосновение души сестры.
Я подумала, что этот мужчина хорошо это понимает, и еще больше прониклась чувством к Сакаи. Ко мне любовь всегда приходит неожиданно. Почему я люблю человека, который заставляет задумываться о таких вещах в такое время?
— Ноябрьский вечер дарит последний запах осени, — сказал он, смотря в окно.
— Потом будем только радоваться.
— Не прилагая усилий.
На улице молодые люди, шумно обмениваясь шутками, рассматривали витрину магазина секонд-хэнд. По соседству располагалась овощная лавка, за стеклом разноцветные овощи были красиво подсвечены. Цвет хурмы и моркови. Сколько ни смотри, не насытишься цветом, который сотворили боги.
Месяц тому назад я и помыслить не могла, что буду спокойно пить кофе, отдавая дань уважения овощам. Не понимаю, что случилось? Каждый в своем сердце уже был готов тихо проводить мою сестру. Соглашаясь с неизбежностью, мы спокойно и без колебаний следовали по этому пути так, как проходит осень и наступает зима.
Звезды
В тот вечер я отправилась в фирму, где раньше работала сестра. Меня совершенно замучили раздававшиеся отовсюду соболезнования людей, с которыми я не была знакома и которых никогда не видела, но я разделяла их скорбь.
Когда я стала приводить в порядок стол сестры, женщина, работавшая рядом, сказала:
— Вы так похожи, у вас даже те же движения рук, — и начала плакать.
— Обнаженные, мы вообще копия друг друга, — ответила я, но она даже не улыбнулась.
Все, будто на похоронах, хотели прикоснуться ко мне, и это было ужасно. Впрочем, хорошо понятно: сестра была светлым, трудолюбивым человеком, хорошо разбиралась в компьютерах, при этом все держала в образцовом порядке.
Правда, в шкафу оказалось много таких вещей, которые не следовало хранить на работе — стильные лыжные ботинки и принадлежности для сноуборда, которым она недавно начала заниматься.
Когда скачала на дискету переписку сестры по е-мейлу и стала уничтожать ее личную информацию с жесткого диска, я, естественно, разрыдалась. Мужчина, коллега сестры, который помогал мне, тоже заплакал. Это было намного печальней, чем застывший взгляд Куни, подключенной к аппарату искусственного дыхания. Я поделилась своими мыслями с мужчиной, и он сказал:
— Рядом с тобой мне очень тяжело, поскольку я все время представляю себе твою сестру. Твои интонации и действия означают, что Куни не стало.
Я плохо знала, чем здесь занималась Куни — только то, что она — секретарь дирекции.
Когда умирает обычный человек, как правило, все его коллеги по работе скорбят по ушедшему. Убедившись в этом воочию, я подумала, что память о сестре надолго останется в их сердцах. Было бы проще простого обвинить в произошедшем ее большую загруженность на работе, сказать, что она отдавала ей все свои физические и душевные силы. Но это не так. Никто не виноват. Такой оказалась ее доля. А нам нужно сохранить приветливый и добрый свет, который дарила Куни.
Когда мы вдвоем, с красными от слез глазами, закончили работу, приехал отец и поприветствовал старших коллег и начальника сестры.
Несколько человек помогли нам перенести на подземную автостоянку вещи Куни. Кое-как запихав вещи в машину, я помахала рукой на прощанье. Хотя почти всех их я видела впервые, почему-то у меня возникло ощущение, будто сама здесь работаю и перетаскиваю вещи потому, что уволилась, чтобы выйти замуж.
— Папа, почему ты приехал на маленькой машине? Разве я не просила взять пикап? — задала вопрос я после того, как машина тронулась.
— Мама уехала на нем в больницу! От горя и усталости она стала плохо понимать, что делает. Когда я пришел на стоянку, осталась только эта. Ничего не поделаешь, — сказал отец.
Я сидела рядом с отцом, причудливо изогнувшись из-за обилия вещей Куни.
В таком положении я могла видеть только уличное освещение и ночное звездное небо, что было необычно и красиво.
— Ну ладно…
— Я тебя неважно слышу! — сказал отец.
— Можно я положу голову тебе на колени?
— Давай.
— Будто опять стала ребенком, — улыбнулась я.
Полные бедра отца были такими же крепкими, как раньше.
— Смотри не возбудись от присутствия молодой и красивой девушки.
— Не шути так с отцом!
Улица быстро проплывала мимо.
— Сказали, что уже скоро отключат дыхательный аппарат.
С такой же интонацией отец сообщил «Поти умер», когда погибла собака, когда-то долго жившая в нашем доме и больше всех привязанная к отцу.
— Почему же это произошло, как в плохом сне, — сказал отец.
— Плохой сон! — эхом отозвалась я.
Мы замолчали.
В машине сильно ощущался запах духов сестры, исходивший от ее вещей.
Я решила поменять свои духи на эти. Куни словно сидела на заднем сиденье, поэтому действительно казалось, будто я вернулась в детство, в то время, когда мы с семьей часто путешествовали на машине.
— Ты встречаешься с тем мужчиной? — внезапно спросил отец, и я мгновенно пришла в себя.
— С кем? Ты о том толстяке из фирмы, с которым мы вместе только что паковали вещи и плакали?
— Нет, о том подозрительном старшем брате.
— О Сакаи? Только не в таком смысле. Не говори так, он хороший человек.
— Возможно, но я с ужасом представляю, что, если ты выйдешь замуж за старшего брата, то трусливый младший снова станет мне родственником и придется с ним встречаться. Эх, только подумаю, сразу раздражаюсь.
— Наверно, этого не будет. Но я считаю старшего брата замечательным! Да и младший — человек, которого полюбила сестра, поэтому давай не будем говорить о нем плохо, даже если хочется!
— Но его побег домой — не шутка! С таким характером — и нашу дочь в невесты. Нахал!!!
Сейчас отцу требовалось сорвать на ком-то злость, решила я и перестала за него заступаться. В общем-то, я плохо знаю человека, который был женихом сестры. Во всяком случае, сестра любила его, как всегда, до безумия.
— А ты утешай себя тем, что у такого человека, на которого нельзя полагаться в критический момент, не стало невесты.
— Думай, что говоришь!
— Я хотела тебя успокоить!
— Как тяжело, как все тяжело! — Голос отца долетал до меня из живота.
Меня укачало в машине, и я снова непроизвольно заплакала. В последнее время мои слезы уже почти не были связаны с воспоминаниями. Отец понял это и замолчал.
Так мы и въехали на улицу, где я родилась и выросла.
— Мама, наверно, ужасно устала. Сегодня я, пожалуй, останусь у вас. Разберу эти вещи, — предложила я.
— Оставайся.
— Ну, тогда заодно что-нибудь приготовлю.
— Хорошо бы набэ[7]. Хочется съесть чего-нибудь горячего.
— Если так, давай подъедем к универсаму.
А ведь нам снова может стать хорошо, подумала я.
Куни предоставляет нам время, в котором не только тяжесть утраты — все становится острее. И хорошее в этом мире делается в сто раз лучше. Каждый день происходит битва между хорошим и плохим. Я не хотела провожать сестру в последний путь с таким туманом в голове.
Музыка
Несколько дней спустя отключили дыхательный аппарат Куни и констатировали ее смерть.
Я прочитала в книге, что мозг сестры уже размягчился. Но лицо было таким, как всегда. Когда я сделала ей макияж, она еще больше стала похожа на себя. Будто собралась пойти на работу. Я прикоснулась к тональному крему, взяла зеркало — в каждой вещи я чувствовала сестру. Я надела на нее ее любимую одежду и украсила цветами, которые она любила.
Мою красивую Куни понесли на погребальный костер.
Я думала встретить это время с ясной головой — не удалось. Мои глаза отказывались смотреть на то, что было перед ними. Казалось, что все вокруг происходит как во сне. В голове была звенящая пустота, и я все делала машинально.
