Шли недели, а наши отношения становились все хуже. Она не прекращала отпускать замечания по поводу моей глупости, неспособности научиться шить, убираться. Я ни с кем в этом доме не общалась нормально. Я была лишней, и ее «прекрасная горничная» Жанин без стыда отнимала ту малость, которая мне принадлежала.
Дедушка подарил мне маленький темно-зеленый портфель из искусственной кожи. Мне было нечего туда положить, только птичье перышко, красивый листок, камешек… но это было моим. Я допустила ошибку — принесла подарок в свою комнатушку, обычно Марта хранила мои маленькие сокровища (куклу, старого желтого медвежонка) на ферме: она слишком хорошо знала «другую», как они с дедушкой ее называли. Я помнила о том, как у меня украли мой школьный пенал, поэтому хотела пометить свою собственность и так как я не могла написать на нем свое имя, то сильно прикусила угол портфеля, чтобы оставить отпечаток зубов.
Я хотела где-нибудь спрятать его, но не успела. Зачем-то вышла из каморки буквально на несколько минут, а когда вернулась, мой портфель уже исчез. Я не могла оставить это просто так, ведь дедушка только сегодня мне его подарил.
Я открыла дверь в комнату Жанин и увидела, как она кладет его на кровать. Я бросилась к ней, чтобы отнять портфель, а она начала кричать:
— Эй, это мое!
— Нет! Это мое! На нем отпечаток моих зубов! Я знаю, что это мой портфель!
Это не произвело впечатления на горничную. Она продолжила кричать, спустилась вниз, чтобы нажаловаться «другой», а я в ярости бежала за ней, уверенная, что в этот раз выиграю. На портфеле был мой отпечаток, никто не может этого отрицать.
— Это мое! Я его укусила!
— И где же ты его взяла, а? Откуда он взялся?
Я ничего не сказала, но готова была ее укусить. «Когда дела идут плохо, закрой рот, — говорил дедушка. — Если ты что-нибудь скажешь, твоими словами всегда смогут воспользоваться против тебя…»
Наверное, он имел в виду другую опасность, но я поняла его буквально.
Вираго так ненавидит дедушку, что, даже если я расскажу о его подарке, мне все равно его не отдадут. И тем более никто не должен слышать, что я счастлива на ферме, я слишком боялась, что мне запретят туда ходить. Это было единственное место, где я была свободной.
Я заскрипела зубами, она должна была услышать мой гнев. Я сохранила эту привычку на всю жизнь. Каждый раз, когда трудности заставляли меня молчать перед фактом явной несправедливости, мой рот был закрыт, но скрип моих зубов выражал протест. А в тот Лень я думала: «Вот увидишь, я расскажу об этом дедушке! За мной есть люди, которые поддержат меня, ты думаешь, что я одна, а я больше не одна!»
На следующий день я со слезами рассказала дедушке эту историю.
— Не плачь. Мы найдем что-нибудь другое, еще лучше, и на этот раз ты хорошенько спрячешь подарок.
Действительно, он вскоре принес мне какой-то незнакомый предмет. Маленький компас. Мне показалось, что это большой зуб, а дедушка сказал:
— Посмотри, это очень точный инструмент. Я тебе сейчас объясню: синяя стрелка всегда указывает на север. Если держишь его перед собой, то север там. А теперь повернись, она всегда указывает на север. Можешь вертеться, как хочешь, стрелка всегда скажет, где он. А это очень важно. Если ты знаешь, где север, то знаешь, где юг, восток и запад. С ним ты не потеряешься. Никогда.
Это было волшебно. Я играла с маленьким компасом во дворе фермы. Он, словно жемчужина, скрывался в раковине. Такой маленький, что помещался на кончике пальца, но стрелку и буквы было видно превосходно. Я еще не знала, какую роль он сыграет в моей жизни, тогда я только играла с ним, определяя стороны света. Сарай находилось на юге, с курятником было сложнее: он на юго-востоке, объяснил мне дедушка. А на востоке? У меня было чувство, что дедушка придавал большое значение востоку. «На востоке…» — он словно подсказывал, где находятся мои родители. На востоке были Германия и Польша. На самом деле он не знал, где они, но вполне вероятно, что в Германии или Польше. Маленькая стрелка волшебным образом связывала меня с мамой и папой. Я могла смотреть в том направлении и думать: они где-то там, они живы. Возвращаясь к «другой», я решила, где будет мой тайник: ночью компас будет лежать у меня во рту, за зубами, а в течение дня я буду прятать его в носке. Отнять его будет невозможно!
По дороге я снова играла. Посмотрим… церковь — на западе. Собака, мимо которой я прошла, — на севере… Я чувствовала себя сильной и знающей. У меня был волшебный секрет, неведомый другим: я никогда не потеряюсь. Теперь я смогу пойти куда захочу и когда захочу, остальные не смогут меня найти: они заблудятся, а я всегда буду знать, где нахожусь.
Компас казался еще волшебнее благодаря красивой раковине, которая сжимала его между створками, вот такая красивая штучка… последний дедушкин подарок. Мог ли он знать, что я действительно им воспользуюсь? Я и сама этого не могла представить. Все произошло немного позже. Резкий удар по моему хрупкому спокойствию. Кажется, это было в конце осени. Дедушка отвел меня в сторонку и сообщил очень плохую новость:
— Цыпленочек, тебе нельзя больше приходить, это опасно, фрицы что-то подозревают, и лучше будет, если ты некоторое время тихо посидишь дома. Вместо тебя будет приходить Леопольд.
Дедушка не приказывал мне уйти навсегда, но я все поняла по-другому. Я думала, что он уже сказал «другой» присматривать за мной… она хотела отдать меня немцам… а «фрицы» что-то подозревают… опасность. Я еврейка, а ведь я уже почти забыла об этом, и вот дедушка хочет запереть меня, как раньше, когда мама говорила:
— Послушай, это невозможно, нельзя выходить, мы евреи, ты должна понять! Но мы будем молиться о том, чтобы все кончилось хорошо, и так и будет, ты только верь.
И мы вместе читали короткую молитву, которую я плохо понимала:
Shema Israel Adonai eloheinou, Adona’i ehad
Baroukh chem. Kevod tnalkouto, leolam vahed.
Слушая Вечный Израиль и нашего Бога, Вечного и Единого,
Восславим Его блаженную власть во веки веков.
Я не могла оставаться взаперти с Вираго, которая меня ненавидела: «Если немцы выиграют, мы отдадим им девчонку, мы будем паиньками…»
В моей голове закружились мысли. С одной стороны, я хотела убежать, с другой — я знала, что мои родители на Востоке. Единственным выходом было отправиться к ним.
Значит, я отправлюсь на их поиски. На дедушкиной карте «Восток» был не так далеко, а я слабо представляла себе расстояния. «Восток» — Германия или Польша — это зеленый цвет рядом с Бельгией, практически соседний «город».
Мне казалось, что я выйду из Брюсселя и попаду в Германию. Я знала, что надо идти, и ничего не боялась. Дедушка познакомил меня с географией в несколько сказочной манере. На востоке были леса, в Бельгии — горы Арденны, в Германии — Шварцвальд, лес, полный животных, и, должно быть, все это очень красиво… и там будут мама с папой, я, конечно, их найду. Я не думала о городах, о сражениях и о войне, я видела только зеленый цвет, где родителей держат в плену. Может быть, они там работают и ждут, когда смогут вернуться и найти меня, но я не буду сидеть на месте, я больше не могу. У меня есть компас, а с ним я не потеряюсь в лесу.
Неосознанно я погрузилась в волшебный мир своего детства под кроватью родителей, с моей звериной армией. Действительность касалась меня лишь в виде сиюминутной опасности, угрозы быть запертой вместе с Вираго, которая отдаст меня фрицам. Возможно, уже завтра, если они начали что-то подозревать. Я представляла, как за мной приедет грузовик, похожий на те, что я видела на улице в день облавы.
Мамин образ посещал меня чаще, чем обычно, и дикое желание быть рядом с ней. Дедушка бросил меня, поэтому я больше не была в безопасности. Я могла попрощаться с качелями, которые он повесил на орешнике, с животными, курами, собаками, овцами, поросятами… в лесу я повстречаю других, и они станут моими друзьями. Дедушка был прав, людям нельзя доверять. Я снова останусь одна, мне нужны лишь ноги, чтобы идти, и немного еды. Компас и упрямое желание увидеть маму будут вести меня. Я здоровая, ноги у меня крепкие, я могу терпеть боль, у меня все получится. Я не такой ребенок, который хнычет от маленькой царапины. Мне уже приходилось терпеть долгие лишения.
Позже меня часто спрашивали об этом, и первым был мой муж.
— Но как же ты решилась на подобную авантюру в разгар войны, когда тебе и восьми лет не было? Это же сумасшествие!
У меня есть только одно объяснение: без этого не могла продолжаться моя жизнь. Я не обращала внимания на войну и смерти. Мое видение мира было достаточно нереальным, именно оно и послужило мне отправной точкой. Я была не ребенком и не взрослым, а каким-то исключительным существом, в котором странно переплелись дедушкины идеи и уроки. Старый человек не знал, что я их все усвоила и упростила до такой степени. Я должна была сделать так, чтобы меня никто не нашел, исчезнуть в лесу, остерегаться опасностей, то есть ни с кем не говорить, потому что людям нельзя доверять. Но я верила, что моя крепость и физическая сила вместе с компасом помогут отыскать родителей. Это стало идеей фикс.
