Александр не внял ее совету и специализировался на хирурга, точнее, на пластического хирурга. Со своей врожденной интуицией он почувствовал грядущую востребованность подобной врачебной специальности и направил свою неуемную энергию именно в это русло. Правда, после окончания института он немного поработал в районной поликлинике, где и речи не было о корректирующих подтяжках, форме носа и качестве силикона, увеличивающего объем бюста. Аппендицит, нагноения, удаление вросшего ногтя, резаные раны, полученные в результате дружеских застолий — словом, монотонная медицинская проза жизни. Нередко приходилось сталкиваться и с онкологическими заболеваниями. И здесь Александр всерьез понял, как трудно добиться положительных результатов в этой области. Тех скудных средств, которые выделялись из госбюджета на лечение или хотя бы поддержание жизни онкологических больных, катастрофически не хватало. А уж на лабораторные исследования и подавно. Какая там Нобелевская премия! С такими деньгами нечего было и думать об исследовательской деятельности. Он принимал больных женщин, с тяжелым сердцем сообщал им о неутешительных результатах анализов и был скорее консультантом, чем действительно лечащим врачом. Очень сильное впечатление произвела на него смерть одной пациентки. Молодая женщина, мать двоих детей, обратилась за помощью слишком поздно. Как-то недосуг ей было обратить внимание на тревожные симптомы.
— Что же вы так долго тянули? — Александр Борисович был очень огорчен результатами ее анализов и уже понял, что спасти женщину не удастся.
— Доктор, я же мать, у меня дети — старшая в седьмом классе, за ней глаз да глаз нужен, младшей всего шесть лет. Я второй раз замужем, муж — художник, ему тоже нужно помогать. На натурщиц денег не хватает, так что приходится позировать ему, иногда на пленэр сопровождать. Мы всего шесть лет женаты, он любит, когда мы вместе на природу выезжаем.
Пациентка, казалось, не вполне понимала, что с ней произошло. Он всматривался в ее лицо — тень тревоги на нем присутствовала, но она искренне верила, что ее болезнь излечима. Ее пышные густые волосы тяжелыми волнами лежали на плечах, большие серые глаза на бледном веснушчатом лице смотрели на него немного виновато. Она поняла только, что врач ею недоволен и огорчен ее легкомыслием. Но он же врач, его работа — лечить больных. А раз так, то чего волноваться? Она готова прямо с сегодняшнего дня принимать таблетки или что там он еще ей назначит.
Через четыре месяца, после нескольких сеансов химиотерапии, она приходила уже коротко остриженной, от ее вьющихся волос остались редкие пряди. Худое, изможденное лицо сразу постарело лет на десять. Глаза смотрели с тоской, в них светилась немая мольба. Она прожила еще пять месяцев. И он сумел сделать для нее только одно — помочь получить отдельную квартиру. До этого ее семья жила в коммуналке, все четверо в одной комнате. Александр вместо нее ходил по различным инстанциям и требовал, тряс историей болезни, результатами анализов. Добился приема в Министерстве здравоохранения. Наверное, он обладал даром убеждения, недаром именно в это время он почувствовал в себе экстрасенсорные способности. Семья его пациентки успела въехать в отдельную квартиру, а через неделю она умерла. Ее муж, тихий робкий человек субтильного телосложения, который в последнее время сопровождал ее к врачу, а когда она уже совсем слегла, не отходил от нее ни на шаг, тусклым голосом сообщил о смерти жены по телефону доктору Лодкину и поблагодарил за все, что тот сделал для его семьи.
Александр еще какое-то время работал, исправно вел своих больных, все больше задумываясь над тем, что мало чем может им помочь. И тут наступили времена стихийного нецивилизованного бизнеса. Разочарованный в возможностях отечественной медицины, Александр решил пойти ва-банк. А почему бы не попробовать заняться частной практикой? Вот что может принести достойные деньги. Бросать дело своей жизни он не хотел. Участвовал в научных конференциях, читал специализированную литературу, медицинские журналы. Постоянно отыскивал что-то новое, изучал достижения пластической хирургии и к тому времени всерьез начал интересоваться паранормальными явлениями, стал развивать в себе экстрасенсорные способности, которые у него явно имелись. Словом, в то время когда открывались такие возможности, довольствоваться зарплатой районного врача с его талантом было просто грешно. Александр вдобавок оказался хорошим организатором. Сначала к нему потянулись на консультации обеспеченные люди, из тех, кто знал его прежде как хорошего специалиста, внимательного и чуткого врача. Небольшой круг обеспеченных больных гарантировал ему приличное существование. Но он уже задумывался над тем, что может предложить новым, по-настоящему состоятельным людям, которых породило новое время.
Он хорошо знал женщин, их потребности, поскольку женщин любил, будучи натурой увлекающейся. И знал — каждая женщина хочет быть красивой. И любая считает, что еще чуть-чуть, небольшое усилие — и она приблизится к совершенству. Вот изменить бы форму носа, слегка подправить губы, чтобы были попухлее, прижать уши, чтобы не оттопыривались. Почти все были недовольны формой груди — кто хотел побольше, кто наоборот — уменьшить. Все хотели, чтобы грудь стояла, как у молодой девушки. Значит, ее нужно приподнять. Что ж, это вполне возможно, пластическая хирургия может исполнить и не такой каприз. А о чем еще мечтают женщины? Естественно, все они хотят выглядеть стройными и изящными, следовательно — проблема похудения у них, как правило, стоит на первом месте. Он вспомнил свою бывшую возлюбленную, Ларису, которая крутилась перед зеркалом в платьице сорок четвертого размера и недовольным голосом жаловалась:
— Все-таки я очень толстая. Вот сбросить бы еще килограммов шесть…
— И на кого ты тогда станешь похожа? На тощего Буратино? — неудачно пошутил Саша.
Увы, это была их последняя встреча. Спустя восемь лет, когда он уже владел сетью клиник, успешно практиковал как пластический хирург и был известен своими экстрасенсорными способностями, она пришла к нему на прием с мужем, кстати, его бывшим однокурсником Петькой Разбоевым. Тот окинул своим разбойничьим взглядом навороченный кабинет главврача, заглянул через застекленную дверь в стерильную операционную и мрачно изрек:
— Ладно, согласен. Бери ее. А то уже все мозги мне проела. Нос у нее, видите ли, как у Буратино. На мой взгляд — очень даже симпатичный нос.
Александр присмотрелся к носу бывшей возлюбленной и только теперь заметил, что он у нее действительно длинноват. А ведь раньше не замечал… Вот что значит взгляд профессионала.
Лариса смущенно поглядывала на доктора, которому решила доверить свой нос. Свою обиду на него она уже давно забыла, но, видимо, случайно оброненные им слова запали ей в душу. И она их взращивала, поливая невыплаканными слезами, пока не созрела для решительных перемен. Ее невольный обидчик возмужал, заматерел, обрел мастерство, а с ним и имя. А муж, который занимался поставками дорогих лекарств из-за границы, вполне мог позволить себе оплатить любую прихоть жены. Пускай теперь оба потрудятся над ее образом. Чтобы никто и никогда не посмел даже мысленно сравнивать ее с длинноносым героем детской сказки.
Лариса и теперь оставалась вполне изящной особой, и Александр не удержался от комплимента:
— Ты так же очаровательна и стройна, как в юности.
— Работаю над этим, — честно призналась Лариса, видя в нем теперь не бывшего возлюбленного, а доктора, которому можно доверить любую тайну.
— Голодаешь? — деловито уточнил доктор.
— Хуже…
Александр понял, что она занимается активным очищением организма. Но при муже обсуждать эту тему не хочет.
Надо сказать, что после операции Лариса похорошела еще больше.
Круг пациентов Александра Лодкина неуклонно расширялся. Кое-кто из прежних знакомых не только разбогател, но и успел второй раз жениться, так что приводил новых жен, их родственников, а те — своих знакомых. «Пластико-экстрасенсорный» бизнес процветал. Были у него и постоянные пациентки, которые фактически «подсаживались» на пластические операции, как наркоман «на иглу». Стабильно раз в два года они приходили на очередную дорогостоящую операцию и смело ложились под нож, неустанно совершенствуя свою красоту. Иногда Лодкину даже приходилось их отговаривать, но словно пораженные бациллой легкого безумия, они требовали немедленной операции.
— У вас и так талия восемнадцатилетней девушки, — увещевал он свою пятидесятилетнюю постоянную пациентку. — Ну, зачем вам претерпевать такие сложности? Опять наркоз, электропила, липосакция, постельный режим, корсет. А потом такой долгий, мучительный восстановительный период. Вы же это уже проходили, знаете сами… — Он нарочно называл вещи своими именами и намеренно сгущал краски. Хотелось знать, есть ли предел женской тяги к совершенству, насколько женщины теряют голову в предвкушении очередного шага к идеалу.
