Я напялил простой льняной костюм горчичного цвета от «Молбёрн», нахлобучил неброскую шляпу от «Борсалино» {51}. И покатил на «линкольне». Я мог бы, конечно, обратиться к услугам Хьюго, нашего вечно рассеянного водителя, которого все равно никогда не удавалось найти, когда он был нужен. Но мне хотелось приноровиться и проверить свою новую руку, не расплющит ли она руль. Сначала — легкая неуверенность, затем — чуть больше плавности, и все прошло хорошо.
Через несколько минут я, почти ликуя, подъехал к конторе Нарцисса на Дрим-стрит. Лифты не работали, и журналисты «Курриера» толпились в холле. Первым желанием было развернуться и уйти: меня совсем не радовала перспектива карабкаться до восьмого этажа по лестнице, забитой потными газетчиками. Но я пересилил себя и потащился наверх. На четвертом этаже все лампочки перегорели. Было темно, как в кротовой норе. Позади меня раздался мужской голос.
— Простите, сэр. Вы случайно не на восьмой?
Мужчина приблизился ко мне, у меня возникло нехорошее предчувствие. Но это был всего лишь почтальон или кто-то на него похожий. Невысокий лысый человек с не очень большим пакетом.
— Если бы вы могли передать это… Я бы сэкономил время, — сказал он, глядя на часы. — Кабинет четыре. Мисс Кармен Линдо.
Я кивнул и взял пакет, который оказался совсем нетяжелым. На шестом этаже два журналиста с гнусавыми голосами ругались по поводу Макартура {52} и его склонности забрасывать бомбами все желтое. Наконец я добрался до восьмого. Дверь в контору Нарцисса была приоткрыта, звучала тема «Futile frustration» Каунта Бейси {53}. Я, сжимая под мышкой пакет и альбом с фотографиями, потянулся туда, как зачарованная музыкой кобра. С Кармен Нарциссу крупно повезло. Ну, крупно там, где надо. На ней было облегающее шелковое платье изумрудного цвета, которое очень хорошо сочеталось — как рифма в стихотворении — с зелеными глазами и радужной оболочкой в золотых крапинках. Великолепный наряд.
— Вы шикарны, Кармен, — сказал я.
— Вам нравится, Фрэнк?
— Мне очень нравится.
— Я очень рада, — заверила она.
И подошла ко мне. Я улыбнулся.
— Великий расследователь на месте?
— Ой, нет, он на выезде. Но приказал мне не дать вам уйти.
— Понятно. Из чистого любопытства, а как вы собираетесь не дать мне уйти?
Она бросила на меня пирокластический {54} взгляд.
— Знаете, Фрэнк, я готова на все!
И засмеялась. Я — тоже. Я совершенно забыл и об альбоме, и о пакете. Первый я положил на стол, второй вручил ей.
— Держите, это вам.
— Подарок? О, Фрэнк, как вы любезны!
— Подарок из почтового выделения, Кармен. Я хотел сказать, отделения, Кармен.
Я смешался.
«Futile frustration» сменилась «The Mad Boogie» {55} все того же Каунта Бейси. Между двумя темами объявили прогноз погоды на ближайшие дни с повышением температуры до шестидесяти градусов.
— Ах, — воскликнула Кармен. — Это от моей сестры…
Она открыла коробку, достала из нее карминные туфельки на ремешках и высоких каблуках. Разулась, уселась на письменный стол и начала примерять. Она сводила и разводила в стороны ноги, подобно танцовщице кабаре или Дороти из «Волшебника страны Оз» {56}, и в моем костюме от «Молбёрн» мне стало тесно, особенно в швах.
— С другими лучше было, не правда ли? — простодушно спросила она.
Она действительно ждала моего ответа.
Я притянул Кармен поближе и сделал вид, что подвергаю ее каблуки чуть ли не научному исследованию. Еще пара минут, и я бы вышел за грани приличий. К счастью, она меня оттолкнула, вернулась на свое место.
Знаете, Фрэнк, — посмотрев на меня, сказала она, — вы мне симпатичны… по-человечески. И мне бы хотелось… — продолжила она, но тут вошел Нарцисс.
— Идиотские лифты!
Он был в экстравагантном пальто из жемчужного каракуля, белых перчатках и шапке из меха ангорского кролика с кисточками. Убивец пылал гневом, его лицо побагровело. Он махнул нам рукой, скрылся за дверьми своего святилища и тут же позвал Кармен:
— Мне нужно срочно выпить…
Кармен подмигнула мне и вошла к нему с бутылкой виски. Я ждал, прислушиваясь к их шепоту. Наконец Нарцисс пригласил меня войти. Он успел снять пальто с шапкой и облачиться в пурпурный шелковый жакет, приносящий удачу, который надевал специально для игры в покер у Кармен, где и заслужил свое прозвище Убивец, поскольку все время выдавал по пять карт подряд одной масти.
— Присаживайтесь, мой дорогой полковник Болтон.
— Я принес тебе альбом. Там фотография француза и даже его чертово стихотворение для Беатрис.
Я всегда с трудом переносил этого свихнутого Гилена и теперь, думая о нем вновь, не очень удивлялся — даже почти не удивлялся — тому, что он стал извращенцем и садистом.
Нарцисс покачал головой и внимательно прочел текст.
— «Клеит, бойко кадрит. Колобродит. И баркаролу яро басит…» И опять… любовь в конце стихотворения. Посмотрите, Кармен.
Он отложил листок и вздохнул:
— Здесь что-то от нас ускользает. Наверняка какой-то шифр. Я знаю человека, которому можно поручить дешифровку. Я с ним свяжусь позднее.
Он хлебнул виски.
— Ладно, а пока перейдем к другому. Ты готов к дьявольски неприятной новости?
Конечно. Мы готовы на все, не правда ли, Кармен?
Нарцисс вдруг громко закашлялся. Я вспомнил о Герцоге и отвел глаза. Он продолжил:
— Ума Бронстин… Мертвая женщина, найденная в бассейне… Она жива.
— Вот как! — удивился я. — Тем лучше для нее, разве нет? Иногда все же лучше быть живым, чем мертвым.
— Не иначе как корейская пословица? Но не радуйся так быстро, для тебя это не такая уж и хорошая новость. Тело… Фотографии трупа, которые мы видели вчера… Полагаю, ты не забыл? Так вот, на самом деле это Гертруда Токлас.
— Гертруда Токлас?
— Она самая.
Я почувствовал, что кровь во мне забурлила.
— Господи! Я знал ее лет десять назад. Она только начинала сниматься в фильмах категории В {57}. Ее настоящее имя… было…
— Элис Стайн. Я знаю, знаю. Я помню о твоей забавной истории с ней. Поэтому я и позвонил тебе сегодня утром. Но ты еще спал…
— Элис… Ты уверен?
— Сожалею, Фрэнк. У полиции нет никаких сомнений: твоя Элис жила у Умы Бронстин… Они были подругами. Даже больше чем подругами. Во всяком случае, это не важно. Ума уехала на несколько дней и оставила Гертруду Стайн на своей вилле, в Саус-Дистрикт, у которой, кстати, французское название «Пылинка» [8]. Это добавляет еще одну жемчужину в твое ожерелье.
— Красивая метафора!
— С тремя жемчужинами ожерелье утяжеляется. А тот французик мог знать Элис? Мог ли он, допустим, подсказать ей название для ее виллы?
Я пожал плечами. Теперь срочно выпить нужно было мне.
Элис могла ему понравиться, этому доморощенному Бодлеру [9]. Ах, грудки Элис! У нее их было две, приблизительно одинаковые по весу и по форме, но соски отличались цветом и, самое главное, реакцией на прикосновение языка… Один набухал и вытягивался в два счета, другой никуда не торопился. Это меня забавляло. Разномастные груди. Я называл их Сцилла и Харибда. Она хвалила меня: «Ты это заметил, ты — зоркий…» Да и вообще, по части утех у нее были довольно интересные инициативы. Но сейчас речь шла не об этом.
Прищурив свои красивые девичьи глаза, Нарцисс внимательно смотрел на меня.
— Я не смог поговорить с Умой Бронстин, она еще не вернулась, — продолжил он. — Зато успел посадить себе на хвост главную инспекторшу Бун. У нее есть информация, которой нет у меня, но она быстро поняла, что и я знаю то, что неизвестно ей.
