От них Родди и узнал, что же на самом деле случилось с отцом Фрэнком. Члены местного отряда милиции, изменники и дезертиры, принявшие сторону врага, сочли Фрэнка беглым арестантом, хладнокровно расправились с ним и бросили труп на растерзание диким животным, но какой-то охотник нашел тело и отвез его в лагерь. Завели расследование; немецкого коменданта сняли с должности за то, что пускал в лагерь старого священника. Когда местные партизаны узнали, что произошло с их товарищем, то взялись отомстить и прикончили всех перебежчиков.
Только теперь Родди в полной мере осознал цену своего спасения. Спокойно принять то, что он услышал, было невозможно, и он разрыдался.
– Это война, amico, на войне все бывает, – сказал Джованни, беря его за руку. – Такое больше не повторится.
Родди сильно в этом сомневался. Человеческая натура двояка, в ней есть и добро, и зло. Он вспомнил слова Фрэнка, произнесенные много лет назад. Люди, что укрывали его, запросто могли в порыве гнева наставить друг на друга ружья, ведь в каждом из них были сильны животные инстинкты. В трущобах Нью-Йорка и Чикаго творится то же самое. Сколько насилия повидал Родди за свою жизнь! Все, чего он хочет, – мира для своих детей.
Положение спасла Патти.
– Родной мой, разве мы приехали сюда печалиться? Нет, мы здесь, чтобы радоваться и благодарить этих замечательных людей. Давай пригласим их всех к нам на виллу, устроим праздник и познакомим с остальными членами семьи. Мы пришлем за вами машины, – добавила она, обращаясь к родне.
Клэр с любопытством наблюдала за кружевницами, которые сидели на пороге своих домов с валиками и скамеечками и оживленно переговаривались между собой. Эту картину можно было наблюдать почти на всех узких улочках Сансеполькро. Прячась от палящего солнца в тени высоких зданий, Элла и Клэр гуляли по старинному городу, глазели на витрины или просто сидели на площади. Вчера вся семья ужинала в ресторане отеля «Фиорентино». Насладившись прекрасной кухней, они обратили внимание на многочисленные реликвии времен Наполеона. Хозяин ресторана поведал историю о том, как один из французских солдат изменил присяге и женился на местной девушке, а потом основал это заведение.
– Я его понимаю, – с улыбкой кивнул Арчи. – Вкусная еда гораздо приятнее марш-броска, а здешние женщины – просто красавицы.
Селеста посмотрела на него в притворном ужасе:
– Значит, ты тоже меня бросишь ради какой-нибудь красотки?
– Это далеко не худшее место на планете, – расхохоталась Элла.
Бронзовый загар сделал ее похожей на местную жительницу. Она жадно впитывала разноцветие оттенков города: охры, жженой сиены, терракоты… Улицы, стены, крыши – цвета гармонично перетекали от одного к другому, создавая пиршество для глаз.
Сидя в кафе на площади и ощущая кожей тепло солнца, Элла впервые за много лет не испытывала напряжения. Это место производило на нее магическое действие. Окинув взглядом прекрасный городской пейзаж, она пожалела, что оставила альбом для зарисовок в машине.
– Добрый день, синьора и синьорина. – К их столику приблизился мужчина в солнцезащитных очках. – Хорошо ли вам на вилле?
– Si, grazie, – кивнула Элла.
Мужчина оказался тем самым рыцарем на белой «Ланчии», который показал им дорогу к вилле. Он сообщил, что его зовут Пьеро Марселлини и что у него в Сансеполькро юридическая контора.
– Рад, что вам нравится. Вилла «Коллина» была нашим фамильным домом, – улыбнулся он. – То есть она и сейчас принадлежит нам, но мы – как это объяснить – на лето ее сдаем.
Элла, жмурясь, задрала голову, чтобы разглядеть высокую фигуру.
– У вас очень красивый дом, синьор Марселлини.
– Прошу, зовите меня Пьеро, синьора Форестер.
Итальянец снял очки и опять улыбнулся.
– Я – Элла Харкорт, миссис Харкорт, а это моя дочь Клэр.
– А-а, la bella Klara! О вашей красоте уже говорят. Синьор Аркот тоже с вами?
Элла покачала головой и подняла ладонь.
– Погиб на войне.
Спокойствие, с которым она это произнесла, удивило ее.
– La guerra? Si, mi dispiace[56]. Сожалею, столько горя… Как долго вы намереваетесь здесь пробыть?
– Еще неделю, а потом вернемся домой. Я поступила в университет, – бойко вмешалась Клэр.
– Тогда, может быть, ваша матушка согласится отужинать со мной до вашего отъезда?
– Может быть, – ответила Элла и, смутившись, покраснела.
– Я за вами заеду, – улыбнулся Пьеро и пружинящей походкой зашагал прочь.
– Мамуля, тебя пригласили на свидание! – радостно объявила Клэр. – Ты ему понравилась.
– Не говори глупостей. Европейские мужчины всегда такие.
Клэр звонко рассмеялась.
– Почему бы тебе и не сходить? Ты у меня совсем еще не старая. Как интересно! А что ты наденешь?
– Так, хватит. Идем, – скомандовала Элла, ощущая страшную неловкость.
– Но я ведь хотела зайти в кружевную лавку!
– В другой раз. Мы должны помочь с приготовлением ужина, не забыла? Сегодня – праздник семьи Бартолини.
Элле, которую неожиданное приглашение Пьеро привело в замешательство, не терпелось уйти. Прошло много лет с тех пор, как мужчины оказывали ей внимание. Как правило, они были слишком стары или слишком юны, тогда как Пьеро на вид слегка за пятьдесят, а то и меньше, и его внешность отличается южной итальянской красотой. Четкий профиль, уверенный подбородок, орлиный нос, длинная шея, крупные глаза – великолепная модель для скульптора. Элла улыбнулась себе под нос – кажется, она увлеклась этим красавцем. Почему бы не провести с ним приятный вечер? Понятно, что солнце напекло ей голову, но, с другой стороны, в путешествиях случаются знакомства, так ведь? Ладно, сейчас нужно начистить картошки, расставить столы и сделать все возможное, чтобы особые гости Родди запомнили сегодняшний праздник.
Торопиться некуда, они пока еще на отдыхе, хотя уже скоро придет пора возвращаться домой, к обычным будням. И все-таки жаль покидать этот солнечный край, зная, что впереди ждут серое небо, суровые зимы, холодные ночи, дождь и слякоть. Бедный Селвин, наверное, истосковался, когда уже Элла наведет в доме порядок. Клэр уедет в университет, и останется только работа. Если Пьеро Марселлини позвонит (что вряд ли), она примет его приглашение – просто так, чтобы добавить в жизнь ярких оттенков.
* * *
Патти, Кэтлин и экономка проворно застелили длинные столы на веранде белыми скатертями и принялись подставлять к ним все имеющиеся стулья и скамейки. Гостей соберется много – и родня Бартолини, и другие жители деревни.
Элла отправилась на кухню, чтобы помочь нарезать салаты, а Клэр велели украсить столы букетами из свежих цветов. Вечером всех ждет настоящий пир: zuppa di cipolle, tonno e fagioli salata, pollo alla campagna, ricciarelli, gelati…[57] Конечно, к каждому блюду полагается хорошее вино.
– Что скажешь, сестренка? – обратился к Элле Родди, обводя стол удовлетворенным взглядом. – Пойдет?
Когда он называет ее «сестренкой», Элле очень приятно. Она чувствует себя членом семьи, пусть даже к ней и не принадлежит.
– Сегодня все должны надеть самое лучшее. Помнишь правило моей матери? После шести вечера обязателен жесткий воротничок и галстук. Разумеется, в такую жару – никаких галстуков, – уточнил Родди.
– Лучше расскажи мне, кто есть кто. Они говорят по-английски, хоть немного? – спросила Элла.
– Не волнуйся, мы пригласили переводчиков, ну, и кое-кто из гостей поможет. Ты просто не представляешь, насколько мне важно собрать всех вместе. Для Кэтлин и Патти знакомство с родней Анджело – тоже особенное событие. Если бы не Фрэнк… В общем, я хочу, чтобы сегодня все радовались и веселились. Ты не подведешь?
– Что ты имеешь в виду? – моментально ощетинилась Элла.
– Иногда я смотрю на тебя и вижу, что твои мысли витают где-то далеко-далеко. Ты тоскуешь по Энтони, знаю. Меня даже терзает чувство вины за то, что я здесь, а он – нет.
Элла взяла Родди за руку.
– Да нет, дело не в этом. Я просто завидую, что у тебя такая большая семья.
– Ты тоже моя семья, и тебе это известно, – мягко ответил он.
– Да, но порой… – Она помотала головой, не зная, как объяснить.
– И слышать ничего не желаю. Сегодня мы будем петь, танцевать и делать все, чтобы ночь стала незабываемой.
– А-а, ты видел фильм, да? – улыбнулась Элла.
– Конечно, я не мог его пропустить. Мы еще многого не знаем о той ночи.
– Согласна, – кивнула Элла и, помолчав, добавила: – Только давай не будем думать об этом. – Сегодня – твой праздник, и, судя по количеству угощения, нам предстоит пиршество. Скорее бы уже начать.
Элла оделась и причесалась с особым тщанием. Волосы она убрала в ажурную французскую косу, в уши вдела изящные золотые сережки. Слава богу, Клэр заставила ее привезти с собой приличный вечерний наряд – темно-бирюзовое платье из натурального хлопка с пышной юбкой. Цвет платья выгодно оттенял загорелые руки и лицо. В качестве украшения Элла выбрала ожерелье из камня, купленное в Ареццо, на ноги надела сандалии на веревочной подошве с завязками на щиколотках.
